А Земля крутится

Бадоу устало взглянул на небо. После всех приключений, шума стрельбы и свистящих над головой пуль, хотелось банально отдохнуть. Сегодня ему вновь пришлось побегать. Казалось бы, не так давно было утро. Желтое солнышко, которое ни хера не грело, птички, которые разбудили раньше, чем прозвенел будильник, новенькая дорогая сердцу упаковка сигарет… и вот сейчас Нейлз уставился единственным глазом в темное небо, в котором виднелись лишь немногочисленные самые яркие звездочки, и нервно кусал кончик последней сигареты, гадая: закурить сейчас или подождать немного. А, пофиг. В Тартарары все. Рыжий чиркнул колечко зажигалки и с удовольствием вдохнул полной грудью первое облачко дыма последней сигареты. Кончик сигареты тут же заискрился маленькими рыжеватыми огоньками. Бадоу сильнее запахнул полы пальто, стараясь хоть так не дать противному холоду добраться до его худого тела. На удивление погода сегодня была премерзкой. Поэтому Нейлз растягивал последнюю сигарету до конца. Ему нравилось наполнять свои легкие теплым слегка едким дымом, выдыхать его и видеть, как небольшие облачка подхватывает ветер. Город не спал. Машины мчались по улицам, вывески мигали и искрились, привлекая взор, появлялись подвыпившие люди, которые живут в своем сладком неведении и не знают, что каждый день им угрожает опасность. Бадоу в такие секунды с грустью понимал, каково это быть героем. Впрочем, какой из него герой? Неудачник, который умудрился вляпаться во все это дерьмо. Вот кто он. Мужчина засунул руки в карманы пальто и не спеша пошел к Ратуше. Постойте-ка… А разве ему нужно идти туда? Там его точно не ждут. Падре и Нилл явно не тем заняты. Уборка, помощь бедным горожанам… платьица и шитье… Странный этот слепой. Впрочем, кто сейчас не странный? Нейлз усмехнулся, а затем с грустью посмотрел на тлеющую сигарету. Вот-вот закончится! А ведь он только вкусил этот сладкий плод… Рыжий скользнул глазом по близкой к нему дороге. Проезжающие мимо машины сливались в один поток. Лишь изредка мелькали огоньки фар. Казалось, будто Бадоу находится в волчке, в самой середине детской игрушки, и сейчас смотрит, как вокруг него крутится мир. А ведь правда… Земля ведь крутится. Она не стоит на месте. Крутится она – крутятся и они все. Однако Нейлз чувствовал, что стоит на месте. Не физически. Сейчас он направил свое, к счастью, не продырявленное пулями тело к дому, где его тоже не ждут, но почему-то ему очень хотелось прийти именно туда. Как же глупо. Земля крутится. А ведь ни черта не заметно. Кажется, будто это все вокруг нее крутится. Не зря же давным-давно люди считали, что Земля - центр Вселенной. Бадоу прикрыл отяжелевшие веки и не заметил, как огонек дошел до самого фильтра сигареты. Мужчина чертыхнулся и выплюнул бычок, который успел обжечь его обветренные искусанные губы. Рыжий грустно посмотрел на бывшую сигаретку, подумав, что надо купить еще один блок. Или, может быть, в дешевенькой квартирке его ждет еще одна пачка? Глупость. Там его никто не ждет. Это ведь не его дом. Впрочем, его и дома никто не ждет. Да и сам Нейлз особо-то не стремился домой. Единственная, из-за кого он посещал дом, - это его старая подруга Мими. Да и та, кажется, теперь занята. Не до неудачника ей сейчас. Карьера, работа, личная жизнь… Какие странные слова. Бадоу даже точно не помнил, что они значат. В его жизни всегда пребывали выживание, неудачи и сигареты. Хер знает, чем он заслужил себе такую участь. Где свернул не туда. Да и сворачивал ли? Мужчина заметил знакомые стены дома. Исписанный граффити домик доживал свой век. Вот-вот и рухнет. Неизвестно почему он еще был жив. Из окон на первом этаже послышались крики, ругань, брань. Опять соседи нажрались и поругались. Бадоу еле уловил детский плач. Такое на каждом шагу можно увидеть и услышать. А помочь-то и не сможешь. Свою-то жизнь собрать по кусочкам не удается, а в чужую лезть уже и сил нет… Рыжий прикрыл глаза. Ему