Don't you cry no more

«Возвращайся блудный сын, Обретёшь покой и мир, Не бывает в мире грёз, Боли, горя и слёз…» Лиричная музыка лилась из колонок на небольшой освещённой сцене, где в унисон сливались мелодичные голоса девушек. Мэри, Бобби… При взгляде на них — родных и любимых, пусть сейчас лишь актеров — на глазах у Винчестеров наворачивались крупные капли слёз, которые застилали всё перед собой мутной пеленой. Чёткие живые воспоминания ярким шлейфом влились в сознание братьев. Вот Мэри наклонилась к Дину, смотря в его лучистые зелёные глаза, в которых плясали неподдельные огоньки интереса, и показала небольшой сверточек в её руках. Дин осторожно, с замиранием сердца, отвернул белое одеялко и увидел, сладко спящего, светловолосого малыша (это потом он стал проблемным мохнатым лосем-переростком). «Брат!» — радостно тогда вскрикнул Винчестер и, поняв, что это вырвалось слишком громко, тут же прикрыл рот ладошкой, боясь, что мог разбудить маленького новоявленного члена семьи. Мать с отцом искренне улыбались, они сияли от счастья и, казалось, что за их спинами распахнулись огромные крылья. «Мои мальчики, — нежным голосом произнесла мама и ласково обняла Дина с Джоном». Дин готов был поклясться, что он и сейчас помнил голос своей матери в тот момент. Такой приятный, возбужденный и вдохновленный… Вот уже Бобби в очередной раз обозвал братьев Винчестеров идиотами за то, что они, как нерадивые дети, в который раз ходили вокруг да около очередной «загадки» и пускали нюни ему в жилетку. Нельзя было сказать, что Бобби был заменой их отца — он был им вторым отцом. Настоящим вторым отцом, которого им сильно не хватало, особенно в первое время. Он смог поднять парней на ноги и передать им весь свой немалый опыт, а также дать жизнеутверждающие пинки под зад. Впервые за долгое время в сердца братьев вернулась та боль, которая скрывалась глубоко в душе, в самых закромах памяти и давно не показывалась наружу. Дин попытался сглотнуть душащий его комок в горле, но это попытка оказалось тщетной. «Я сумёл подняться над суетою, Оставляя шумный мир за собою. Я хотел увидеть, что там — за стеной из снов? Зачарован был мой взгляд миражами, Спрятан к правде путь во мгле и тумане, В своих грёзах слышу голос и иду на зов…» После очередных строк из песни, старший Винчестер, не выдержав, рвано выдохнул и иронично усмехнулся своему состоянию. Деткам, игравшим пьесу, удалось его растрогать. Его — грозу всея нечисти. Однако сейчас это не имело никакого значения, и Дин совершенно не смущался своего состояния. В душе разливалась приятная теплота и некая тоска по прошлому, которое, к сожалению, а может, и к счастью, осталось уже далеко позади. Винчестер хотел прочувствовать эту боль, хотел окунуться в нее с головой, пока представился такой шанс. Слишком уж долго он строил из себя супергероя для брата и всех окружающих. Дин всегда гнался за чем-то запредельным и порой недосягаемым, но это давало толчок к жизни, когда порой от навалившегося груза хотелось просто навсегда покинуть этот мир и уйти на покой. Всегда находился тот, кого Винчестер всем своим естеством не желал отпускать от себя. И каждый ушедший — это выдернутый кусочек сердца, который уже никогда не встанет на место. Он давно понял, что человеческое сердце — это не пазл, здесь кусочки мозаики никогда не сойдутся стык в стык, в ровное полотно. Что-то всегда будет напоминать о пережитых событиях и ушедших родных и близких людях. «Я и сам был только тенью под маской, Жить в тени легко и так безопасно, Но не спасёт меня от бури замок из песка. Я потерян, как корабль в океане, Спрятан к правде путь во мгле и тумане, Меня несли ветра удачи, и голос снова слышал я…» Сэм прищурился и довольно улыбнулся. Он будто всматривался сквозь девушек и видел на их месте себя, брата и Кастиэля. Девушки потрясающе справлялись с игрой, но даже они — поклонники книг Чака — представить не могли себе и доли того, что пережили Винчестеры за все года своей жизни и, не дай Бог, представится пережить подобное кому-то еще в этом мире. Сэм вспомнил, как в одну из обычных ночей к