fanboy

- Покажи, на что ты способна, детка! – пафосно кричал на ломанном английском хореограф, возбуждённо притоптывая ногой в такт басам, громко бьющим по ушам из колонок. На резво танцующей девушке были широкие ярко-жёлтые штаны, сморщенные везде, где только можно, и грозящиеся сползти с неё в любой удобный для них момент. Аджума из продуктового возле нашего здания назвала бы эти шаровары одним метким и банальным «как будто в штаны насрал», а наш менеджер, скорее всего, спросил бы, у какого гиппопотама она их украла. Ну, а мне всё нравилось. Я снова уткнулся в экран своего мобильного, пытаясь надвинуть кепку чуть ли не на самый нос, пока остальные стоящие в сторонке трейни неугомонно перешёптывались, взволнованные нашим с Намджуном визитом в их зал для тренировок. На самом деле, в этом зале просто было много стульев, в отличие от коридора, и поэтому мы всего лишь решили переждать здесь, пока не освободится нужная нам по соседству студия. Но эти маленькие, дофига амбициозные мечтатели «стать айдолами», похоже, восприняли наше появление как очередной геморрой, спосланный на их головы самим директором. И пока девушка под предводительством хореографа выдавала своим миниатюрным телом совсем не девичьи крамперские движения, худенькие девицы вокруг неё тесно и ропотливо жались друг к другу кучками совсем, как спички в коробке. А мальчишки постарше вальяжно растянулись на скамейке, широко раскинув ноги в стороны, всем видом показывая, что они ничем не хуже нас, уже дебютировавших и, несомненно, зажравшихся придурков. И что при случае они всегда готовы помериться с нами своим «достоинством», дабы доказать, кто здесь, в их личном зале для тренировок, главный. Эти неопытные молокососы не смогли бы побить Хосока в танцах, затем отсосали бы Намджуну в рэп-баттле и вконец скатились бы в самое дно только от одного бархатного голоска нашего макнэ на пару с Чимином. Но меня - обычно крутого, как вареные яйца, мужика – они уделали одной левой, просто потому, что могли так спокойно и по-свойски сейчас обнимать закончившую танцевать девушку. Ту самую, в хипхоперских штанах и такой же до жути растянутой майке – девушку с загорелой кожей цвета ирисок и невыносимой способностью чертовски быстро читать рэп. От этих её способностей я страдал уже второй месяц, от её прекрасной кожи хотелось выть, а от моих навыков общения с женским полом – утопиться в реке Хан. - Долго ещё фанбоить будешь? – задел меня коленом Намджун, заметив, как я ревностно пускаю из глаз невидимые лазерные лучи в сторону каждого сосунка, посмевшего так легко и просто трогать своими клешнями мой предмет воздыхания. Предмет звали Дженни, таким обычным приевшимся именем и, наверное, этих «дженни» в её родной Америке хоть пруд пруди, но на всё наше агентство она была такая одна, а в моей собственной больной вселенной – и подавно. Дженни была кореянкой лишь наполовину, а большие глаза и диковинные черты лица делали её в моём представлении, замыленном от среднестатистических азиатских физиономий, какой-то космической принцессой. Дженни произносила слова с до одури забавным и неуклюжим акцентом, странным образом лишаясь его, как только начинала мастерски речитативить на моём родном, корейском. С Дженни свисали не только джинсы и футболки, но и тяжёлые золотые цепи, тянувшиеся сверкающим на солнце грузом с её тонкой и изящной шеи. Дженни буквально торчала от хип-хопа, имела совесть родиться в один со мной день (что я ну просто не мог не причислить к знаку, поданному мне с небес, вероятно, самим Джизасом) и эта самая Дженни, такая идеальная и непостижимая, кажется, вовсе не замечала какого-то там Мин Юнги. - Слушай, ну надо что-то с этим делать, - пробурчал через полчаса Намджун, шагающий следом за мной к выходу из зала. От его внезапно раздавшегося голоса меня будто волнами вынесло на берег, в реальность, прямиком из приятно окутывавшего океана, полного дум и