* * *
Избегать Дерека тяжело. Хотя бы потому, что ты лежишь прикованный к кровати и не можешь даже в туалет сходить самостоятельно, не то что спрятаться и скрыть свой стыд. Хотя бы потому, что он безумно любит тебя и днюет и ночует в твоей палате. – Разве нельзя его обратить? – тихо спрашивает Скотт у Дерека, пока думает, что Стайлз спит. Стайлз в последнее время слишком часто притворяется спящим. Потому что закрывать глаза легче, чем видеть перед собой унизительно-жалеющие взгляды. – Не уверен, что он выдержит, – вздыхает Дерек. – Слишком хрупкий. – Но надо же что-то сделать! Мы не можем оставить его в таком состоянии. – Просто ждать, – шепчет голос Мелиссы МакКол, и на лоб ему ложится ее холодная ладонь.* * *
Стайлзу становится лучше. Всем рано или поздно становится лучше. Рука пробудет сломанной еще около двух месяцев, в гипсе ходить не удобно, но бинтов на ребрах становится в разы меньше. Органы внутри восстанавливаются, сдобренные огромной порцией лекарств и помощью толпы оборотней. С лица сходят отеки, заживают синяки и царапины. И гноится душа. Стайлз больше не может адекватно смотреть на людей. На мужчин. Когда друзья навещают его всей толпой, ему хочется забиться в угол кровати, съежиться под одеялом. В аккуратных объятиях волчат ему хочется расплакаться и подтянуть ноги к груди, защищаясь. От легких поцелуев Дерека он упрямо сжимает губы и зажмуривается так крепко, что Хейл с сожалением отстраняется и теряется. Стайлзу стыдно. Стайлзу страшно. Ему разрешают подыматься на ноги после трех недель непрерывного лежания на больничной койке. И первым его подвигом стал поход в туалет. Потому что ходить под себя было невыносимо стыдно перед всеми, даже убиравшими за ним медсестрами. Отец берет отгул на работе, и вместе с Эрикой они наблюдают, как Дерек заставляет его ходить по беговой дорожке. – Давай, детка, – Дерек становится перед дорожкой и раскрывает руки, – иди ко мне. Стайлз цепляется за поручни, и ноги его отказываются держать. Он не хочет идти к мужчине, он хочет немедленно сбежать. Шериф и Эрика нервно переглядываются: они видят, как дрожит Стайлз при виде возлюбленного. Эрика встает со стула и пытается подойти к нему, но Дерек, не глядя на нее, выбрасывает руку и запрещает ей приближаться. – Стайлз, пожалуйста, – просит он, умоляюще глядя на парня. Стайлз смотрит на него и пытается почувствовать что-нибудь кроме всепоглощающего страха. Дерек протягивает к нему руки, и Стайлз делает первый шаг на дорожку. Хватается за перила и ступает второй раз. Приближается к Дереку. А Дерек улыбается ему и готов принять.* * *
Он снова здесь. И вокруг него эти потные, гадкие мужланы. Каждый из них по очереди вторгается в его тело и, пару раз дернувшись, кончает, заливая его изнутри. Они смеются и плюют ему в лицо, а он беспомощно дергается и пытается стряхнуть лежащие на бедрах руки. – Пожалуйста... – Стайлз! Откуда они знают его имя? Они не знали о нем абсолютно ничего, когда положили на дорогу шипы и прокололи колеса его машины. Они не спрашивали имени, когда отволокли его в лес и решили поразвлечься. Ничего не спрашивали, когда избивали его и укладывали на лопатки. Откуда они знают?... – Стайлз, проснись! Он открывает глаза, и перед ними плывут темные пятна. Чьи-то заботливые руки приподнимают его голову, прижимают к себе его обмякшее тело. – Стайлз... – голос Дерека хриплый после сна, вероятно, он задремал в больничном кресле. Он держит его голову в кольце своих теплых рук и гладит по взмокшему затылку. Стайлз цепляется за его руки скрюченными судорогой пальцами свободной от гипса руки