В ней все было прекрасно

— Лорд Бейлиш... — Зови меня Петир. Робкий взгляд из-под темно-рыжих ресниц встречается со смеющимися серо-зелеными глазами. В Орлином гнезде холодно, по коже бегут мурашки, а щеки юной леди полыхают огнем. Она отводит взгляд, смущается, пытается отстраниться от мужчины, который заинтересованно заглядывает в глаза. Он расплывается в довольной улыбке, умиляясь этому стеснению. — Ты еще прекрасней, чем она. Петир Бейлиш бережно берет в руки маленькую ладошку юной волчицы, стягивает кожаную перчатку, обнажая бледную, почти прозрачную кожу. Реки голубых вен, незаметные родинки на тонких пальчиках, которые похожи на звезды ясного ночного неба, аккуратно подстриженные ноготки цвета топленого молока. Улыбка с лица Лорда-протектора не сходит, и он в явной опьянённости ситуацией подносит к губам руку молодой девушки, едва заметно прикасаясь горячими губами к нежному шелку. Он чувствует её дрожь, проходящую по телу, словно электрический разряд. Он осязает в воздухе тот страх неизведанного, что прямо-таки сочится от неё. Но он не может остановиться, поддавшись искушению. Шаг ближе, и между ними остается не более десяти сантиметров. Миледи больше не боится, ей движет больше интерес, чем недавний страх, и она поднимает глаза, судорожно выдыхая облачко пара в морозный воздух. И снова встреча взглядов: в одном видна усмешка, в другом — растерянность. Гордый Лорд прикрывает глаза, прижимая девичью ладонь к щеке, продолжая это некое откровение. Его поцелуи сыпятся на хрупкое запястье, он вдыхает запах, исходящий от её кожи, походящий на сладость лимонного крема от тех самых ею любимых пирожных. Аромат еле уловимый, с терпкими нотками цитруса, местами даже отдающий медом. Этот мед виднеется и в мягких волосах цвета осенних листьев. Чистая патока, медь и опавшие листья слились в один единый цвет, который мерцал и светился на солнце, сиял изнутри во мраке. Выбившиеся из прически прядки обрамляют тонкие скулы, о которые можно только резать пальцы. Мужчина, не отпуская руки юной девушки, касается большим пальцем потрескавшейся на холоде нижней губы, приподнимая личико за подбородок. Санса боится шелохнуться: она знает, что за этим следует... Она читала. Страх старательно хватает её за пятки, не давая пошевелиться на месте, леди глядит в глаза, не моргая. Секунды нерешительности Лорда перерастают в целую вечность, тот не смеет перейти ту тонкую грань, что начерчена безмолвным законом нравственности Семи королевств. Соблазн так велик. Как голодающий смотрит на ломоть свежего хлеба в пекарне, так и Петир глядит жадно и страстно. Санса в этот момент походит на дикую молодую лань, которую мог спугнуть любой шорох. Мужчина наклонился быстро, бесшумно, впиваясь поцелуем в бархатные губы, требуя ответа. Длинные пальцы переместились на талию, притягивая к себе вплотную, сокращая те десять сантиметров до нуля. Она вздрагивает, замирает, в следующее мгновение подается навстречу, и тут же отдаляется. Он вопросительно смотрит в синеву глаз сверху вниз, ожидая реакции на ту сумбурность чувств, что нашла место в физическом соприкосновении. — Санса, — он уже готов и оправдываться, и извиняться. Тихий вздох. На её ресницах виднеются слезы, похожие на капли утренней росы, на щеках зарделся пунцовым румянец. В последующую секунду она рванет ко входу с внутреннего двора подальше от необъяснимости произошедшего, шурша платьем по свежевыпавшему снегу. Он, то ли ошарашенный, то ли разочарованный сам в себе, продолжит держать в руке перчатку и ловить в некой задумчивости ладонями снежинки, присев на каменные ступени. Она... В ней все было прекрасно.