Инкогнито

– Подъем ребята! Собираемся в темпе. Мы опаздываем на репу, – проорал лидер, пробегающий мимо комнаты, спеша в ванную, так как потом можно туда и не попасть. Кёнсу с трудом разлепил глаза, в уме чертыхая всех и вся. Он не мог и пошевелится - тело ныло от ежедневных тренировок по 18 часов в сутки. И это не считая постоянных выступлений, интервью, на которых уже еле сидишь, но, ведь, нужно улыбаться и быть милым. Да еще, в последнее время, добавилось забот личного характера. В общем, хотелось забежать в какой-то угол, и чтоб никто не трогал, возможно, тогда бы можно было во всем спокойно разобраться. Медленно поднявшись и шлёпая босыми ногами, он побрел на кухню чтобы выпить стакан воды. А там, как всегда, бурлила жизнь: Джонин и Сэхун вяло жевали яичницу, Чанёль носился в поисках своего рюкзака, и от этого было много крику. – Доброе утро, – пробормотал Кёнсу, направившись к холодильнику. – Чего такой смурной? – спросил вошедший Бэкхен. Он явно был самым собранным и спокойным в это утро. – Видно провел бурную ночь, – засмеялся Чанёль, кинув лукавый взгляд на Кёнсу и Джонина. Но, увидев перекошенное лицо танцора и убийственный взор Дио, быстро ретировался, делая вид, что его здесь и не было. – Просто, силы на исходе, – тяжко выдохнул Кёнсу. Его, и так не очень-то хорошее, настроение Чанёль только ухудшил своими словами. Для весельчака это очередная искрометная шуточка, а для него это тема, которая в последнее время гложет его сердце. Он и не заметил когда начало меняться его отношение к Джонину. Видимо, это происходило постепенно. Сначала появилась забота о Джонине – поел ли, не устал, как провел день. Мемберам не хватало поддержки домашних, по этой причине они старались подарить друг другу больше любви и заботы. Кёнсу по вечерам пел для Джонина, чтоб тому крепче спалось. Но потом появился дискомфорт в груди, когда он видел, как другие парни тискают донсэна. Кёнсу понимал, что это просто фансервис, но сердце от этого не переставало предательски учащенно биться. Что только он не делал для того, чтоб не впускать в себя мысли о младшеньком – отдавался полностью тренировкам, пропадал часами в студии звукозаписи, пытался общаться с другими мемберами, возвращался в комнату только когда засыпал на ходу, чтоб не видеть своего соседа. Но это давало краткосрочный результат. Стоило только Джонину появиться в поле его зрения, о чем-то попросить, мило улыбнуться и прищуриться, как Кёнсу готов ради него свернуть горы, и плевать на все. – И чего это у него так лицо перекосилось? – был весь в своих мыслях вокалист. – Неужели, ему противно представить меня рядом с собой? Что вообще делать – признаться ему или не стоит? – Кёнсу… Кёнсу-у-у-у… Лупоглази-и-и-ик, – позвал весельчак, но Дио был весь в своих мыслях, и не обратил внимания. – Соберись, тряпка! – крикнул, на ухо вокалисту, смеясь Чанёль. От этого Кёнсу аж подскочил на стуле, но, не успев что-либо сказать, увидел, как в Чанёля со всего размаха, полетела подушка, которая раньше была на диване. И, конечно же, угодила она жирафе прям между глаз. – Выбирай выражения, – прикрикнул на того Бэкхён. – Ну, а чего он не реагирует, когда его зовут? – надул губки Чанёль, – нас уже внизу машина ждет. И, казалось бы, что должно чувствоваться напряжение между мемберами, но не тут-то было, – когда Кёнсу спустился к машине, там царила веселая атмосфера, а Чанёль еще умудрился и его втянуть в игру. И Дио пришлось пародировать хена из СуДжу. * * * Шел шестой час тренировки, и ребята решили сделать перерыв – как раз вовремя пришел менеджер с огромным пакетом еды. Ребята, довольные сытным обедом, да и отдыхом, начали дурачиться. Каждый сходил с ума по своему: Сэхун с Бэкхёном играли в "камень-ножницы-бумага" на щелбаны, Чанёль травил анекдоты, от которых остальные ребята катались со смеху, по полу. Менеджер отвлек Кёнсу, чтобы поговорить о новой записи песни, которую тот будет исполнять сольно. Но этот разговор прервала сцена, которая неожиданно развернулась между Чанёлем и Джонином – не понятно по каким таким соображениям, те стали разыгрывать любовную парочку. Было забавно, смотреть как "мужик" Чанёль пытается соблазнить невинного Чжонина, как он берет его за талию и прижимает к себе, на что невинная жертва томно вздохнув, чисто "случайно" облизала свои губы. Они говорили какие-то слова, признания и клятвы в вечной любви, но Кёнсу ничего не слышал. Он только видел, как этот жираф пытается поцеловать его любимого. – Айщщ, да хватит уже! – не выдержал Кёнсу, и вылетел