мечтаний, грозившихся так и остаться лишь жалкими грёзами. Я выпрямил спину, напуская на себя солидный вид, и оглянулся, чтобы посмотреть напоследок на Дженни, которая, явно пребывая где-то в своём собственном мире, смешно прыгала в попытках достать ладонями до потолка, при этом еле заметно покачивая головой под Снуп Догга, доносившегося ярыми матами с её айпода. Господи, как же я её боготворил. * На следующий день в интервью на вопрос о своём идеальном типе я коротко, но ёмко ответил: «Девушка, которая любит хип-хоп», а через час, уже в машине, Намджун протянул мне маленький оторванный листок с криво накарябанным номером. - Что это? – озадачился я. - Номер твоего идеального типа, болван. У меня среди трейни есть свои люди, так что они выдали мне его с потрохами взамен на совместную сэльку. - И что мне с ним делать? – искренне поинтересовался я, пропустив мимо ушей то, что он только что назвал своего хёна болваном. В этом, пожалуй, Намджун был даже прав – олуха, похлеще меня, ещё поискать нужно. - Как что? – исступленно воскликнул он, не веря своим ушам. – Напишешь что-нибудь в духе «Как житуха, крошка», ну а дальше слово за слово… Или смотри, заберу её себе. - Идиот, - я дал ему подзатыльник, чтоб заткнулся. – Как будто не понимаешь, что всё не так просто. Я вздохнул и пересел от него на два сидения дальше, к заднему окну минивэна. Тёлочки, как таковые и в своём большинстве, вгоняли меня в смятение и краску; стоит только вспомнить тех чужеземных, грудастых и непонятных женщин, снимавшихся с нами в Лос-Анджелесе, и мои ладони начинали истошно покрываться потом. С женщинами корейскими – маленькими, почти всегда плоскогрудыми и слащавыми на лицо - впрочем, всё обстояло также. А о том, чтобы приблизиться к чужеземной, непонятной, тоненькой, как тростинка, и красивой Дженни, от которой в голове что-то замыкало от восторга, не могло быть и речи. * Примерно через неделю, когда отчаяние достигло своей наивысшей точки, я всё же решился сделать свой первый шаг. То есть сам по себе я бы ни за что на это не согласился, но как-то днём, обыденно перекусывая в небольшом кафе напротив здания нашей компании, я вдруг увидел, как к барной стойке подходит девушка моей грёбаной мечты, спешно заказывая у продавца кофе на вынос. Внезапно обнаружив в себе какую-то жёсткую решимость - чёрт возьми, я же крутой суровый мужик, и яйца мои на месте - и быстро скидывая в рюкзак блокнот, вздувшийся от царивших внутри рифм и фраз, я подлетел к ней в мгновение ока и стал неуклюже переминаться с ноги на ногу. - Привет. - О! – произнесла она. – Здравствуй. Слышать её голос, обращённый лично ко мне и никому больше, было, словно неадекватно кружить по небу сумасшедшей птицей и потом замертво свалиться камнем на крышу какой-нибудь высотки, в экстазе вытаращив глазные яблоки, подобно мультяшным персонажам. Если по-простому - моё сердце сделало сальто. Дженни меня, естественно, знала и помнила, всё-таки пересекались много раз, хотя и никогда не заговаривали раньше непосредственно друг с другом. Дженни иногда оттачивала свои танцы с Чонгуком, потому что, как выяснилось, он учился именно в её академии, когда приезжал в Америку ещё до своего дебюта. Дженни иногда с весёлым видом хлопала Тэхёна по спине, если встречала того в коридорах компании, и затем заговорчески соприкасалась своим указательным пальцем с его, и только им двоим, кажется, было известно, что нахрен за жест это был такой. Позже мне всё-таки объяснили, что таким страннейшим образом она как бы «давала ему пять», как в том самом, старинном американском фильме про инопланетянина. Даже у чёртова Тэхёна, с его космическими тараканами в голове, было больше шансов. - Так много? – непонятливо спросил я, когда увидел, что на вынос ей собирают целых шесть бумажных стаканчиков. - Решила угостить на обед учителя и остальных девчонок. Мы сегодня тренируемся допоздна, - она устало улыбнулась, а