казалось, что он видит, как мимо него пролетают секунды. Будто он стоит посреди бурного течения, которое пытается его смыть, но все без толку. Он увяз. Он стоит на месте, когда все вокруг него двигается. Крутится. Нейлз без труда вошел в дом. Ха, двери-то нет. Кто угодно на лестничную площадку залезет! Неудачник пошел дальше, напевая себе под нос свое излюбленное слово «сигаретка». Он осторожно ступил на первую ступеньку. Странно, что она не обрушилась под весом мужчины. В последний раз, когда он тут был, лестница была куда лучше. Неужели он так давно тут не был? Глупости. Или… Бадоу добрался до нужного этажа и осмотрелся. Выбитые стекла, мусор, бычки сигарет… Может даже некоторые принадлежали ему. Тут же ни черта никто не убирает. Здесь только один житель. Остальные все уже съехали. Жилищные условия хреновые. Кроме семейки пьянчуг на первом этаже, да и, пожалуй, бабульки на третьем, тут никого и не было. Нейлз неспешно подошел к двери, на которой красовались несколько вмятин. - Когда же он поставит новую дверь? – подумал курильщик, с легкостью приоткрывая дверь, которой и ключ не был нужен. Темнота квартиры ласковыми объятиями приняла его, сгущаясь тут же позади мужчины, как только тот закрыл за собой дверь. Бадоу показалось, что и тут время преспокойно обходит его. Рыжий вздохнул и прошел глубже. На кухню можно и не заглядывать. Там никого и не бывало никогда. А вот гостиная… - Песа, а, Песа? – позвал Нейлз, заходя в небольшую комнатку, в которой кроме дивана и одного столика ничего не было. Оборванные обои уже в трубочку сворачивались, желтея с каждым днем все больше и больше. Где-то пробежал таракан, скрываясь от нового источника шума. Чертовски мерзкая квартира, но хозяину почему-то нравилась… Впрочем, что может нравиться этому равнодушному альбиносу, который даже на гостя не среагировал? Хайне просто лежал на диване. И плевать, что тот был куда меньше бессмертного! Ноги Раммштайнера были закинуты на подлокотник диванчика, голова покоилась на подушке или на том, что от нее осталось. Альбинос и не спал, и не бодрствовал. Он просто закрыл глаза, прислушиваясь к любому шороху. А его напарник не умел тихо передвигаться. Опрокинул столик, споткнулся о половицу, чуть было не рухнул и обматерил каждый сантиметр комнаты. Неудачник чистой воды. Хайне все же открыл кроваво-красные глаза, почувствовав на себе взгляд. - Песа, чего молчишь? – обиженно спросил Нейлз, не церемонясь и садясь рядом с другом. - Чтоб ты спросил, - сухо ответил тот, хмурясь. Не хватало только этот день разбавить нытьем рыжего! Впрочем, почему разбавить? Дополнить, получить бонусную порцию… Этот хренов информатор весь день ему ныл. Впрочем, в этот раз они вляпались уже из-за Раммштайнера. Хоть что-то новенькое. - Я вот тут решил к тебе в гости зайти, - заметил Бадоу, почесав затылок. Ему следовало бы голову вымыть, а то уже рыжие пряди стали сальными, спутанными… - С хера ли? – поинтересовался альбинос, вздохнув и сев. - Песа, у тебя пожрать есть че? – проигнорировал его рыжий. Хайне нахмурился. Понятное дело, что нет. Это было так очевидно, что мужчина сразу заподозрил неладное. Бадоу, конечно, редкостный придурок, но такую фигню не скажет. - А покурить? – смирился Нейлз, понимая, что его раскрыли. - Сам ищи, - фыркнул Раммштайнер, вновь ложась и буквально спихивая «гостя» с дивана ногой. Бадоу что-то нечленораздельно пробурчал и встал с пола, потирая ушибленную филейную часть. Мужчина принялся неспеша прохаживаться по квартире. На удивление он нашел в ванной неполную пачку сигарет. И когда он ее забыл? Наверное, в тот раз. Хайне следил за ним. Почему они вообще общаются? Нейлз такой проблемный. Вечно попадает в передряги, вечно ноет… И это был единственный друг Раммштайнера. Много лет дружбы их связывало. Они были так близки... Горе часто связывает людей. Он бессмертный, а Бадоу неудачник. Кажется, они стоили друг друга. Альбинос дернулся, услышав, как что-то упало