Pilots. Новое поколение.

Пока Аарон и Мари проходят таможенный досмотр перед полетом в Штаты, Трой и Мак уже сидят в салоне первого класса в самолете, выполняющем рейс до Рио. Пегги еще утром погрузилась в поезд Берлин-Париж, затем ее ждет увлекательное путешествие через Ла-Манш в Британию. О'Доннелы, справедливо посчитав, что на историческую родину вернуться еще успеют, выбрали совершенно иное направление. Копакабана ждет их. - Дом, милый дом! - Аарон потягивается, разминая мышцы, как только они покидают аэропорт. Мари идет позади и катит за собой чемоданчик на колесиках. Нью-Йорк... - Такси? - Мари надевает куртку и оглядывается, ища глазами желтую машину. - Метро? - предлагает Аарон, которому уже не терпится оказаться дома. Новый Год дергает поводок и недовольно трясет головой, намекая, что пора бы снять с него намордник. - Придется еще немного потерпеть, дружище, - Мари треплет его за ухом. - Если тебя кто-нибудь узнает, я не собираюсь пострадать в давке из-за твоих фанатов, учти! - Да всем плевать! Это же Нью-Йорк! Тут даже голый Брэд Питт никому не нужен! - Аарон закидывает на плечо свою сумку и отбирает у Мари его чемодан. - Учитывая, сколько ему уже стукнуло... - задумчиво тянет Мари. - Ладно, давай попробуем. Формула-1 - это не кинематограф, не скандальный большой спорт и не наркоторговля, чтобы каждый знал пилотов. Поэтому зря Мари переживает - поездка проходит без эксцессов. Аарона в обычной толстовке, потертых джинсах и потасканных кедах никто бы в упор не признал! В нем очень сложно сейчас разглядеть звезду Королевских автогонок. Мари вжимает в поручень, чемодан больно давит ему на ноги, он вынужден цепляться за Аарона, чтобы не упасть. - Ты вкусно пахнешь, - замечает да Сильва, утыкаясь носом в волосы мужа. - Неужели? - Мари пожимает плечами. - В сравнении с вонью метрополитена разве что... Тут очередная остановка и очередная волна спешащих людей вдавливает их друг в друга. - Мне уже кажется не такой плохой твоя идея с такси, - выдыхает Аарон. - Пса жалко. - Он устроился тут лучше всех, - Мари обнимает Нового Года крепче. Собаку они посадили на чемодан, чтобы ей не отдавили лапы. Новый Год жалобно поскуливает, ему не нравится намордник. - Как думаешь, никто не узнал? - Брось! Всем насрать! Если бы я был в полной форме и в шлеме, то тогда может быть, и то не факт... Иногда я думаю, что могу отправлять на пресс-конференции вместо себя кого угодно в своей форме и со шлемом, люди не признают разницы, - Аарон начинает успокаивающе поглаживать Мари по спине. - Не парься. Француз ненадолго действительно успокаивается, пока его краткое умиротворение не нарушает рука Аарона, опустившаяся со спины ниже и не начавшая сжимать его ягодицы. - Что ты делаешь? - шипит Мари. - Да никто не видит. - Зато я чувствую! Прекрати! Аарон в ответ дует ему на лицо. - Эксгибиционист, - ворчит Мари, не в силах ничего сделать: одной рукой он держит Нового Года, второй их вещи. Его вжимает в поручень, Аарон близко-близко, он выдыхает ему то на губы, то на шею, и, если бабка, которая стоит слева от них, немного повернет голову, ей откроется прекрасный вид того, как Аарон с нажимом гладит Мари между половинок, трет тканью такую нежную в этом месте кожу. - Ну эксгибиционизм - это немножко другое... Впрочем, неважно, - Аарон наклоняется к самом лицу Мари и внезапно целует его. Тот тут же отпихивает мужа, едва не уронив все их вещи. Если в такой тесноте это вообще возможно. - Сдурел?! Те, кто не в наушниках, оборачиваются на его возглас. - А вот и наша остановка, - радостно объявляет Аарон и тащит за собой Мари с чемоданом и Новым Годом. - Рядом, - Мари одергивает Нового Года, который начинает узнавать родные места и рвется вперед. Аарон несет багаж. Прохожие идут навстречу, теснят с боков и обгоняют из-за спины. Одинаковые