и испуганно жмется к его груди. – Ты стонал во сне. Его все еще трясло от пережитого ужаса. Ведь буквально минуту назад те твари были вновь рядом: грязные, потные, они вновь и вновь... – Забери меня домой. Он бы не узнал свой голос и не понял, что он это сказал, если бы Дерек не вздрогнул. Тот голос был не его, не Стайлза. Животный вой, надтреснутое рыдание, но никак не голос веселого разгильдяя Стилински. Дерек сжал его еще крепче и положил подбородок ему на макушку, гладя по всему, до чего дотягивался. – Еще нельзя. Стайлз затрясся, цепляясь за его футболку. Еще одной ночи ему не пережить. – Ты же любишь меня? – Люблю. – Тогда забери меня. Дерек, я так хочу домой.* * *
Стайлз сидит в машине и дрожит от страха. Отец и Мелисса, Скотт и измученные Эрика с Айзеком стоят у крыльца. С радостью ждут его, чтобы начать оберегать и зализывать раны. Дерек, сидящий в кресле водителя, берет его похолодевшую ладонь и сжимает тонкие пальцы. – Мы дома. Он чувствует этот ужасный запах и от него хочется выть. Запах болезни, больницы, отчаяния и страха. Живого гниения. Живой агонии. Стайлз резко оборачивается к нему, и Дерек вздрагивает. В медовых глазах мальчика столько слез, что ему почти физически больно на него смотреть. Ледяные пальцы Стайлза дрожат в его ладони. – Увези меня отсюда. Не хочу к ним. Домой. Дерек открывает рот, чтобы утешить, чтобы сказать, что он уже дома. Но Стайлз выглядит так, будто сейчас поседеет от страха. Он боится своего дома. Своего родного и любящего отца. Он просится домой. Дерек набирает свободной рукой сообщение шерифу и выруливает с подъездной дорожки. Стайлз игнорирует его попытку переложить руку на коробку передач и прижимает его ладонь к своим губам. Дерек включает автоматическое переключение. Стайлз не выпускает его ладонь до самого дома.* * *
Улыбка отца усталая, измученная. Стайлз смотрит на него внимательно и ему кажется, что шериф постарел на десяток лет. А когда сын не подпустил его к себе для объятия, вовсе посерел. – Как ты, ребенок? – ласково спрашивает отец, а Стайлз панически осматривает лофт. Дерек тактично оставил их, и теперь ему не по себе. Ему теперь всегда не по себе без него. – Все нормально, пап, – Стайлз с натяжкой улыбается, и мышцы лица едва ли не сводит от столь тяжелого движения. – Я... – Стайлз опускает взгляд на свои трясущиеся руки и сжимает их в кулаки. – Правда, нормально. – Дерек не обижает тебя? – усмехается шериф, и здесь его просчет. Стайлз вздрагивает так, будто его ударили, и отец меняется в лице. Он хватает сына за ладонь и крепко ее сжимает, пытаясь поддержать, но Стайлз резко вырывается и отходит к стене, закрывая лицо руками. Он прячется. Так делают маленькие дети, когда им страшно. Они накрываются одеялом и закрывают глаза, чтобы чудовище их не нашло, не увидело. Стайлз прячет голову между локтей. Но от кого он прячется? Ведь здесь нет чудовища. Только папа. Дерек буквально влетает в лофт и, не обращая внимания на в отчаянии застывшего шерифа, хватает Стайлза в объятия. Прячет у себя на груди, сжимает крепко, защищая ото всех на свете. Стайлз не обнимает его в ответ, ладони его все еще прижаты к лицу, его трясет так, что зуб на зуб не попадает. Шериф смотрит на сына издалека, из-за плеча Дерека Хейла. И он больше не видит своего гиперактивного и оптимистичного мальчика, который запрещал ему есть жирное и жареное. Перед ним изломанная и искалеченная напуганная кукла. Дерек поворачивает к нему голову и одними губами шепчет: "Мне жаль". Мне жаль? Чего жаль? Того, что он, любящий отец, увидел своего сына в качестве ходячего мертвеца? Чего жаль? Разрушенной жизни Стайлза? Его искалеченной души или тела? Его потухших глаз или стертой с нежных губ улыбки? Чего тебе жаль, Дерек? Чего бы ни было ему жаль, шериф, как никто другой, понимает это и уходит. Лишь у дверей он на секунду останавливается и произносит, не поворачиваясь, так, чтобы слышал лишь Дерек: – Исцели его.* * *