из зала. Его всего трясло, он еле держался на ногах, от нахлынувших чувств. Он был зол, он был очень зол. «Как Джонин мог такое допустить? Зачем он принимал в этом участие?» – в голове Дио был такой водоворот мыслей, что она аж разболелась Он залетел в какой-то первый попавшийся зал, прислонился спиной к холодному зеркалу, что бы остудить немного жар, и медленно сполз вниз: – Что я творю? Нельзя так срываться, а то все заметят, что я не равнодушен к Каю. А судя по сегодняшней реакции, тому будет не особо приятно знать о том, что я его люблю, и что в мыслях уже давным-давно представлял нас вместе, во всех смыслах. Блин, как же теперь возвращаться? Что говорить? Я же настолько зол, что попадись мне сейчас этот вездесущий жираф, то я б ему пообломал руки, которыми он тискал Джонина. Нужно успокоиться. Через пару минут его нашел обеспокоенный лидер: – Кёнсу, с тобой всё нормально? Почему ты убежал? Что с тобой происходит? – Ничего, немного устал, – еле выдавил из себя Кёнсу. Сухо пару минут смотрел на несчастного, а потом обнял его. Так он пытался поддержать своего подопечного. – Все дело в Джонине? – более спокойно спросил лидер, на что услышал тихие всхлипы. Кёнсу понимал, что от лидера ничего не скроешь, он заменяет группе семью – заботится, помогает. Поэтому Кёнсу не стал сдерживать себя. Так он 15 минут прорыдал на плече у Сухо. – Я уже слетаю с катушек, я не знаю, что мне делать, – заскулил вокалист. – Да не только ты один, – ответил ему Джунмён, но этих слов Кёнсу не понял. – Я давно уже заметил, что с тобой происходит. Не переживай – все наладится, – тихо сказал Сухо, гладя Кёнсу по голове. – Я знаю, что говорю, верь мне – я ведь никогда не подводил. А в голове у Сухо крутилась мысль, что какие все таки его мемберы дети. Ведь он заметил, что и Джонин неровно дышит к этому милахе, но ведут себя ей богу как школьники – боятся чего-то, не договаривают. Но видно, что скоро все разрешится. Тем временем, сам Джонин не находил себе места – он не ожидал что очередная шутка с жирафкой, обернется таким вот образом. Он хотел всего лишь посмотреть на реакцию Кёнсу, он хотел увидеть нотку ревности и убедится в своих догадках. Ему Кёнсу приглянулся еще при первой встрече – эти большущие глаза, пухлые губы, и самое главное голос, украли сердце навсегда. Сначала все было прекрасно: их поселили в одну комнату, они много общались, он помогал Кёнсу с некоторыми движениями в танце, в общем, проводили много времени вместе. Но, где-то месяц назад, вокалист начал отдалятся от него, и это заставило Джонина волноваться. Он пытался обратить на себя внимание – просил о помощи в мелких делах, пытался находиться рядом, участвовать во многих сумасшедших затеях Чанёля – но результата это не дало. Единственным проявлением внимания со стороны Кёнсу был лишь задумчивый взгляд. Однажды, после семейных посиделок и разговоров на тему отношений между парнями и историй некоторых пейрингов Ехо, ему пришла, по его мнению сумасшедшая мысль, что, возможно, его чувства взаимны. Во время перерыва, он, подыграв очередной идее Чанёля, привел в действие свой план. Вернувшись вместе с Сухо, Кёнсу продолжил тренировку, уже более спокойно, и даже пару раз передразнивал Чанёля и Сэ. Все отметили, что у Дио поднялось настроение, и он стал не таким раздраженным. * * * Домой парни приехали уже за полночь, так что уже никто ничего не хотел, а было одно желание: в душ и завалиться спать. Но среди них был тот, у кого были иные планы на эту ночь – ведь, нужно довести начатое до конца. Джонин добрался до душа последним. Прием душа у него занял-таки много времени. Накинув на себя халат, он пошел в комнату, а там уже мирно посапывал Кёнсу. Он выглядел таким умиротворенным и спокойным, в отличие от Джонина, в котором с каждой секундой закипало все больше эмоций. – Ничего, сейчас ты забудешь о спокойствии, – пробубнил Джонин и взяв свою маску для глаз (прим. автора – для сна) подошел к вокалисту. Он одел маску вокалисту на глаза, но Дио как ни странно, не проснулся, а просто что-то невнятное пробурчал. Тогда донсэн решил переходить к более серьезным действиям – он забрался на бедра Кёнсу, и прижал руки к кровати, чтоб тот не смог снять повязку. – Что происходит? – уже проснувшись, сердито спросил Кёнсу, который попробовал пошевелиться, но у него это не особо то и получилось. – Давай поиграем? Просто наслаждайся, – наклонившись, прошептал Джонин в губы Кёнсу. У Дио пробежали мурашки по коже, и он не успел что либо сказать, как чужие губы начали его