многоквартирные здания спального района. Но это дом и прекраснее его нет на свете. - Извините, вы Аарон да Сильва, не так ли? - кто-то робко дергает Аарона за рукав толстовки, привлекая внимание, когда они стоят в ожидании зеленого сигнала светофора. - Ну... да, - Аарон неуверенно смотрит на Мари, тот кивает, разглядывая старушку - божий одуванчик, ниже Аарона раза в два, в огромных очках в роговой оправе. Она-то откуда Аарона знает?! Эта старушка, наверное, войну Севера и Юга помнит лучше, чем имя нынешнего президента Штатов! - Мой внук вас обожает! Подпишите для него, не сочтите за труд, - бабушка торопливо лезет в свою безразмерную сумку и, что-то бормоча, начинает в ней рыться. Зеленый свет заставляет всю компанию двинуться, Мари помогает бабульке перейти через дорогу и, порывшись в своих карманах, извлекает из бумажника фотографию Аарона. - Подпиши это, - он протягивает фотокарточку мужу. - Как зовут вашего внука? - Аарон подписывает, приписывает пару слов и отдает старушке фотографию. Они провожают бабушку до ее крыльца, еле отбиваются от приглашения попить чаю с ее домочадцами и наконец оказываются перед дверью в свою квартиру. - Да неужели?! - восклицает Аарон, скидывая сумку и отставляя чемодан к стенке. - Добрались! - Чур я первый в душ! - Мари раздевается на ходу, стаскивает с себя ботинки вместе с носками и топает в сторону ванной. Новый Год носится как оголтелый по квартире, Аарон готов сейчас тоже так же скакать от радости. Мари выходит из душа, вытирая волосы. - Ванная свободна! - Я что-то протупил... А фотка-то моя у тебя в бумажнике как оказалась? - Аарон уже успел заказать еду на дом и сейчас занят тем, что пытается найти что-нибудь съестное для пса. - Потому что я ее туда положил, - пожимает плечами Мари. - А зачем? - Я уже не помню... А потом она так и болталась там, я не стал вытаскивать. - Ой, как мило! - подтрунивает Аарон. Мари только воздевает глаза к потолку. Уже совсем поздним вечером они сидят на полу возле ванны, в которой весь в пене сидит Новый Год, держа в зубах Мистера Морковку. - Слушай, может тебе охрану организовать? - задумчиво спрашивает Мари, водя по спине пса щеткой. - Это ты из-за бабки?! Да ну... на хрена мне охрана? - отмахивается Аарон, откидываясь на холодную стенку ванны. - Сегодня бабка, завтра маньяк какой-нибудь, - Мари не собирается просто так сдаваться. - Ты за меня переживаешь? - в ответ в Аарона летят клочья пены. - Конечно, переживаю, недоумок! - Или хочешь приставить шпиона, чтобы я налево не ходил? - хитро спрашивает Аарон. - А есть вероятность? Или были прецеденты? - Мари внимательно смотрит на Аарона поверх запотевших стекол очков. - Мне интересно другое, - вдруг пилот становится абсолютно серьезным. - А тебе не хочется? Или не хотелось ни разу? - Я перетрахал половину Гаваны, впрочем, после свадьбы даже не смотрел ни на кого, - француз встает на колени, чтобы удобнее было мыть пса. - Но ты ушел от моего вопроса. - Нет, ты мне мозги конкретно сдвинул. Я даже не знаю почему так... - Аарон помолчал какое-то время прежде, чем продолжить. - Ты только мне скажи, если вдруг... - и опять замолкает. - «Вдруг» что? - спрашивает Мари, начиная поливать Нового Года из душа, чтобы смыть с него мыльную пену. - Вдруг кто-то другой понравится или другая... Или вообще надоем. - Ты мне надоел уже давно, но весь парадокс в том, что я тебя люблю. Это не просто «понравился» или «лишь бы не скучно», не понарошку. Подай полотенце, - Мари протягивает руку. - А знаешь, я тебя очень люблю, - Аарон снимает полотенце с крючка и отдает Мари. - Я знаю. Новый Год весь сияет чистотой и забавно встрепан. Четырехкилометровый пляж к югу от Рио собирает тысячи и тысячи отдыхающих на своем берегу. Трой выходит на крытую террасу номера, который они сняли с братом в одном из отелей у пляжа. Номер далеко