Стайлз умывается и закрывает кран. Тянется к полотенцу и вытирает лицо. Откладывает махровое чудовище, которым Дерек очень любит вытирать свою небритую физиономию, и смотрит прямо перед собой. Мальчик напротив него отвечает ему тем же недовольным взглядом. Мальчик смотрит на него своими упрямыми карими глазами и хмурится. Он не красив: под глазами глубокие тени, уголки губ смотрят вниз, а скулы болезненно заострились. На бледных щеках темными пятнами ярко выделяется россыпь родинок, словно случайные капли, упавшие с кисточки на белую бумагу. Ключицы некрасиво выпирают, под натянутой светлой кожей синеют венки. Светлые глаза горят лихорадочно, нездорово, выдавая чуть скрытое безумие. Стайлзу не нравится этот мальчик. Он уверен, что не ему одному. Через плечо он кидает взгляд на открытую дверь ванной. Развалившись на кровати, словно морская звезда, там спит Дерек. Спит и видит сны, наполненные счастьем и радостью, а не зловонным дыханием и чужой слюной. Стайлз трясет головой, словно выскочившая на берег собака. Не думать об этом. Просто не думать. Как там говорила Эрика? Куда ночь, туда и сон. – Детка, – слышится сонный голос со стороны двери, и Стайлз отворачивается от зеркала. Дерек стоит в дверях, помятый после сна, со встрепанными волосами. Такой теплый и разморенный, что Стайлзу хочется его обнять, но он не может себя заставить подойти первым и засовывает руки в карманы пижамных штанов. – Почему ты встал? – Пить захотел. – Попил? – Дерек протер глаза и сощурился. Стайлз бросил мимолетный взгляд на свое зеркальное отражение и вновь посмотрел на возлюбленного. – А я тебе таким нравлюсь? – вопрос вырвался прежде, чем он смог его удержать. – Каким "таким"? – Ты знаешь каким, – Стайлз нахмурился и опустил взгляд на темно-синюю плитку на полу. – Грязным. – Я бы треснул тебя сейчас лбом о раковину, если бы не сотрясение мозга. Хотя порой мне кажется, что сотрясение не повредит. Стайлз вспыхнул до корней волос и перехватил насмешливый взгляд Дерека. Какая-то его часть глубоко внутри требовала рассказать псине, кто здесь над кем должен стебаться. Но эта часть сидела настолько глубоко, что он даже толком не услышал ее. – Ты не ответил мне. – Ты мне не нравишься. – Что? – Стайлзу показалось, что он ослышался. Он надеялся, что ослышался. Потому что Дерек довольно прямолинейный мужик и если он прямо сейчас говорит, что Стайлз ему не нравится, то процентов на девяносто так и есть. Он вполне мог посчитать себя виноватым в произошедшем и поэтому оставил его у себя. Да, так и есть. Кто же захочет его после того, что произошло? Такого мерзкого, грязного, использованного... – Ты мне не нравишься, – прервал его поток мыслей Дерек, и Стайлз тупо моргнул. Потому что сердце пропустило удар и на глаза навернулись слезы. – То, что я к тебе чувствую, нельзя так принижать. Мальчишка в ответ лишь придушенно всхлипнул-рассмеялся и надломленно улыбнулся. – А сейчас ты признаешься мне в любви. – Нет. Это тоже слишком приниженно. После этих слов Стайлз уже просто не смог заставить себя остановиться. У него и так в последнее время нервы ни к черту, а тут еще это. Слезы своевольно покатились по щекам, и он даже не старался их утереть, проглатывая слова всхлипами. – Но я же