Помешательство

Роман замечает этот дурманящий его разум запах еще там, на ринге Флориды. Он принюхивается, делает несколько неуверенных шагов в ту сторону, откуда, как ему кажется, и слышится этот аромат, но там ничего, пустота. Запах стремительно рассеивается в воздухе, и Рэйнс удрученно бредет к выходу. Но он дает себе слово, что рано или поздно он найдет ту, которая так умопомрачительно пахнет. На ринге Флориды он появляется всего несколько раз, пока его не приглашают в основной состав, тем самым дав шанс не только ему, но и еще двум парням. Роман знает о них немного, но то, что они профи, не вызывает у него сомнений. Он надеется, что парни научат его тому, что знают сами, и те не подводят. Со смехом, шутками, матюгами и достаточно болезненными падениями, но Сет и Дин показывают весь свой арсенал и вносят разнообразие и более конкретные движения в поведение Рэйнса на ринге. Романа все устраивает, партнеры более профессиональны и Рэйнс только радуется тому, что Сет и Дин не оказались заносчивыми задницами, какими могли быть. После шоу все трое с удовольствием проводят вместе время. В один из таких вечеров, Рэйнс вновь улавливает полузабытый запах. Он оглядывается по сторонам, принюхивается, стараясь уловить, откуда именно доносится чудесный аромат, но тот словно ускользает и это жутко бесит. Сет Роллинс первый замечает странное поведение друга и интересуется у того, что происходит. — Первый раз это случилось в Флориде. У меня тогда голова кругом пошла, — Роман стаскивает жилет и снимает промокшую под ним насквозь майку, швыряя на лавку рядом со стоящей на ней дорожной сумкой. — Бегал, как придурок, вокруг ринга и все пытался понять, куда идти дальше. Знаешь, мне казалось, что это была галлюцинация, а сейчас опять то же самое. — Странно. Может, стоит обратиться к врачу? Роман неопределенно пожимает плечами и продолжает переодеваться. Из душевой выплывает довольный, распаренный и отдохнувший под горячими струями воды Эмброус. Он проходит мимо друзей, подмигивая Сету, что-то ляпает стоящему неподалеку Райбэку и возвращается назад, останавливаясь рядом с Рэйнсом, доставая свою сумку из шкафчика. Роман словно каменеет. Он так и застывает, по локоть запустив руку в свою сумку, медленно повернув голову в сторону Дина. — Дин, каким шампунем ты пользуешься? — хрипло вопрошает Рэйнс. — Никаким, — Эмброус усмехается, надевая белье и складывая радом с сумкой влажное полотенце, которым были обернуты его бедра. Рэйнс беспомощно смотрит на Сета, но тот ровным счетом не обращает внимания на друзей, собирая свои вещи. — Дин, — Роман садится в автобусе рядом с Сетом. — Я Сет, парень, — улыбается в бороду Роллинс, доставая очки из очешников, собираясь прочесть свежую прессу. — Дин пахнет. — Роман, мы все пахнем. — Да я не про то. Эмброус. От него идет тот запах, что меня сносит. Роллинс оборачивается в сторону веселящего пол-автобуса Дина и принюхался. Пахло, как и всегда: мужиками, освежителем воздуха, чипсами и чем-то таким, что Сет не решился бы обозначить конкретно, но ничего крышесносного он не чувствует. — Ты уверен? — К сожалению. — Почему «к сожалению»? — хмыкает Роллинс. — Потому что это Дин, а не горячая цыпочка. Сет громко смеется, чем привлекает внимание Эмброуса. Дин подходит к их сидениям и почти нависает над Сетом. — И? Над чем смеётесь, а меня не приглашаете? Роллинс как-то автоматически принюхивается, а когда понимает, что он делает, отшатывается, насколько позволяет положение, поймав недоуменный взгляд Эмброуса. — Все в порядке? — осторожно спрашивает Дин. Поведение друга его немного шокировало. — Да, в полном. Рэйнс же надевает наушники и просто мило улыбается, показывая, что он собирается вздремнуть по дороге к отелю. На самом деле, он старается всеми силами удержать себя от того, чтобы не ткнуться Дину куда-то меж плечом и шеей и дышать, дышать этим запахом, что лишал разума, дурманил не хуже наркоты. — Оукеээй, — протягивает Эмброус, и танцующей походкой уходит вглубь автобуса, откуда вскоре послышались смех и улюлюканье. — Чтоб тебя, Рэйнс, — злобно шипит Роллинс, понимая, что выставил себя идиотом. Идиотом, который так ничего и не почувствовал. С того момента как Роман узнает, от кого же так приятно и одуряюще пахнет, он начинает наворачивать круги вокруг Дина. Он постоянно принюхивается, подходит ближенемного ближе, чем раньше, и старается встать плотнее, прикоснуться к Эмброусу, что не укрывается от внимания последнего. Это нервирует, и Дин решается на разговор. Хотя, будь