не самый фешенебельный, но цены кусачие даже с их гонорарами, а учитывая, что они еще и должны Мари, этот номер с отличным видом и террасой уже непозволительная роскошь. - Как видок? - Просто высший класс! - с восторгом произносит Мак. Трой протягивает руку брату. - Мы молодцы! Дай пять! Мак смеется. - Черт! Просто сказка какая-то! Это был бы самый прекрасный их отпуск, если бы они ограничились восхитительным пляжем, полным красоток со всего мира, и коктейлями на любой вкус и цвет, но... Трой разговаривает с Пегги, которая решила не отправляться в плавание на яхте, а собирается объехать всю Великобританию на мопеде. - Удачи, авантюристка! - А тебе не стухнуть от алкоголя и солнца! Трой посмеивается, расталкивает Мака. - Пошли на поиски приключений. Где же искать приключения в Рио, кроме как не в фавелах?! Но излишняя вера в свое американское гражданство может вылиться в крупные и реальные неприятности. Одна забегаловка, вторая, третья, и вот уже темнеет, и новые знакомые тащат их за собой на местную вечеринку на вершине холма. Из facking gringo ты превращаешься в друга и брата, если платишь за выпивку, угощая всех. Трой краем глаза смотрит на брата, которого учит местному диалекту симпатичная мулатка. Сам гонщик потерял счет косякам, которые прошли через его руки. - Здесь мирно. Обычные люди с обычной работой и обычным заработком... Почти все южные фавелы можно спокойно посещать, гулять когда вздумается и где вздумается, - рассказывает мужчина, сидящий напротив Троя. - Забежать в гости и попить местной водки в фавелы - это уже не из области фантастики. Вот ты сейчас сидишь с нами, мы вместе пьем, понимаем друг друга, разве плохо? А марихуана почти везде легализована - это ерунда, не так ли? И Трой кивает, глядя перед собой расфокусированным взглядом. - Тут даже экскурсии проводят для иностранцев, а «короли» следят за порядком, здесь спокойно и мирно... - монотонный голос мужчины с сильным португальским акцентом навевает сон. Даже какой-то транс. Все меняется в одно мгновение. Автоматные очереди: короткие и точные, исходящие от людей в черной форме, длинные, рваные, с криками и матами от пестрой вооруженной толпы, именующей себя «бандой». Перевернутый стол, визги их подружек, разбитые бутылки, из которых они только что пили, и Трой никак не может найти брата в этой суматохе. Он орет во всю глотку, что он гражданин Соединенных Штатов Америки, что у него политический иммунитет, и он вообще не имеет отношения к местным разборкам, но его никто не слышит, а кто слышит, просто отталкивает от себя подальше. - Кролик? - удивленный возглас и трехэтажный мат вслед. - Какого черта?! Его встряхивают и толкают назад. Трой оказывается за спиной, затянутой в черную форму. Раздается команда на португальском. - Рыпнешься - застрелят, - это уже обращаясь к Трою. О'Доннел кивает и оседает на каменные грязные плиты. - У меня брат где-то там... - Вот дерьмо! - и следом витиеватая ругань на смеси языков. - Ебаный турист!!! По приказу неожиданного спасителя рядом с Троем оказывается солдат в форме с нашивкой черепа и кинжала. Через минут пятнадцать, которые кажутся вечностью, Трою возвращают трясущегося Мака и велят убираться к чертовой матери «обратно в свои ебаные Штаты». - Подожди здесь, - тот, кто узнал Троя, велит оставаться в «Миротворце» - специальном бронированном внедорожнике. Чуть позже он возвращается. - Ну и что ты тут, блядь, забыл? - мужчина снимает каску. - Алиса?! - воскликнул Трой. И повисает в машине тишина. - Лучше зови меня Лукаш. Мак непонимающе смотрит на брата и этого страшного человека, который спас ему жизнь, но все равно менее страшным от этого не стал. - Трой. А это Мак. - Ну и чего вам в Копакабане не сиделось? А еще лучше дома, сеньор пилот? - насмешливо спрашивает Алиса, которая оказалась на деле Лукашем