целовать, сначала нежно, но потом все напористее. Вот уже язык донсэна проскользнул в рот Кёнсу, и что удивило танцора, вокалист начал ему отвечать и тоже включился в игру. Руки блуждали по телу хена и доставляли ему наслаждение. Стянувши с хена майку Джонин начал целовать хену шею спускаясь вниз. Он целовал ключицы, затем добрался до сосков, и поочередно стал играть с ними языком, в это время из уст Кёнсу слетали томные вздохи. Это очень завело донсэна. Он вернулся обратно к губам Дио и поцеловал их со всей нежностью на которую сейчас был способен. Руки хена также блуждали по телу Джонина, ему очень мешал халат донсэна, и он его стащил со своего партнера. Закрытые глаза доставляли остроты ощущениям, ведь он не видел своего партнера. «Надо же, так просто отдается в чужие руки», – невольно подумал Джонин. С одной стороны ему это не понравилось, но с другой стороны, он хотел своего хена, и разум танцора полностью замутился, оставляя лишние мысли на потом. Вдруг его отвлекло движение Кёнсу от которого он громко и глубоко вдохнул – тот провел ладонью по внутренней сторон его бедра, и добрался своими пальчиками до его возбужденной плоти. – Ну, уж нет, сегодня Я доставляю тебе удовольствие, – прошептал Джонин на ухо хену, и прикусил ему мочку. Стянув с хена пижамные штаны, танцор не обнаружил под ними нижнего белья, что его, в конечном счете, и порадовало. Кёнсу был возбужден до предела, но когда к нему прикоснулся партнер, и начал поглаживать, он громко застонал. Этот стон был заглушен быстрым поцелуем в губы, чтобы соседи не проснулись. Джонин достал из тумбочки смазку (а у него в тумбочке можно найти что угодно, даже мишку плюшевого от фанатки) и намазав пальцы и колечко мышц Кёнсу, он начал его растягивать. Хена сначала пронзила боль, от которой хотелось громко реветь, но его сдерживал партнер, который шептал нежные слова и покрывал тело поцелуями. Постепенно, к одному пальцу добавился второй – от непривычных и малоприятных ощущений Дио пытался отодвинуться, но ощущения от вовремя зацепленной простаты, теплом и желанием "еще" растеклись по телу. Достаточно растянув Дио внутри, Джонин вытянул пальцы. От возникшей пустоты вокалист захныкал. – По-пожалуйста, – попросил хен. Джонин тихо улыбнулся и осторожно вошел в любимого. Сначала он двигался осторожно, прислушиваясь к реакции хена, когда увидел что тот начал расслабляться танцор задвигался в нем быстрее, задевая простату. Хен с полуоткрытым ртом, облизывая губы, начал все громче стонать, и пытаться насадится на партнера, чтоб почувствовать его глубже в себе. – Как же я схожу с ума по твоим губам, – прошептал Джонин. Чтоб не было слышно стонов парней, они целовались. Кёнсу вцепился в постельное белье мертвой хваткой, от которой побелели костяшки на руках. Ему еще никогда не было так хорошо. Джонин начал, в такт себе, надрачивать и хену, у которого от испытываемых чувств помутнело в голове – он уже не ощущал себя в этом мире, он только чувствовал экстаз и партнера. Первым кончил Кёнсу, а за ним следом и Джонин. Они так и лежали некоторое время. Кёнсу не хотелось снимать маску, чтоб продлить ощущение этой атмосферы и близости. Не заметив этого, он уснул, а Джонин, немного придя в себя, поцеловал своего хена в лоб, и сказав "Я люблю тебя", оделся и вышел из комнаты. На диванчике возле телека, спал Чанёль. «Видимо, в очередной раз повздорил с Бэкхеном», – подумал Джонин, и пристроившись рядом, тоже уснул. Утром его разбудил гул на кухне. Ребята уже вовсю метались по квартире – кто завтракал, а кто как обычно носился в поисках своего рюкзака. Сегодня у ребят был выходной, и они собирались пройтись по магазинам. – Джонин ты с нами? – спросил Сэ. – Нет, у меня голова раскалывается. – А ну тогда отлично, остаешься вместе с Кёнсу, – крикнули, уже захлопывая двери ребята. А у самого танцора не было настроения – у него голова раскалывалась от навязчивой мысли, что Кёнсу не сопротивлялся, что мог же сбросить его с себя, но нет, он стонал под ним, не зная, кто его ласкал и, извините за выражение, трахал. Джонин поднялся с дивана и подошел к холодильнику, достать сок, но тут, неожиданно, его обняли сзади. – Я тоже тебя очень люблю, – прошептал на ухо Кёнсу. Он повернул к себе лицом донсэна и поцеловал того в губы. – Неужели ты думал, что я не узнаю любимого голоса, пускай даже шепота?! – улыбнулся Кёнсу, глядя в ошарашенные глаза парня, в которых была отображена радуга эмоций. – Только в следующий раз я сверху, – шлепнув парня по заднице, сказал хен и удалился в душ.