я сглотнул и затем выпалил первое, что пришло мне в голову: - Давай я оплачу заказ. Дженни уставилась на меня, слегка нахмурив брови, явно не догоняя, зачем мне, такому малознакомому человеку, вдруг расплачиваться за её кофе. - Не нужно, - она вытянула ладонь в останавливающем жесте, заметив, как я, неумело изображая из себя джентльмена, потянулся к рюкзаку за деньгами. – Это же я их угощаю. От чистого сердца. И своего кошелька. Далее последовала минутная пауза, во время которой она стала что-то тихо напевать себе под нос, а всё, чего хотелось мне – это сгореть со стыда прямо на месте. Но я решительно поджал губы и, бесконечно прокручивая в голове: «я суровыйрэпер, суровыйрэпер, суровыйрэпер», начал глядеть, как она исподтишка засматривается на кучку чупа-чупсов, горсткой лежащих в корзинке возле кассы. - Тогда я заплачу хотя бы за это, – упрямо произнёс я и сграбастал в ладонь несколько леденцов. А затем нелепо возложил их перед ней, словно принёсший своей самке добычу хищник. Хищник без мозгов, блин. Всё шло как-то не так и совершенно по-дурацки, но я вызвался проводить её через дорогу к агентству, как послушный слуга неся в руках картонную подставку со стаканчиками кофе. Дженни прищуривалась на солнце, приподнимала кончики своих губ в воздушной улыбке (или же мне так казалось) и довольно вертела во рту чупа-чупс с яблочным вкусом. На плечах её, обнимая за шею, лежали большие, да чего там - просто огромные, дорогие наушники, а я шёл вперёд и думал, как, вообще, можно ненавидеть что-то неодушевлённое, но ничего не мог с собой поделать – я-то, в отличие от везучих наушников, обнять её не мог. Когда мы поднялись по ступенькам на второй этаж, она резко остановилась, как бы намекая мне, что дальше пойдёт сама и более не нуждается в моей помощи. А я, сильно увлечённый её магическим присутствием возле себя, совершенно не желал так просто уходить. И, конечно же, не придумал ничего лучшего, чем снова вытворить очередную ересь. Неосторожно вырвал из её губ чупа-чупс и засунул прямиком в свой рот под её ошарашенные взгляды. Кажется, глубоко в задумках, на изначальном этапе, это должно было случиться неким молчаливым флиртом, как в каких-нибудь дурацких фильмах, шутливо, но сокровенно, словно бы в намёках на взаимную симпатию. Теперь уж, в лучшем случае, я мог посчитать это всё недоразумение за «непрямой поцелуй», успокаивая себя хотя бы так. А в худшем... - Но… - начала она потерянным голосом. - Там же внутри леденца… мятная жвачка. Моя любимая. В остальных такой нет. Она вытащила из кармана купленные мной чупа-чупсы и грустно на них поглядела, не находя среди горстки свои любимые, мятно-яблочные. Я вытащил леденец и в немом извиняющемся жесте протянул его ей обратно. - Эм. Это же негигиенично, - опешила Дженни, а где-то у себя внутри я уже вовсю громко стучал своей глупой башкой о воображаемый стол. * Ещё через пару дней я истошно, с силой выводя слова чёрным маркером по распечатанному листку, указывал в анкете, предоставленной нам каким-то журналом, что мне нравятся девушки с большими и крутыми наушниками. А Намджун, сидящий рядом за столом, советовал уже открыто признаться предмету своего обожания и не страдать более по ночам. И по утрам. И вообще, двадцать четыре часа в сутки. - Ты же песни сочиняешь, композитор недоделанный, так и напиши что-нибудь для неё, а потом зачитаешь при удобном случае, - шептал он, чтобы не услышали нуны из стаффа и маячивший на горизонте злой менеджер. - Рэп прочитать ей, говоришь? – я почесал подбородок, отмечая, что это, в общем-то, неплохая идея. И слова подходящие у меня есть – ими исчерчен весь мой блокнот вдоль и поперёк, и семьдесят процентов их содержания, так или иначе, буквально кричит о моей одержимости девушкой, которая сидела у меня в сердце. В самом прямом смысле сидела - как полноправная королева на своём золотом троне, украшенном бриллиантами, стодолларовыми