это не Роман, он бы давно съездил наглецу в морду. — Роман, у нас какие-то проблемы? — задумчиво смотря на друга. Его уже начинает утомлять происходящее, да и, если признаться, пугать поведение товарища по команде. Рэйнс не знает, что на это ответить и лишь отмалчивается, стараясь подавить в себе странные эмоции — ведь Дин вновь ничем таким не пахнет. Возможно, Сет прав и Рэйнсу стоит обратиться к врачу. Пока Эмброус не сделал это за него и для него. Так проходит еще пара месяцев. Рэйнс расслаблен, потому что ему больше не мерещится, а то, что это банальная галлюцинация, Роман больше не сомневается. Он может спокойно находиться в компании парней. Пока в один, не столько прекрасный вечер, все трое, весь Щит, не усаживаются смотреть кино в номере Рэйнса, с пивом, чипсами и большим количеством адреналина после хорошего шоу. Когда Рэйнс начинает пропускать вопросы, почти не двигается и перестает подносить стеклянную бутылку к своему рту, все сильнее сжимая ее горлышко, Сет все понимает. Он просит Дина притащить еще «вот тех вон чипсов, а то у меня закончились, а я страсть их как люблю», а сам тормошит Романа, который отключился, часто-часто дыша, стараясь вдохнуть в себя как можно больше кислорода, наполненного запахом Дина. Эмброус возвращается в тот момент, когда Роллинс восседает на бедрах Рэйнса и что-то ему нашептывает. — Ну, меня это, конечно, не удивляет, — начинает Дин. Он стоит, прислонившись к дверному косяку плечом и скрестив ноги, делая глоток из бутылки, в другой руке у него чипсы. — Я подозревал нечто подобное, — и вновь глоток. — Я тогда пойду? Не буду мешать. Роман сталкивает с себя Сета, и в каких-то два прыжка оказывается рядом с Дином. Он зол. Зол на себя, на Сета, который понимает и не понимает его, на Эмброуса, который такая большая скотина, что и вообразить сложно. А еще он зол на то, что, кажется, перестал себя контролировать. Он хватает Дина за грудки и прижимает к стене спиной, больно того ударяя. — Эй, остынь, — напрягается Эмброус. — Я же не говорил, что я против или что-то в этом роде. У меня полно знакомых геев. Глаза Рэйнса темнеют, в них горит огонь злобы и желания, и сейчас Роман не уверен, чего ему хочется больше — поцеловать Дина или же ударить того. — Роман, — Сет старается оторвать друга от Дина. — Успокойся. И Рэйнс слушается. Он медленно разжимает пальцы и делает полшага назад, всё также тяжело глядя на свое наваждение. — Ты не так всё понял, Дин, — устало говорит Роллинс и подталкивает Эмброуса к дверям на выход. — Мы лучше пойдем, Ром. Тебе надо придти в себя и немного отдохнуть. Как только за ними закрывается дверь, Рэйнс распахивает все окна, в надежде, что прохладный, вечерний воздух быстро выветрит запах Дина из его номера. — И что это было? — Я пытался его успокоить, а не то, что ты подумал. Ты взбесил его, — Сет доходит до своего номера и останавливается рядом с дверью, при этом смотря на друга с укоризной. — Ну, я же не знал, что он так бурно отреагирует на то, что я обозвал его педиком. — Эмброус, — Роллинс устало качает головой. — Иногда ты тупишь хуже, чем дивы. Я спать, чего и тебе советую. Утром следующего дня Роман извиняется за свое поведение, Дин отмахивается и хлопает его по плечу, говоря, что все понимает и сам бы съездил за такое по морде. Рэйнс вымученно улыбается, кивая головой, не переубеждая Дина, не объясняя настоящей причины вспышки своего гнева. Так они колесят с шоу еще три недели. Пока в очередной, не прекрасный день для Романа, тот не натыкается на Дина в душевой. И Эмброус опять пахнет. Он опять источает этот дивный запах, который так кружит голову, а кровь в венах заставляет бурлить от неудовлетворенного желания и похоти. Роман сравнивает себя мысленно с кобелем, который учуял течную суку и уже никак не может остановиться, пока не сделает ту своей. Это ужасное сравнение, но сейчас Рэйнс чувствует себя именно так. Он прикасается к спине Дина, проводя широкой ладонью от плеча до копчика. Эмброус разворачивается резко, спешно, чуть испуганно глядя на своего товарища по команде. — Роман? — шепчет Эмброус, понимая, что сейчас он ничего не понимает и происходящее слегка напрягает. — Знаешь, когда это случилось впервые, я еще не знал, что мы будем работать вместе, — Роман смотрит жадно, шаря взглядом по обнаженному телу. И Эмброус тянется за висящим рядом полотенцем, прикрывая причинные места, чувствуя, как намокает махровая ткань, как она тяжелеет в его руках и липнет к телу. — Я просто услышал твой запах, почувствовал его, когда