такой... некрасивый теперь... такой грязный... – Я все еще подумываю над сотрясением, Стайлз, – юноша со смешком всхлипнул, и Дерек подступил к нему, взяв за руку и притягивая к себе. – Иди сюда, – Стайлз доверчиво шмыгнул к нему в объятия и спрятался у него на груди, утыкаясь холодным носом в теплую кожу оборотня. Стилински сцепил руки у него за спиной, а Дерек обхватил его шею одной рукой, кладя голову на плечо парня. – Когда у нас будут дети... я хочу, чтобы они были похожи на тебя. Стайлз глухо шмыгнул носом у него на груди и сипло прошептал: – Когда?... Дерек ласково усмехнулся в его шею и поцеловал в висок. – Когда.* * *
Стайлз жмется на краешке кровати и наматывает на себя одеяло, словно пытаясь завернуться в кокон. Так обычно делают, когда что-то болит. Дерек прислушивается к состоянию юноши: ни одна частичка его тела не говорит о боли, все поврежденное, даже рука, исцелилось. Что же у него так сильно болит? – Стайлз? – Ммм? – Все в порядке? – Да, все хорошо. – Тогда какого черта ты лежишь чуть ли не на полу? Стайлз открывает глаза и смотрит в нерешительности. Дерек знает, что последние два месяца он спит на краешке лишь потому, что ему больно. Но гипс уже как четыре дня сняли, и физические показатели стабилизировались. За его телесное здоровье врачи более не беспокоятся. А Стайлз продолжает спать в километре от своего парня. Дерек знает, что Стайлзу так не нравится. Что Стайлз либо спит на середине, чтобы удобно проваливаться в матрац, либо примостившись у него под боком. А последние месяцы он только и делает, что шарахается от него по всей кровати. Стайлз смотрит непонимающе, выглядывая из-под своего одеяла. Или делает вид, что не понимает, чтобы избежать излишней неловкости. У него всегда мастерски выходит притворяться, и Дерек всегда ему подыгрывает, чтобы не огорчать лишний раз. Но не сегодня. Сегодня Дерек не даст ему уснуть в одиночестве. – Иди ко мне. Впервые он просит. Без глупых рыданий, щенячьих взглядов и прочего. Просит и ждет, что Стайлз исполнит его просьбу. И Стайлз не может отказать. Осторожно, словно опасаясь лишний раз дернуться, он подвигается на локтях и ложится спиной к Дереку, но не прислоняется вплотную. Все еще страшно от ощущения чужого жара на спине. Дерек не растрачивается на движения. Он слишком долго ждал и убеждал. Он резко притягивает к себе парня, обнимая сзади, смыкает ладони на его животе, кладет подбородок на плечо и закидывает на его бедро ногу. Стайлз открывает рот, хмурится и... затихает. – Да, вот так хорошо, – удивленно замечает он, накрывая его руку своей ладонью. – Так правильно. Дерек улыбается ему в макушку и засыпает, держа самое ценное, что есть в жизни, в руках.* * *
Дерек падает рядом с ним на диван и довольно наглым движением кладет голову ему на колени. – Сегодня пятница, детка. – И? – совершенно спокойно Стайлз перелистывает следующую страницу читаемой книги. А Дерек, засранец блохастый, эту самую книгу у него выхватывает и также спокойно откидывает на пол. – Как мы проведем сегодняшний вечер? Стайлз знает этот тон. Он сам применял его к Хейлу около девяти тысяч раз, когда просил что-нибудь и минет не помогал. И сейчас Дерек пользуется его же методами против него. Разве что не отсасывает. – Нам обязательно куда-то идти? – стонет он и вплетает пальцы в темные волосы оборотня. Дерек ожидаемо тает, но не отказывается от бредовой затеи. – Сегодня ожидается наплыв лузеров в мою квартиру. – Под "лузерами", как подозревал Стайлз, подразумевалась вся стая во главе с Питером. – Может, нам лучше куда-нибудь переместиться? Это было прямое