купюрами с изображением Бенджамина Франклина и тяжёлыми грубыми цепями, излучавшими собой «свэг» в самом его девственном проявлении. Ну, а под ногами у неё, для полноты картины, валялась бы моя гордость, давно уже не игравшая никакого значения, словно выкинутая под забор из дома ненужная запылившаяся вещь. * «Ты знаешь, многие девчонки думают, что мои песни посвящены им. Поэтому я уточню, чтобы ты всё правильно поняла – эта для тебя» Я начал со слов, позаимствованных из трека Дрейка, ну а дальше меня понесло, и я стал в неуместной грубой манере зачитывать подготовленные мною строки: что-то сопливое про «идеальный тип», про «омуты твоих глаз» и «суровую мужскую любовь», которую так трудно выразить понятными словами. Рэп я читал идеально, всё как нужно. Правда, постоянно глядел куда-то криво и в пол, плотно прижимая микрофон к своим губам. Мы находились в общем зале для практик, только предназначенных не для бессмысленных танцев, а для вещей серьёзнее и куда важнее. В углу стоял оснащённый компьютер, рабочая станция для создания битов; по полу змеились мешающиеся провода с микрофонами, а в дальнем конце комнаты чинно устроились несколько музыкальных инструментов, подпуская к себе далеко не каждого, лишь избранных новобранцев. Находились мы тут, то ли к счастью, то ли к моему сожалению, вовсе не одни. И рэп я читать свой начал вроде бы слегка в шутку, когда Намджун, похвалив голос и умения Дженни, предложил ей устроить между нами небольшой баттл. Когда эта непонятная женщина внимательно и оценивающе выслушала мой напряжённый музыкальный монолог, абсолютно не уловив смысла и его предназначения, начиная ядерным ответным рэпом читать мне что-то о феминизме и равноправии полов, приправив свои рифмы редкими матюгами на английском, я с отчаянным возгласом свалился ничком на холодный пол и начал обессилено ржать. Намджун схватился за голову в приступе «фейспалма», а Дженни, вполне довольная своим офигенным выступлением, уже через несколько минут, к моему ярчайшему удивлению, пристроилась у барабанной установки и стала виртуозно ударять палочками по золотистым тарелкам, моментально превращаясь в высококлассного барабанщика и рок-звезду в одном лице. * Для следующего интервью, для следующего очень оригинального вопроса, неизменно остававшегося на первом месте в чарте всех самых избитых вопросов, когда-либо адресованных айдолам, у меня уже был подготовлен свой ответ. «Девушки, которые играют на барабанах, кажутся мне очень привлекательными», - рассказывал я ведущему, в тайне надеясь, что Дженни, дурында эдакая, увидит эту телепередачу и всё сразу же поймёт. Хотя, конечно, зачем ей смотреть на меня по телевизору, ведь это же я здесь так беспомощно от неё фанател, а не наоборот. - В глаза ей надо было смотреть! – говорил мне позже Намджун, разочарованно размахивая руками, словно пытаясь отогнать от себя невидимых мух. – Проникновенно! Как в дорамах! Ты идиот! - Будто я видел хоть одну в своей жизни дораму, - истерично засмеялся я. – Да и она в своей Америке явно другим занималась, пока ты свою задницу перед теликом просиживал. - И не нравлюсь я ей, - заключил я после короткой паузы, на этот раз как-то совсем сникнув, будто резко и впервые очень ясно открыл для себя неприятную истину. - Значит, нужно заставить её влюбиться в тебя. Пленить объект своего воздыхания, чего бы это ни стоило, ты мужик или нет? - хладнокровно ответил друг, наконец-то уравновесив гуляющие по воздуху в хаотичном припадке руки. - Чувак, ты не понимаешь. Объект не такой, как все. Фокусы с подарочками, цветочками и сопливыми песенками тут не прокатят. - Тогда нужно захватить объект иным способом. Слушай, как в пещерные времена, только чтоб по стилю всё было – берёшь её в охапку, сажаешь в Лоурайдер и укатываешь в закат под какого-нибудь DMX’а из колонок. - Намджун, ты тупой! – Мне казалось, что он уже чисто издевается надо мной по приколу, и после