в ванной. Даже неудивительно! Мужчина нехотя встал и лениво пошел на шум. Как и ожидалось, Бадоу сидел на полу в луже воды, потирая ушибленную головушку и держа в другой руке порванную шторку. Сломанный душ валялся рядом, из трубы бил фонтан. Никто никого бы не затопил, но тратить воду все же было жалко. Раммштайнер перекрутил вентиль, и напор воды вскоре пошел на спад, после чего и вовсе пропал. Прекрасно, он теперь без воды. Плюс ко всему Нейлз вновь заныл, отдирая от тела мокрую футболку. Благо пальто и пачку сигарет он оставил в коридоре на стуле, решив умыться. Хайне скользнул по голому худому телу гостя взглядом. У него всегда было желание оставить на этой шее пару укусов, расцарапать эту прямую спину до крови своими когтями… Раммштайнер прислонился к стене, накрыв ладонью лицо. Пес внутри него вновь бесновался, подговаривая своего хозяина сорваться. Что мешает ему разорвать своего напарника на части? Никто ведь и не вспомнит Бадоу здесь. Никто не будет горевать по нему. Никто… Кроме самого альбиноса. Мужчина сделал один большой шаг, сокращая расстояние между собой и этим неудачником. Нейлз слегка вздрогнул, когда сильные горячие руки обхватили его за талию. Рыжий прошипел, когда чужие клыки так легко впились в его шею. Ощущение не из приятных. Но тепло чужого тела грело спину. Чужое дыхание опаляло торчащее из копны рыжих волос ухо. Руки бессмертного скользили по впалому животу информатора, царапая ногтями нежную кожу. Бадоу прикрыл единственный глаз, растворяясь в ощущениях. Боль, смешанная с нежностью. Его всегда пугал Раммштайнер. Он не человек, он не зверь… Он что-то среднее между ними. Он не поддавался ни одному рациональному определению. Он просто был рядом с ним. И все же между ними была непреодолимая пропасть. И почему-то каждый из них умудрялся как-то эту пропасть преодолеть. Пусть всего на мгновение, но они оказывались рядом. И когда только это началось? Нейлз не помнил. Сейчас ему казалось, что Земля все же остановилась. Неслышно было ни криков с первого этажа, ни рева мотора машин из окна. Даже тараканы куда-то исчезли. Был лишь он и альбинос, чьи руки поспешно избавлялись от брюк неудачника и чьи зубы так яростно кусали его спину. Бадоу морщился от легкой боли. Но также он чувствовал возбуждение. Он - гребанный извращенец, раз ему нравится такое! Впрочем, пули и ножи, так нагло проникавшие в его тело на работе (и первой, и второй), ему никогда не нравились. А вот все, что делал этот чертов альбинос… - Хайне, давай не здесь, - выдохнул Бадоу, упершись ладонью в холодную стену. Он сейчас был не в том положении, чтобы возмущаться. Широкая ладонь бессмертного легла на его вставший член. Грубоватые пальцы сжались вокруг ствола рыжего, быстро-быстро двигаясь. Раздавался хлюпающий, чавкающий звук. Нейлз прикусил губу, тяжело дыша и стараясь мужественно принять тот факт, что его вновь уделали. Язык Раммштайнера так нежно касался мест, где недавно были зубы готовые вырвать кусочек Бадоу, что он едва стоял на ногах. Нейлз тяжело дышал, ощущая, как в его поясницу упирается что-то липкое и горячее. Пес жаждет своей награды? Он так долго сидел молча в подсознании Раммштайнера, не мешая им совершать героические подвиги… И теперь он требует взять свое. Пускай немного грубо и дико. Рыжий все это стерпит. Ведь после этого чертового существа к нему вновь вернется слегка ворчливый альбинос. Нейлз сильнее прикусил губу, когда чужая головка без подготовки стала давить на края ануса и проталкиваться внутрь. Это было больно, но терпимо. Все же и сам рыжий был возбужден. Пальцы, ласкающие его естество, сжали основание, заставляя Бадоу затрепетать и желать большего. Хайне рыкнул над ухом партнера и сделал резкий толчок, вторгаясь в послушное тело любовника. Он был бы рад, если бы сумел сдерживать свое альтер-эго, но это было нереально. За бессмертие нужно платить. Раммштайнер двигался сильно и грубо, вторгаясь в жаркое тело. Чтобы