вышел на ринг для тренировки. — Ты меня пугаешь, — усмехается Дин, стараясь сделать ухмылку, как всегда задорной, чуть наглой, но выходит криво и жалко. — Я сам себя пугаю, — Рэйнс подходит чуть ближе. — Это происходит вспышками, внезапно. Вроде бы, все хорошо, а потом ты опять начинаешь пахнуть. Так сладко, — Роман чуть наклоняется вперед и, почти касаясь кончиком носа влажной кожи Эмброуса, ведет вдоль его плеча, силясь уловить, где запах сильнее, звонче, ярче. Дин вжимается в кафельную стену своей спиной, отфыркиваясь от льющейся сверху воды. Но включенный душ — не самая его большая проблема в эту минуту. Роман хватает его за руку и резко разворачивает к себе спиной. Он вжимается в него всем телом, чуть трется грудью о влажную кожу спины, вылизывает плечо и шею, и Дин слышит, как Рэйнс тяжело дышит, словно ему не хватает кислорода. Эмброус не вырывается, не двигается с места. Его тело, его мышцы, словно каменные, и страх расползается, опутывая, как паучьи сети. Он впервые видит Романа таким — опасным, напряженным, готовым в любой момент напасть, атаковать. Эмброус и не представлял, что его друг способен на такие сильные, страшные эмоции. Всегда спокойный вне ринга, Рэйнс вдруг открылся с совершенно другой стороны. Тем временем, Роман аккуратно забирает из рук Дина полотенце и кидает его под ноги. Он одной рукой держит Эмброуса поперек живота, а второй гладит. Гладит везде, куда может дотянуться и, в конце концов, касается вялого члена. Дин дергается, приходя в себя от этого прикосновения. Он вдруг вспоминает, что и сам под сто кило весом и ростом Роману не уступает. Только он не рассчитывает на то, что в таком состоянии все его потуги и попытки вырваться из объятий Романа возможны. Рэйнс что-то взрыкивает ему на ухо, несильно, но серьезно прикусывая кожу за ним и, так и не разжимая зубов, начинает гладить, сжимать и ласкать динов член и яйца. И тот с ужасом понимает, что возбуждается, что у него так давно не было секса, что любое чужое прикосновение к его плоти, заводит. И Эмброус вновь дергается, желая, чтобы эта сладкая, неправильная пытка прекратилась. Но Роман не собирается останавливаться. Он добивается того, что Дин тихо стонет, расслабляясь в руках неожиданного, да и нежданного, что уж тут говорить, любовника. Эмброус толкается бедрами в услужливо подставленный кулак. Он трахает руку Романа и тихо стонет, чувствуя, как о ложбинку меж его ягодиц трется член Рэйнса. Это пугает, сильно пугает, но и приносит какую-то пикантность всему происходящему. Роман двигает рукой чуть жестко, не так, как привык Дин дрочить сам себе, но это сейчас правильно, именно то, что нужно. Сам Рэйнс, при этом уткнувшись Эмброусу за ухо, жадно дышит, наслаждаясь запахом, теплом тела, которое прижимает к себе, и тихим стонам. Вода почти тут же смывает сперму с его пальцев, но Рэйнс успевает слизать пару капель семени друга и понимает, что к его фетишу с запахом Дина прибавился еще один — вкус. Колени у Эмброуса дрожат. Он все еще прижат к сильному телу Романа и не пытается уже вырваться из его объятий, понимая, что после оргазма не сможет пнуть даже котенка, не то, что ответить взрослому, здоровому мужику. Роман осторожно убирает руку с его живота и помогает воде смыть свою сперму с поясницы Эмброуса, после кончиком пальца касаясь сжатого, тугого входа меж ягодиц. — Так хочу туда, — шепчет Роман, а потом разворачивается и уходит. В поведении Дина никаких изменений и это слегка напрягает Романа. Он думал, что друг будет от него шарахаться, держать дистанцию и всячески игнорировать Рэйнса, но Эмброус ведет себя, как всегда. Сет внимательно следит за обоими партнерами по шоу. Он уверен, что меж ними что-то произошло, только вот что именно, понять никак не может: Рэйнс задумчив и странно поглядывает на Дина; Эмброус ведет себя, как и всегда придурковато, чуть злобно, с идиотскими шуточками, лишь иногда, когда думает, что никто не видит, странно смотрит на Романа. Дин же и правда теперь следит за Рэйнсом. Он подмечает каждый его взгляд, движение, выпад в свою сторону. И момент, когда глаза у Романа опять темнеют и он странно принюхивается к тому месту, где стоит Дин, Эмброус подмечает тоже. Таких вспышек за две недели дороги была всего пара, но и этого хватило, чтобы они чуть не вылетели в кювет, когда Романа накрывает этим странным состоянием. С того дня за рулем взятого в прокат авто сидит только Дин. И Сет молит всех богов, чтобы они не врезались во встречную фуру, потому что Эмброус — тот еще лихач. Сет