нему в дом бесцеремонно ворвался старший брат и попросил о помощи. С тех пор миновал добрый десяток лет, но младший Винчестер ни на секунду сейчас не жалел, что согласился тогда составить компанию брату в расследовании дела «дамы в белом». То был переломный момент, который, вероятнее всего, должен был случиться по любому. Невозможно вечно прятаться от судьбы и своей жизненной миссии. Сэм раньше часто прокручивал в подсознании эту ситуацию и впоследствии осознал, что глупым было прятаться столь долгое время за отговорками о карьере юриста и спокойного будущего, которого в итоге он лишился. Младший Винчестер, конечно, отплатил еще Дину за то, что он так ворвался в его жизнь и привнес в нее далеко не самые добрые воспоминания, но в том Сэм и не был виноват на все сто процентов. Перед глазами Винчестера резко встала картина, когда он жадно залпом, как дикий зверь пил еще теплую кровь очередного жертвенного от Руби демона. Сэм на тот момент не задавался вопросом, что он делает, и что из этого может выйти. Он чувствовал власть, силу и хотел в полной мере насладиться всем этим безумием. Сэм почувствовал на языке неприятный металлический вкус той самой крови и, поморщившись, в отвращении сжал губы в тонкую полоску. Но все это в прошлом. Все это было мимолетными слабостями и порывами. Они всегда были вдвоем с братом и всегда шли против всего мира, справляясь со всеми невзгодами, что подкидывала им нелёгкая. «Вечный путь — он как вечная память, Вечный путь — блеском славы он станет. Жизнь твоя пустой не будет, А рай пусть дальше ждёт тебя…» Всё, что случилось за долгую жизнь с братьями, было, есть и останется вечной памятью — всё живет вместе с ними, и каждый из них это прекрасно знает. Они являются носителями богатой истории, как своей, так и многих других людей. Истории, которые будут жить даже тогда, когда их не станет на этой земле. Но на данный момент есть лишь одно — работа, которая никогда не позволит жизни скатиться вниз по наклонной. Ещё всё только предстоит и на этом предназначение братьев Винчестеров и ангела Кастиэля еще не закончилось, ибо даже сама Смерть играет на их стороне. *** Девушки закончили петь, раздались финальные аккорды музыки, и из зала начали сыпаться бурные аплодисменты, крики «браво!» и довольные посвистывания. Дин прокашлялся и шумно вобрал воздух через нос, все ещё внимательно смотря на ребят на сцене. — Ох, и доводят же порой малые… — Винчестер, будто устало, потер раскрасневшиеся глаза и продолжил, как можно бодрее и увереннее, — Пакуй штанишки, Сэмми! Поедем спасать людей, истреблять нечисть — семейный бизнес! Дин с азартом стукнул брата по плечу, выводя того из сладостных раздумий и, довольный своими словами, последовал к выходу из зала, взъерошив ладонью темно-русые волосы. Сэм посмотрел на брата и ответил ему довольной широкой улыбкой. Ну, в кои-то веки сердце его брата смогло что-то растрогать! В последний раз бросив взгляд на сцену и, встретившись глазами с режиссером пьесы — Мари, Сэмми одним движением вытянул вперед руку и, подмигивая, поднял вверх большой палец. Она ответила ему лучезарной улыбкой и Сэм, одернув бежевую куртку, отправился вслед за братом. Открыв стеклянную дверь из школы на улицу, Винчестера младшего обдало приятной прохладной. Сильный ветер растрепал длинные локоны Сэма и до конца отрезвил рассудок от горьких мыслей. Винчестер ловким движением заправил непослушные пряди за уши и направился в сторону Дина, который привалился спиной к глянцевому боку Импалы и смотрел куда-то отстраненным взглядом. — Не хочешь навестить Каса? — с подтекстом спросил Сэм, глядя на брата хитрым взглядом исподлобья. — Сэмми… Полезай в машину! — нарочито грубо ответил Дин и устало вздохнул, ощущая некую неловкость ситуации. «А почему бы и… да», — подумал про себя Дин, представляя, как расширяются глаза Каса от объяснения ему смысла слова «Дэстиэль». Винчестер старший уселся на водительское сидение, со скрипом закрывая дверь Детки, и втопил педаль газа в пол, уже подпрыгивая от нетерпения, как маленький ребенок, который задумал сделать очередную пакость.