приглашение на свидание. Стайлз точно это знал. ЭТО СВИДАНИЕ. Он уже полгода не может затащить Дерека в кино (потому что Хейл благополучно находит способ перевести тему на содержание +18), а тут волчара сам предлагает куда-нибудь сходить. И Стайлз, может, и больной, но не тупой, чтобы отказываться. – Закатим пикник под луной в лесу? – Я порой радуюсь твоей теперешней социофобии, но нет. Мы пойдем в клуб. – Куда-куда? В клуб?! – Стайлз так сильно заорал, что чувствительный к звукам оборотень чуть было не свалился на пол. – Дерек, все в порядке? Вроде бы сотрясение у меня. – Не прибедняйся. Пойдем, – Дерек поднимается с его коленей и садится рядом. А затем улыбается совершенно по-пацански – шально и ласково. И Стайлз вспоминает, за что любит его. – Потанцуем. Стайлз ошарашен, но перестать улыбаться все равно не может. – Это первый раз, когда ты тащишь меня танцевать. – Вот и посмотрим, как у нас получается, – Дерек подается вперед и целует его. Ласково, мягко, не настаивая. До того, как... это случилось, Стайлз даже не знал, что его волчонок способен на такую нежность. Нет, Дерек не был приверженцем БДСМ, но так любяще еще никогда не целовал. Словно Стайлз хрупкий, хрустальный, словно лишний взмах ресниц его разрушит. – Дерек, там же куча людей, – шепчет ему в губы Стайлз, не открывая глаз. Просто когда он вновь посмотрит на мир, очарование их момента пропадет, будто и не бывало. – Я не отойду от тебя ни на секунду, – так же тихо отвечает Дерек, поглаживая его шею большими пальцами. Стайлз вполне предсказуемо тает, как мороженное в июльский вечер, и коротко целует своего мужчину в губы. – Ты будешь должен мне медляк.* * *
Раздался звонок в дверь, и Стайлз стянул варежку с левой руки. Дерек, раскладывающий столовые приборы, взволнованно взглянул на юношу. Стайлз замер у плиты, когда звонок повторился, и смотрел на дверь в нерешительности. – Давай я открою, – предложил Дерек, подходя к любимому сзади и кладя руки на его бедра. Стайлз вздрогнул и повернулся, робко улыбнувшись. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и лишь покачал головой. – Торт для хозяюшки, – пропела Эрика, качая коробкой в воздухе. Стайлз притворно скривился на ее приветствие и пропустил девушку в квартиру, отходя от двери. Блондинка быстро пробежалась по нему оценивающим взглядом и, удовлетворенно улыбнувшись своим мыслям, повернулась к Дереку. – Хозяюшка чуть кухню не сожгла, – сообщил ей младший Хейл, как можно недовольнее складывая руки на груди. – Не наговаривай, Хейл, мой сын прекрасно готовит, – пробурчал шериф Стилински, заходя следом за Эрикой. Стайлз радостно улыбнулся родителю и заключил его в объятия. Дерек и Эрика благородно смотрели только друг на друга, не считая нужным портить момент. – Расскажите это сгоревшей индейке. – Как удачно, что я захватил пиццу! – защебетал Айзек, внося гору коробок в квартиру и, извернувшись, шлепнул на секунду освободившейся ладонью Стайлза по заднице. – Лэйхи, ты что, не слышал предупреждение? – Стайлз мгновенно приобрел вид грозной мамочки. – В этом доме никакого фаст... а у тебя там картошка есть? – И чизбургеры, – Скотт трясет пакетом и придерживает для заходящей последней Эллисон дверь, а затем захлопывает ее. Стайлз мнется ровно минуту, пока не видит, как загребущая лапа Джексона лезет в пакет с его обожаемыми чизбургерами. – Давай сюда, – нетерпеливо трясет раскрытой ладонью бедный Стайлз, которого Дерек последние месяцы выкармливает одной капустой. Айзек, довольно лыбясь, выхватывает у Джексона пакет и кидает его Стайлзу. В полете вожделенный фастфуд