плохо себя чувствует — его тошнит от явного отравления и, сверившись с графиком следующего шоу, решают, что они вполне могут позволить себе переночевать в мотеле, а не гнать, как сумасшедшие, до гостиницы, забронированной для них руководством шоу. — Говорил тебе, не жри ты этот буррито, оно странно пахнет, — бурчит под нос Дин, открывая дверь выданным ему ключом и затаскивая туда вещи Роллинса. — С тобой побыть или сам справишься? Сет шипит, словно кошак, и скрывается в ванной комнате. Дин и Роман надеются, что за этот день парень придет в себя. Руководству не очень понравится, если их группировка будет выступать не полным составом. За всеми этими волнениями Эмброус не сразу замечает, что Романа вновь накрыло этой странно волной по его, Дина, душу. Он вталкивает Рэйнса в его номер и заходит сам, плотно прикрывая за собой дверь. — Объяснись, — скрестив руки на груди, Эмброус всем своим видом показывает, что не уйдет. Роман же решает, что к черту разговоры. Он и так себе язык почти стер, перетирая эту тему с Роллинсом, что блюет где-то за стенкой. Сделав шаг, устремлено, целенаправленно, он прижимает Дин к стене и целует. Поцелуй выходит странным, почти по-детски наивным. Роман тычется в сжатые губы Дина, просится в рот языком, при этом крутит головой так, чтобы их носы не мешали ему целовать этот упрямый рот. В какой-то момент, словно что-то для себя решив, Эмброус под его руками расслабляется и подается вперед. Он отвечает на поцелуй Рэйнса уверенно, почти ведет в этом странном танце их языков, пока его не отрывают от стены и не подталкивают в сторону постели. Роман делает Дину подсечку и они оба летят на кровать. Та мягко пружинит, принимая вес двух здоровых мужиков и даже не скрипит. Дин бы усмехнулся такой хорошей, добротной койке в паршивом, дорожном мотеле, но ему некогда. Когда руки Рэйнса уже шарят под его футболкой, а сам Роман трется о него своим пахом, до Эмброуса доходит, что его сейчас трахнут. Нет, его это нисколько не смущает. Смущает только гигиеническая часть происходящего. Он сталкивает с себя Романа и скрывается в ванной, захлопывая за собой дверь. Рэйнс же остается сидеть на постели, тупо пялится на свои руки, которые просто горят от прикосновений к гладкой коже груди и боков Эмброуса. Сам Дин выходит из душа через полчаса. Он в одном полотенце на бедрах, капли стекают по его голому торсу и его запах, не прикрытый дорожной пылью, сейчас основательно забивает дыхалку Рэйнса. — В душ. Иначе, к себе не подпущу, — Дин швыряет ему второе полотенце, значительно меньше того, которым воспользовался сам, и стаскивает с постели покрывало. Роман подчиняется нехотя, но все же подчиняется. В ванной комнате все помещение просто пропитано ароматом Дина и Рэйнс, которому казалось, что возбудиться сильнее просто невозможно, хватает себя за член, сжимая у основания, чтобы не кончить только дыша этим воздухом. Он быстро смывает с себя пыль и усталость, чуть охлаждает свое тело под струями воды, чтобы хоть немного сбить возбуждение, и выходит из ванной. Он не утруждает себя полотенцем. Он красуется перед Дином, что валяется на постели с таким видом, словно не его сейчас на этой постели разложат. И Дину бы удалось провести Романа, уверить того в своей незаинтересованности, если бы не член, тяжело лежащий на животе, с блестящей от выступившей смазки головкой. Роман облизывает свои губы, он ложится рядом и проводит широкой ладонью от груди до впалого живота, чуть касаясь набухшей головки. Эмброус выгибается под ним и закрывает глаза, наслаждаясь мягкой лаской. Его секс с мужчинами остался в прошлом. Тогда ему нравилось все новое, неизведанное, да и эксперименты со своей сексуальностью в том возрасте были почти у всех. Дин был не из тех, кто комплексовал по поводу того, что мог понравиться парню. Ему наоборот это даже льстило. Так что сейчас он смог принять желание Романа. Зачем отказывать себе в удовольствии провести день, ночь или утро в компании молодого, красивого мужика? Роман, облизав свою ладонь, обхватил ею член Эмброуса. Склонившись над лицом того вновь принялся целовать. На этот раз поцелуй вышел более уверенным и жестким. Кончиком языка Рэйнс принялся исследовать рот Дина: он прошелся по кромке зубов, по деснам, чуть поиграл с языком самого Дина и ринулся глубже, изучая, наслаждаясь вкусом и тихими вздохами Эмброуса. Запах Эмброуса уже проник во все уголки комнаты. Роман жадно дышал, стараясь приникнуть к Дину всем телом еще сильнее, глубже проникнуть в его рот, полностью