очередной неуютной паузы я обречённо подытожил: - И тачки у меня даже нет. И водить я не умею. - А она умеет, - возбуждённо сообщил он, снова грандиозно взмахнув рукой. – Ну, я слышал. Он тут же скис, заметив, как своими словами буквально толкает меня на самое дно колодца, алтарём установленного в честь моего полного и беспросветного ничтожества. * Проработав в студии всю ночь, поддатый своим пьяным и печальным вдохновением, я успел сочинить две полноценные песни, и когда уже направлялся в шесть утра к выходу из здания агентства, наткнулся на свой горестный объект. Дженни сидела на мягком диванчике возле входа, словно поджидая кого-то. На ней были шорты и слишком большая, скорее всего приобретённая в мужском отделе, чёрная футболка с логотипом Wu-Tang Clan, а дополняли этот чрезвычайно очаровательный образ две длинные косички и бейсболка на голове. Я вздохнул, жалея о том, что предстану перед ней в столь помятом после бессонной трудовой ночи виде, и сел рядом, взглядом как бы спрашивая, что она делала здесь в столь раннее время суток. - Практиковалась в пении, - она неуклюже закивала головой, без труда разгадав удивление на моём лице. – В этом я полный ноль. - Как и я, - мои губы озарила глупая улыбка, хотя чему тут, спрашивается, радоваться. Но мне стало как-то нежно и тепло внутри оттого, что мы разделяли с ней какой-то общий недостаток. В этот самый момент на горизонте появился собиравшийся отвезти меня домой менеджер, нарушив своим появлением нашу с ней необычную атмосферу какого-то ущербного единства, разделённого на двоих. Я предложил ей поехать с нами, чтобы она не тратилась на такси и тем более, не спускалась в метро. В воскресный день в такую рань там одни бомжи и пьяницы, а у моего объекта слишком шорты короткие для такой экстремальной поездочки. Менеджер-хён намеревался сначала отвезти в общежитие меня, а потом и подкинуть до дома Дженни, но по пути свернул совершенно в другую сторону, признаваясь, что, вообще-то, у него есть неотложные дела в телестудии, требующие его непосредственного вмешательства. Так что, умоляюще попросив подождать его в течение какого-то времени, он благополучно оставил нас наедине в машине, а до меня, кажется, только сейчас начала смутно доходить воспалённая реальность происходящего. Нервы вдруг зачесались, в сердце заныло, а по спине пробежал леденящий душу и проветривающий затылок холодок. Прямо передо мной, в каких-то считанных сантиметрах, сидела девушка моей мечты, и от неё приятно пахло мятой. Вот она подключает свой айпод к магнитоле, из колонок мерно протягивает свои липкие щупальца незнакомое, но очень успокаивающее R’n’B, а на часах 6:25, и за окном белого минивэна потихоньку рассветает. Примерно также у меня в мозгу что-то озаряется внезапным белым ореолом, и я понимаю, что момент настал - либо я всё скажу ей сейчас, либо уже никогда. Но Дженни не даёт мне раскрыть рот даже на жалкий миллиметр и только спрашивает, хлопая своими длинными ресницами: - Оппа, а каким был самый безбашенный подарок, что тебе когда-либо дарили фанаты? Я резко споткнулся о свои мысли, и они, меняя направление, потекли в обратную сторону, снова кидая меня в пучину сомнений, подсознательно нашёптывая моему непонятно на что рассчитывающему сердцу, что она всё равно не ответила бы на мои чувства взаимностью. - Ну… - замялся я. - Не знаю. Не было ничего такого безбашенного. Только письма с извращёнными стихами и, пожалуй, нарисованные на асфальте сердечки под балконом. Не люблю я такую приторную романтику, - заключил я и пожал плечами, не совсем понимая, к чему она клонит. - Не любишь, значит… - протянула Дженни, с чего-то нервно сжимая свои пальцы, а затем вдруг забралась на водительское сидение и, что стало ещё более внезапным, повернула ключ зажигания, оставленный в замке ничего не подозревающим менеджером. - Значит, будет тебе романтика суровая, - твёрдо добавила она, просверкав