перехватывает Эрика. – Нахрена я торт принесла? – недовольным голосом осведомляется девушка. – Можешь из него выпрыгнуть, если так уж неймется, – вставляет свои пять копеек Питер, усаживаясь на стул во главе стола. – Кто-нибудь напомнит мне, зачем мы вообще его пригласили? – спрашивает Лидия, инстинктивно ища в кармане аконитовый порошок. Питер посылает Лидии свои лучшие пожелания в виде стакана, Джексон принимает пожелания за свою девушку, Эллисон передает от Лидии привет кинутым кинжалом (который случайно завалялся у нее в кармане), но Айзек перехватывает приветствие у самого лица горячо всеми любимого дядюшки Хейла. Все эти обмены любезностями сопровождаются ором со стороны Эрики, рычанием со стороны Дерека и персональной истерикой от Скотта. – Эй! – кричит Стайлз, прерывая потасовку своры собак и двух гормонально-неустойчивых женщин (шериф вместе с пакетом чизбургеров со стрельбища ретировался в сторону стола). Стая замирает и обращает внимание на "хозяюшку". – Я рад, что вы все пришли. Эллисон карамельно улыбается. – Групповые объятия? Дерек невольно подвисает на этом моменте. Потому что чувствует, как сердце Стайлза начинает сильнее колотиться, отбивая уже знакомый ему ритм страха. Эрика взволнованно переглядывается с шерифом, в глазах ее испуг. Даже не слишком доходчивый Джексон невольно замирает, прекращая попытки сверления. Но Стайлз довольно быстро берет себя в руки и машет на них руками. – Ой, идите уже все сюда!* * *
Его немного потряхивает от беспокойства. Хочется сорваться с цепи и поскорее бежать навстречу. Но нечеловеческим усилием воли Дерек заставляет себя остаться на месте недвижимым. Вот он идет к нему. Бледный, как сама Смерть, согнувшись и опустив глаза. Он идет против течения, люди, спешащие в другую сторону, не замечают его и то и дело задевают плечами. От тычков он еще сильнее съеживается и даже ненадолго останавливается. Дерек молится всем богам, в которых он не верит, чтобы Стайлз продолжал идти. Медленно, словно опасаясь чего-то, взгляд подымается от добела раскаленного асфальта и находит Дерека. Ореховые глаза юноши принимают осмысленное выражение, и на плотно сжатых губах проступает несмелая улыбка. – Давай же, детка, – просит шепотом Дерек. Небо словно слышит его молитвы и перестает давить на плечи Стайлза. Он распрямляется медленно, неуверенно, но продолжает идти, и с каждым шагом его улыбка становится все солнечнее, все ярче. Дерек раскрывает руки, и парень падает в его объятия, прижимается всем телом. – Я дошел. – Дошел. – Целых два квартала! – Целых два квартала. Стайлз смеется и отстраняется, но Дерек рук с его талии не убирает, продолжая прижимать к себе. – Меня еще можно починить, – смущенно и тихо говорит ему Стайлз, опуская ресницы. Дерек отвечает, не задумываясь ни на секунду, не дрогнув голосом, не солгав: – Ты не сломан. Стайлз улыбается совсем по-стайлзовски, теряет черты незнакомца, которые Дерек пытался понять и прогнать с его лица четыре месяца. Дерек видит озорные смешинки в его глазах, которые считал почти погибшими. Его пальцы на плечах Дерека не дрожат, и он словно не замечает вокруг потенциально опасных для него людей. Дерек подается вперед и накрывает его губы своими. Теплый, живой. По-прежнему любящий, игриво прикусывающий его нижнюю губу и радостно сверкающий янтарными глазами, когда поцелуй прерывается. Льдинка в груди Дерека медленно, но верно, оттаивает, и грудь заполняет привычное солнечное тепло. Лучи Стайлза вновь греют его. Пусть пока не так ярко и выжигающе, как прежде, но ведь это только оттепель. У них впереди бесконечное лето.