впитать того в себя. Раньше с Рэйнсом такого не происходило. Ни одна партнерша не могла вызвать в нем такой отклик, такую странную какофонию из желания любить и трахать, до состояния разорвать и покалечить. Дин чуть дернулся и принялся выкручиваться из объятий Романа. Пусть последний любовник у него был очень давно, Эмброус не мог позволить себе упустить сейчас тот шанс, когда красивого парня можно было бы воспитать под себя, под нужды своего тела. Он был уверен, что Роман будет его слушать, что Рэйнс и сам знает, что ничерта не знает в гей-сексе. — Я немного подготовил себя, — эта фраза вызвала румянец на щеках, заставив вспыхнуть даже кончики ушей. — Но, тебе надо еще немного… Договаривать, что именно надо еще немного, Эмброус не стал. Роман сглотнул образовавшийся ком в горле, горящими глазами оглаживая обнаженное под собой тело, останавливая взгляд чуть ниже паха Дина. Схватив Романа за запястье, Дин притянул его руку к своему лицу, втягивая пальцы в рот, облизывая их и обсасывая. Кончиком языка Дин водил по жестким подушечкам пальцев, ныряя им между ними, не отпуская взгляда Романа, который так и не смог сдержать громких, горловых стонов. И когда Дин сам потянул его руку изо рта, направляя меж своих ягодиц, Рэйнс наконец-то решил, что пора брать все в свои руки. Сопротивляться было бесполезно, да Эмброус и не собирался. В том состоянии, в котором он находился, он мог позволить Роману все, что угодно и даже больше. Дин сам раздвинул ноги шире, подхватив их под коленями, чтобы еще больше открыть доступ к своей дырке. Проталкивать пальцы в чью-то задницу Роману приходилось впервые. До этого момента он никогда не думал о возможности заняться анальным сексом, да и партнерши попадались все более правильные и преемницы традиционного полового акта. Так что сейчас, сламывая сопротивления тугих мышц, Роман, казалось, совсем не мог дышать. Он никак не мог сфокусировать, остановить свой взгляд на чем-то одном: его привлекал вид раскрывавшейся, принявшей в себя два пальцы дырке, но и вид приоткрытых губ Эмброуса не давал ему покоя. Впервые Роман Рэйнс почувствовал не просто возбуждение, а непреодолимое желание быть с кем-то так долго, как позволит судьба. Трахать пальцами оказалось… занятно. Возбуждение никуда не делось, но то, как от движений в своей заднице продолжал стонать Дин, начисто сносило голову Роману. Наблюдать за выгибающимся в настоящем наслаждении Дином, было удовольствием не меньшим, чем вдыхать его запах, гладить гладкое тело и представлять, как эта тугая дырка примет вскоре его в себя. Роман мог бы смотреть на раскрасневшегося, возбужденного, податливого Дина, казалось, вечность. Но Эмброус сам остановил его, аккуратно вытаскивая уже четыре пальцы из своего тела, и приглашающее вильнул бедрами. Романа не надо было упрашивать. Он расположился так, чтобы головка его члена оказалась напротив пульсирующего ануса, убрал руки Дина из-под его коленей и положил его лодыжки себе на плечи. Обхватив свой член, Рэйнс аккуратно толкнулся в дырку Дина. Зажаться было делом рефлекторным, и Эмброус громко сглотнул, втягивая воздух через приоткрытый рот, заставляя свое тело успокоиться, расслабиться. Роман толкнулся еще раз, другой, слегка надавливая, и вскоре головка его члена, преодолев сопротивление мышц, оказалась внутри. Это было блаженство. Роману показалось, что никогда ранее ему не приходилось испытывать такое сильное наслаждение. Он двинул бедрами вперед, сильнее, проталкиваясь глубже, погружаясь в жар тела любовника, наслаждаясь каждым движениям. Эмброус под ним почти не дышал. Он ловил крупицы воздуха приоткрытым ртом и, зажмурив глаза, терпеливо ждал, пока Рэйнс полностью не войдет в его тело. Роману стоило больших усилий не начать двигаться в тот же момент, когда он по корень оказался в заднице Дина. Лишь частое, сорванное дыхание любовника и его искусанные губы, говорили о том, что тому не так приятно, как партнеру. Роман гладил его ноги, целовал трогательные косточки на лодыжках и пытался понять, как так получилось, что у такого мужика, как Эмброус, могу быть такие реально трогательные лодыжки. Наверное, Рэйнс бы никогда об это бы и не задумался, если бы не надо было отвлекать себя от мыслей о том, в каком положении они с Дином сейчас находятся, и где конкретно находится член самого Романа. Немного придя в себя, Дин двинул бедрами, давая тем самым разрешение Роману к началу действий. Пару медленный фрикций туда и обратно и Рэйнс взял такой бешеный ритм, что, словно в старых