танцующими чёртиками в глазах, и резко тронулась с места, выезжая на проезжую часть. - Ты… ты что делаешь?! – я схватился за спинку переднего сидения и в следующее мгновение уже неуклюже перебирался прямиком на него, подкачиваемый в разные стороны набиравшим скорость автомобилем. - Захватываю объект! – она звонко рассмеялась, попутно нажимая что-то в магнитоле, прибавляя в колонках громкость. – Совершаю самое натуральное и самое безбашенное в твоей жизни похищение! В голову, будто разразившись громом, ударил сумасшедший голос DMX’а с его несравненной «Fuck Y’all», и я зашёлся в каком-то припадническом судорожном смехе. То-то Намджун всю предыдущую неделю втихаря тесался где-то возле неё, поджидал, караулил в сторонке, а в ответ на мои ревнивые расспросы только отнекивался, делая вид, что ничего не происходит. Намджун – самый потрясающий болван на свете, но даже у него никогда не было против меня шансов. Именно это мне сейчас так внезапно, словно появляясь из моих самых невозможных мечтаний, показывала Дженни, дерзко выруливая из стороны в сторону, бессовестно угоняя белый минивэн куда-то «в закат». * - Фанбой из тебя никудышный, - бурчала Дженни мне в ухо, пока я сжимал её в своих счастливых объятиях. Уже после того, как она поведала мне о том, что и сама всегда хотела, но стеснялась заговорить первой, познакомиться ближе. Всё-таки под конец дня она ощущала себя "всего лишь трейни". Пока Намджун ей не открыл глаза на очевидную, казалось бы, взаимность. – И вечно всё нужно брать в свои руки... Она легко и как-то невинно посмеялась, открывая мне сполна свою нежную и чувственную натуру, скрывавшуюся за такой обманчивой суровой внешностью, и я подтянул её ближе, заставив пересесть на меня сверху и упереться в талию своими острыми коленками. Чувства кружили мне голову и до сих пор вводили в сомнения, заставляя страшиться того, что это был всего лишь очередной сон. - Исправлюсь, - я застенчиво улыбнулся. Дженни вдруг посмотрела таким взглядом, который полностью и окончательно вывел меня из круговорота прежних страхов. В её глазах читалось обожание похлеще моего собственного, обращённого всегда только в её сторону. Я наконец-то осмелел и поцеловал её, только напротив, раскрепощено и совершенно не стыдясь своих желаний - слишком уж долго ждал. Минивэн пристроился в безлюдном месте у самого берега реки. На часах 7:25 утра, из колонок, словно нугой, выливается голос Дрейка – та самая «Best I ever had», и за окном вовсю подпевают птицы, пытаясь тоненькими возвышенными голосами подсунуть нам свою противную приторную романтику. Где-то там, за километр отсюда, рвёт и мечет менеджер, но нам с Дженни плевать на всё с самой высокой колокольни. Мы же в конце-концов суровые рэперы. Айпод выпадает из её рук, случайно переключая назад, и у нас тут уже своя, совершенно особая рэперская романтика под грубые маты всё того же DMX’а. Мы щекочем губы заигравшими на лицах улыбками, при этом стараясь ни в коем случае не разорвать наш поцелуй, и я скольжу по её языку своим, ощущая внутри ароматное присутствие мятной жвачки. Нахожу у неё во рту эту вкусную сладкую резинку, сцепляю её с языка. Дженни с недовольным стоном зажимает жвачку в зубах, не желая делиться своим излюбленным лакомством, но я успеваю отхватить от него маленькую часть, медленно вытягиваю, чуть отстраняясь от девушки, и улыбаюсь, словно чеширский кот. А зелёная мятная жвачка соединяет тоненьким тянущимся мостиком наши раскрасневшиеся губы. - Так тоже негигиенично? - я снова легко прикасаюсь к ней, и через пару секунд лакомство насовсем перебирается мне в рот. - Угу, - смущённо смеётся Дженни, - но на самом деле мне нравится. И ты слишком нравишься, - и усаживается поудобнее на моём воображаемом золотом троне где-то у самого сердца, а минивэн под нами, хоть и вовсе не Лоурайдер, кажется, начинает на радостях подпрыгивать совсем как в клипе Доктора Дре и Снуп Догга.