и капитаном отряда «Браво» - подразделения военной полиции. - Куда их, капитан? - спрашивает водитель, заводя «Миротворца», который больше похож на адскую машину смерти. - Подкинем до отеля наших непутевых туристов. Так как вас сюда занесло? - Лукаш поворачивается к Трою. - Загулялись, забрели... Они утверждали, что тут мирно уже лет десять как! Типа полиция усмирила и зачистила всех наркоторговцев и бандитов. Что тут теперь обычные районы как и везде! - Трой вздрагивает, представив, что они могли и не выбраться из этой перестрелки. - Если бы я тебя не узнал, мы бы расстреляли вас за компанию со всеми остальными, - совершенно спокойно отмечает Лукаш. - Но сегодня твой день, пацан! - А как же политический скандал?! Ведь мы иностранцы! - возмущается Трой, стараясь прикрыть уши Маку, как маленькому, чтобы тот не слышал этих ужасов. - Я тебя умоляю! Какой скандал?! Никто бы тебя опознать не смог после нас! А то что пропали туристы... Я тебе скажу, что, согласно неутешительной статистике, на территории Бразилии столько народу теряется с концами, что давно никто даже не дергается на такие заявления. Ты не папа Римский и не мать Тереза, чтобы из-за тебя поднимать кипиш. Ты всего лишь пилот Формулы. И то хуевый. - Эй! Лукаш в ответ на возглас только плечами пожимает. - А насчет полиции, - чуть погодя продолжает капитан. - Она трусливо жмется на окраинах. Подняться по ступеням по холму, залезть в нутро этих грязных улочек рискуем только мы. - Кто вы? - спрашивает Мак. Лукаш поворачивается к своим людям. - Парень задал вопрос. - Faca na Caveira*! - раздается такой оглушительный рев, что, кажется, сейчас стальную броню «Миротворца» разорвет к чертям! - Батальон смерти к вашим услугам, - Лукаш посмеивается, глядя на потрясенных братьев. Уже когда они приехали к отелю, Трой после потока благодарности, наконец, решается сказать. - А я думал, ты обычный телохранитель! - Иман - моя младшая сестра. Я был на ее выступлении в тот день, когда ты прорвался к ней в гримерку и напугал до чертиков. Вот и все. А так я обычно занимаюсь этим, - Лукаш обводит рукой, словно показывая, что под «этим» подразумевает весь Рио. - И не лезьте в фавелы больше. Даже я хожу туда, прячась в тени, надев черную форму и с оружием наперевес. Не надо вам туда соваться. - Да, сэр, - кивает Трой, горячо пожимая руку Лукаша. - Приятного отдыха, - капитан запрыгивает в машину и уезжает, оставляя ошарашенных О'Доннелов и постояльцев гостиницы, которые были свидетелями этой сцены. У Мари болят глаза. Но болят не так, как он ожидал, а просто неприятно тянет кожу заклеенных век. На ощупь оказывается, что еще и наложена плотная повязка из бинтов. Мари ощупывает тонкое больничное одеяло, обычную подушку, осторожно обшаривает пространство перед собой. Пусто. Но сбоку от себя он обнаруживает пульт, нажав кнопку наугад, он не слышит ничего и ничего не чувствует: это не пульт от телека, кондиционера или регуляции спинки кровати. Значит, вызов медсестры. Отлично. - О, вы пришли в себя! Прекрасно! - приятный голос на слух принадлежит женщине средних лет, и теплые руки ложатся поверх рук Мари. - Операция прошла успешно. Все в полной норме, через три дня снимем повязку, а пока придется побыть в темноте. Мари кивает и просит воды, которую тут же получает. - Пульт от кондиционера справа на тумбочке, а слева, сбоку на кровати, рычаг для регулирования спинки кровати. Кнопка вызова - вот, - в руку Мари ложится продолговатый предмет. - Пристройте, где вам удобнее. - Спасибо. А когда разрешены посещения? - С завтрашнего дня. - Сообщите, пожалуйста, мужу, что я в полной норме, ладно? - Мари нервно касается пальца, не находя там кольца. - Конечно. А теперь отдыхайте, - медсестра слегка похлопывает его по руке и покидает палату. Мари слышит ее шаги и тихий щелчок закрывшейся