порно-фильмах, постель отбивала удары о стену, перемежая эти звуки с громкими стонами, почти криками, Дина и звериным воем Романа на пике его наслаждения. На второй заход парней не хватило. Вытраханный, довольный Эмброус завозился под любовником, устраиваясь как можно удобнее, и просто провалился в сон. Роман решил оставить самокопание и анализ своих эмоций после произошедшего на утро, и уснул следом. Во сне он подгреб Дина еще ближе к себе, утыкаясь носом тому в затылок и уже окончательно засыпая, умиротворенный запахом Эмброуса и теплом его тела. Роллинс вновь сел на заднее сидение. Выглядел он намного лучше, чем накануне, хотя бледность все еще проглядывалась на его лице сквозь ту бородищу, что парень себе отрастил, отказываясь стричь ее. Дин, аккуратно устроившись на водительском сидении, пристегнул ремень безопасности. То, как он садился на свое место, не укрылось от взгляда внимательных глаз Сета. В пору было заржать и сказать пару колких и смешных фраз в адрес друга, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд Романа, Роллинс решил потерпеть. В конце концов, они с Дином останутся наедине, рано или поздно. До города добрались только к обеду. Сет большую часть дороги проспал, но от обеда в компании партнеров не отказался. После отравления почему-то сильно хотелось есть, хотя на еду по-прежнему смотреть было немного тошно. Вечер Дин решает провести в компании таких же спортсменов, как и он сам. Спросив Сета не хочет ли тот составить им компанию и, получив отрицательный ответ, Эмброус замирает у двери Рэйнса. Он не стесняется того, что произошло и того, что может произойти в будущем. Ему понравилось с Романом и он был бы не прочь повторить. Только что-то во всем этом было неправильное, словно он упускает какую-то важную деталь. Стараясь не увязнуть в своих размышлениях, Дин стучит в дверь. Рэйнс открывает пару минут спустя и отвечает отказом на приглашение в паб. Эмброус лишь пожимает на это плечами и быстрым шагом удаляется, боясь, что парни уйдут без него. А Рэйнс так и стоит в проеме двери, надеясь, что Дин поймет его мысленный посыл и вернется, чтобы остаться с ним на эту ночь. Но Дин не понимает, не слышит или делает вид, что не заметил взгляда любовника. Но сегодня от Дина ничем не пахнет, и Роман достаточно спокойно относится к тому, что Эмброус с ним не остается, предпочтя шумную компанию и веселое застолье. Хотя, если говорить откровенно, то Роман надеялся на что-то более личное теперь меж ними, хотя и сам до конца не может объяснить даже самому себе — на что именно. Роллинс заходит к Роману перед самым сном. Он выглядит гораздо, гораздо лучше, но вот взгляд его глаз, говорит о том, что разговор легким не будет. — Что дальше? — Сет не мог не задать этот вопрос. Он понимает, что происходит меж двумя его друзьями, но понимает ли до конца Роман, с кем он связался, стоило еще выяснить. — Мне предложить ему встречаться? — Рэйнс насмешливо хмыкает, доставая из мини-бара бутылку пива, Сет, от предложенной ему, отказывается. — Он не будет этого делать. Эмброус не сторонник моногамных отношений. — Не совсем тебя понял, — Роман отставляет бутылку в сторону и подается чуть вперед к Сету, внимательно смотря тому в глаза. — Что ты имеешь в виду? Мне нужна конкретика. — Ром, если у тебя это все из-за того самого эфемерного запаха, что ты чувствуешь, то хорошо. Если ты планируешь долгоиграющие отношения с Дином, то закончи все прямо сейчас. Эмброус полигамный. Рэйнс в ступоре. Он никогда не размышлял до этого, а хочет ли он стабильных, долгих отношений. Почему-то, ему всегда казалось, что таковые получатся сами собой. И Дин будет с ним тоже сам собой, ведь у них был секс. Роман понимает, что смотрит на жизнь сквозь призму своего прошлого, что его семья не нуждалась почти ни в чем, в ней царили любовь и поддержка, а Эмброус вырос на задворках помойки. У него другое воспитание и понятия о том, как должна строиться его жизнь. Только сейчас Роман понимает, какие они на самом деле разные. Все трое разные и, что с тем же Роллинсом Роману было бы проще найти общий язык и создать пару, семью. Роман понимает, что думает и воспринимает многое стандартами, принятыми в обществе и сейчас до него допирает, пусть и не сразу, что Эмброус в эти стандарты никогда не впишется. — Он будет мне изменять? — Он не будет тебе изменять, — как-то по особенному говорит Сет и поднимается со своего кресла, — потому что в своем мире, выстроенном в его голове, он никогда не будет с тобой встречаться. — Я умею