удержаться на ногах, Нейлз уперся двумя руками в стенку, прогнувшись в спине и приподняв таз. Ноги подгибались, тело подрагивало от каждого сильного толчка. Воздуха катастрофически не хватало. Перед глазом все помутилось. Бадоу жадно дышал ртом, тихо постанывая. Головка альбиноса так сильно терлась о стенки его прохода, что это заставляло рыжего терять остатки разума. Чужие ногти до крови впились в его худые бедра. Грубым движением Хайне повернул голову любовника к себе, начиная яростно кусать его губы. Иногда альбинос становился чересчур агрессивным, оставляя на бледной коже Нейлза кровавые укусы. Рыжий себя ненавидел в такие моменты. Но как же они помогали ему расслабиться, выпустить пар, почувствовать себя живым… Будто последняя сигаретка в помятой пачке, которую он случайно обнаружил в своем кармане! Яростное рычание над ухом лишь подзадоривало. Бадоу уже не возмущался и не ныл, когда его чуть было носом не вдавили в стену. Раммштайнер сильно давил на него, грозясь сломать пару ребер. Когда «пес» просыпался в бессмертном, ничто не могло его остановить. Правда, в начале их «отношений» Нейлз частенько ходил по больницам, зализывая свои раны. Также частенько приходилось отлеживаться, скуля и терпя адскую боль. Раньше альтер-эго Раммштайнера получало удовольствие, кромсая тело напарника и ломая его кости. Но сейчас Бадоу будто бы приручил его. «Пес» скалился, но больше не кусал. - Помедленнее, - прохрипел рыжий, стараясь единственным глазом рассмотреть лицо любовника, но волосы упали на лоб, закрывая весь обзор. Его тело, которому не раз и не два грозила опасность, привыкло к такой боли. Она его опьяняла. Капельки влаги поблескивали в свете скупых огоньков прожекторов соседнего здания, делая кожу неудачника мертвенно-бледной. Бадоу почувствовал, что задыхается. Внизу живота приятно покалывало и слегка ныло. Он готов был кончить только от ощущения того, как сильно трется чужая головка о стенки его прохода. По его бедрам текла смазка, капая одинокими каплями на пол. Собственная плоть Нейлза увеличилась и жаждала прикосновений. Пиком стал резкий толчок Хайне во всю длину и тихое рычание над ухом. Рыжему даже показалось, что было произнесено его имя. Наверное, от этого он и сумел кончить, громко простонав. Перед глазами все плыло. Мир будто бы наполнился сотнями огоньков, которые кружились перед единственным глазом мужчины. Бадоу подрагивал, кое-как стоя на ногах. Он чувствовал тяжелое дыхание напарника на своей шее. Это грело его. По коже проходились маленькие мурашки, убегающие вниз живота. - Песа, а, Песа… - выдохнул рыжий, повернув голову и встречаясь взглядом с холодными красными глазами. Вот только ныть, как он собирался, никто ему не дал. Суховатые губы накрыли его истерзанные уста, а шустрый язык зализывал небольшие ранки. Чертовски приятно было осознавать, что его ценят. Все же альбиносу так сильно шло прозвище «Песа». Даже сейчас он так бережно зализывал его раны! Нейлз выдохнул, вздрогнув, когда Раммштайнер из него вышел. Сперма сгустками стала медленно вытекать из рыжего, стекая по бедрам. Неприятное ощущение, пожалуй. Только это заставляло Бадоу почувствовать омерзение. Хайне был не всегда нежен. Точнее у него были моменты, когда можно было сказать, что у него была слегка грубоватая нежность. Он не умел ухаживать и быть ласковым. Альбинос вскоре толкнул Нейлза на диван. Да так, что тот ударился затылком о выпирающий подлокотник. Рыжий недовольно забурчал, зажмурившись и стараясь утихомирить появившиеся перед глазом звездочки. Он, было, открыл рот, чтобы начать свою излюбленную песнь о своей неудачливости, как его бедра оседлали, и чужие клыки вновь впились в шею, но куда нежнее, чем это делало альтер-эго Раммштайнера. Рыжий шумно выдохнул, запуская руку в короткие белые, как снег, волосы. Они слегка кололись, но… было так приятно их касаться время от времени. Бадоу закрыл глаз, прислушиваясь. А все-таки… Земля крутится.