уговаривать. — Мне не хочется, чтобы вам двоим потом было больно. Дин выглядит сильным и уверенным в себе, но он все еще мальчишка из подворотни: дикий, обиженный, недолюбленный и очень ранимый. Будь осторожен. Сет уходит спать, а Рэйнс сидит в полумраке своего номера и думает. Думает о том, что, возможно, ему удастся приручить Дина, что он сможет показать ему и доказать, что в стабильных отношениях есть свои преимущества. Остается дело за малым, самому понять нужны ли ему такие стабильные отношения и именно с Дином. Эмброус не мечта и не идеал мужчины, его вообще с натяжкой можно назвать хоть в чем-то идеальным. Ведь его притягивает к Дину только запах, он не знает, хороший ли тот человек или же полное дерьмо, можно ли с ним построить хоть что-то, что будет чуточку больше обычной мужской дружбы с привилегиями. В раздумьях, Рэйнс почти пропускает мимо слуха грохот и сдавленный стон, сопровождающейся матом, в коридоре гостиницы. Он открывает дверь и видит Дина, что поднимается с пола и по стеночке пытается добраться до своего номера. Роман перехватывает его на полпути и втаскивает к себе. Он целует обветренные, шершавые, отдающие терпким вкусом виски, губы и с наслаждением втягивает в себя запах прохладного вечера, алкоголя, табака и женских духов, которыми пропитана футболка Эмброуса. За правым ухом Роман видит небольшой засос и отпечаток аккуратных девичьих зубов. Сразу вспоминаются слова Сета о том, что Дин полигамен, что он со всеми и ни с кем. Эмброус почти спит стоя, уткнувшись носом Роману в плечо. Он тихо посапывает и вес его тела на руках Рэйнса становится намного ощутимее. Он тащит Дина к постели, скидывая его туда, выслушивая порцию отборного мата сквозь сон, и принимается раздевать того, кто еще несколько дней назад был просто наваждением, а теперь стал суровой реальностью. Роман снимает ботинки и стягивает джинсы с носками и бельем, он снимает кожаную куртку и футболку, ворочая Дина по постели, словно большого, игрушечного пупса, но Дин не подает никаких признаков того, что он против от такого с ним обращения, кроме громкого сопениях и всхрапываний. Роман ложится рядом, накрывая их обоих. Он вжимается всем телом в спину Дину своей грудью, полностью повторяя позу того. Он вновь зарывается носом в волосы на затылке Эмброуса, но того запаха, что когда-то привлек его внимания нет, да Роман уже и не уверен, что тот когда-либо был. Может, просто его подсознание таким образом хотело ему подсказать, указать, намекнуть на того, кто сейчас рядом. Рэйнсу, в общем-то, похер. Он обхватывает Эмброуса поперек груди, закидывая на него одну ногу, и закрывает глаза, тихо уплывая в сон без сновидений. Они трахаются несколько месяцев. Почти каждый день Роман укладывает Дина в свою постель, не отпуская того после шоу пропустить по стаканчику с ребятами. Рэйнс не ревнует, Рэйнс просто собственник, и он не намерен делиться тем, что так удачно попало в его руки. Эмброус не сопротивляется, он не ворчит, он только радостно подставляет свою задницу на растерзание любовнику, а после, вытраханый и довольный, валяется в постели Романа, нежась в его объятиях и слушая весь тот романтично-сопливый бред, что несет Рэйнс. Роллинс не комментирует происходящее, хотя ему кажется, что ничем хорошим эти отношения не закончатся. Долго удерживать Дина рядом с собой только одним своим членом у Романа не получится и рано или поздно Эмброус пойдет на сторону. И такой день наступает. Дин на предложение Романа переночевать в его номере, отказался и ушел с парнями в паб. В конце концов, потрахаться он может всегда, а выпить качественного, свежего ирландского эля в хорошей компании — это когда их еще занесет в Белфаст. Дин возвращается в свой номер не один. Вместе с ним девушка. Роман думает, что Эмброус просто хочет доминировать, доказать самому себе, что он все еще мужик, хоть его задница и растрахана так, что можно вставлять почти без смазки. Но все намного, намного хуже, понимает Роман, когда через пару ночей, Дин приводит в комнату мужика. И, судя по тому, как утром выходит из номер Дин и, как аккуратно присаживается за завтраком, у парня явно нет проблем, чтобы кому-то подставиться. Кому-то кто не Роман Рэйнс. И это злит самоанца. Он бесится так, что его не может успокоить даже Сет, что зорко, словно курица-наседка, следит за тем, чтобы парни друг друга не покалечили. Роман старается задеть словами Дина, но Эмброус на его подколы не отвечает, а лишь пожимает плечами, продолжая вечерами уходить в бары и трахаться с новыми девушками и парнями. Но когда Роман замечает, что все чаще Дин проводит время в компании крашенной блондинки Рэнэ Янг, его срывает окончательно. Он втаскивает Дина в свой номер и присасывается к его шее, оставляя отметины так, чтобы все кругом видели, что у Эмброуса кто-то есть. Дин смеется, подставляясь под сильные руки, острые зубы и яростный напор, с которым Рэйнс раздевает его и кидает лицом на кровать. Одуряющий запах вновь наполняет легкие, но сейчас Роману он не кажется таким уж сладким, манящим. Сейчас запах Дина раздражает, потому что к нему примешивается и аромат женских духов мисс Янг, а этого ревнивый собственник Рэйнс уже выдержать не может. Он вздергивает Дина за задницу, заставляя отклячить ее, и шире разводит ему ноги. Сплюнув на меж ягодиц, Роман пару раз давит головкой члена на анус Эмброуса, а потом просто вламывается внутрь. Дин все такой же жаркий, податливый, страстный. Он сам трахает себя членом Рэйнса, насаживаясь так правильно, до упора резко, громко вскрикивая каждый раз, когда Роман проезжается по простате. В комнате душно, тело Дина просто источает запах, который и свел Романа с ума. Рэйнс дерет его как шлюху, он вставляет до самого конца и еще немного глубже, причиняя боль физическую, стараясь через нее передать боль, что он чувствует в душе. Легкие горят огнем, так как Рэйнс пытается вдохнуть глубже чарующий аромат. После Дин лежит на спине, раскинув ноги, меж которых Роман, слизывающий сперму Дина с живота и пальцами заталкивая свою собственную в раскрытую дырку. Эмброус тихо стонет, мягко перебирая влажные, тяжелые пряди романовских волос и даже не дергается, когда в дверь стучат. На пороге Роллинс и Роман пропускает его в комнату. В номере пахнет потом и сексом, Сет чуть морщится, потому что так до конца и не понял специфику отношений своих друзей. Дин даже не прикрылся одеялом. Он все также вальяжно лежит на постели с раздвинутыми ногами и смотрит сыто и довольно на пришедшего Роллинса. — Прикройся, рожа бесстыжая, — Роман швыряет в него покрывалом и Дин делает так, как сказал любовник. — Что случилось? Сет садится в кресло, сваливая одежду Дина на соседнее, к романовской. — Приняли решение развалить Щит. — Когда? – Дин чешет небритую щеку. Ему, в сущности, все равно. Парней он любит, они почти что лучшие друзья, а вместе они работаю и на одной ли стороне, его интересует мало. — Точной даты еще нет. У меня хиллтерн. — Вот это поворот, — ржет Дин. — Самый честный мальчик Щита будет играть роль гавнюка. — Ну да. Это же роль априори твоя, — хмыкает в бороду Роллинс. Эмброус громко ржет и встает с постели. Он открывает мини-холодильник и достает бутылку воды. — Эмброус, у тебя есть хоть капля стыда? — бормочет Сет, но не может удержаться от того, чтобы не разглядеть Дина получше. Хотя, куда уж лучше, с учетом того, сколько они дружат и в каких только ситуациях Роллинс его не видел. Но сейчас Сет подмечает, что у Дина очень красивые бедра, что у него девчачья талия и рельефная спина, по которой так и хочется провести ладонями. И Роман видит, что Сет разглядывает Дина не из праздного любопытства, что тот пытается найти, и явно нашел, привлекательность в их сумасшедшем лунатике. Рэйнс тихо взрыкивает и угрожающе смотрит на Сета. Он может пережить случайных любовников и любовниц Эмброуса, но кого-то своего — никогда. Он скорее убьет, чем разделит Дина с кем-то из ростера. Роман кивком головы указывает Сету на дверь, а сам подходит к Дину, сминая ягодицы того в своих больших ладонях, жадно вылизывая кожу на шее. Он вставляет без предупреждения и лишних прелюдий. Сет почти закрывает дверь, когда слышит полный боли вскрик Эмброуса, а дальше его накрывает волна невероятного аромата. Роллинс выходит на балкон своей комнаты в отеле, он пытается отдышаться и привести мысли в порядок, но выходит очень плохо. Запах все еще стоит у него в носу, и он готов биться об заклад, что это именно то, о чем столько времени говорил ему Роман. Судорожно достав телефон, Роллинс набирает своей девушке. Он почти успокаивается после разговора с ней, но этой ночью, дроча себе перед сном, он, почему то, видит не ее девичьи прелести. Кончая со злыми слезами на глазах и прокушенной губой, Сет дает себе слово, что уж он-то никогда не станет зависим, как Роман. Никогда. Четыре месяца спустя, Сет почти воет под Дином, уткнувшись лицом в его подушку и дышит, дышит этим чертовым запахом, молясь о том, чтобы Рэйнс не узнал, что и он пал под напором бешеной харизмы и этого удушающего аромата.