двери. Кажется, у него были сложности при выходе из наркоза. Была какая-то суета... Хотя операция ерундовая! Немного подрихтовали хрусталик и на правом, и на левом глазу. Впрочем, сейчас он чувствует себя прекрасно, только вот... Мари вздыхает. - Надеюсь, тебе уже сообщили, что все окей. Аарон валяется на диване и потягивает пиво под бубнеж ведущего какой-то передачи. Новый Год лежит рядом, прикрыв лапой нос. Они не спят уже вторые сутки. Мари просыпается оттого, что ему вдруг становится слишком неудобно и тесно. Он по привычке пытается открыть глаза, но затем вспоминает, что они крепко заклеены и перевязаны. Мари слышит какой-то странный шум рядом с собой, а протянув руку, натыкается на плотную ткань джинсовой куртки. В палате витает знакомый запах парфюма. - Аарон? Кто-то сопит в ответ, зато раздается лай слева и кто-то грузный и веселый начинает вылизывать его лицо. - Новый Год! Прекрати! Фу! - пес скулит в ответ и упирается в него лапами. Мари начинает почесывать любимца за ухом. - Как вас сюда впустили? Аарон, наконец, просыпается. - Здравствуй, - он целует Мари в щеку, затем в шею и, ткнувшись носом в его плечо, глубоко вдыхает. - Привет, - Мари поворачивает голову и целует мужа наугад, попадая губами в обросшую щетиной колючую щеку. - Как ты пробрался сюда? - Врач разрешил. С Новым Годом было сложнее, но нам удалось уговорить в конце концов. - Все хорошо, - Мари гладит мужа по руке, затем обнимает за плечи, прижимая к себе. - Все хорошо. Аарон прикрывает глаза и кивает. - Все хорошо, - затем суетливо лезет в карман, словно спохватившись, и выуживает оттуда кольцо. - Я едва не поседел, когда мне его вручили! А позже оказалось, что это просто правила такие... Потом этот наркоз дурацкий! Я ужасно переживал, - Аарону не с первого раза удается вернуть кольцо на его законное место на пальце Мари. - Я так и знал, - тот пожимает плечами, утыкаясь носом в волосы мужа. - Ты такой мнительный. - И я не спал. Мы не спали. Совсем, - Аарон треплет Нового Года за ухом. - Я с ним играю, подкармливаю тайком вкусняшами, а любимый хозяин у него все-таки ты... Так нечестно! - Надо прятать от вас обоих вкусняши, - делает вывод Мари. - Между прочим, я его ращу как собственное дитя! А ты только балуешься. Игрушку живую себе выпросил, а ухаживаю я. - Я его выгуливаю. - Раз в неделю. Аарон не знает, чем отпарировать и потому просто шумно дышит, демонстративно обижаясь. Мари начинает смеяться и лезет целоваться. Трой просыпается, привычно потягивается и нажимает кнопку на пульте, вынудив жалюзи на панорамном окне разъехаться. Мак уже проснулся и завтракает на террасе, как оказалось. - Чем сегодня займемся? - Поджарим еще немного бока? - Да ну! Надоело уже валяться, как тюлени на лежбище! - Мак кривится, ковыряясь в морском коктейле вилкой. - Тогда даже не знаю. Может рванем еще куда? - В принципе, можно. Их отвлекает деликатный стук в дверь номера. Трой открывает, обнаруживая портье с двумя пригласительными билетами в руках. - Вам просил передать сеньор Феррейро. - Кто? - непонимающе смотрит на него Трой. Он отродясь никаких Феррейро не знавал! - Сеньор Феррейро. Он привез вас две ночи назад, помните? - портье терпеливо втолковывает этому богатому и тупому иностранцу такие очевидные вещи. - А, Лукаш! - понимает Трой, забирая, наконец, билеты. - Благодарю! И пока мужчина переваривает, как такой важный и влиятельный человек, как сеньор Феррейро, может быть для этого туриста простым Лукашем, ему всовывают пару купюр в руку и дверь закрывается. - Мак! Я знаю, чем мы займемся! - Трой размахивает билетами на концерт Иман сегодня вечером в одном из самых пафосных клубов Рио. Билеты оказываются в вип-зону на возвышении, с лучшим видом и лучшей акустикой, так что концерт приносит самые положительные эмоции, какие только возможны. Трой, потягивая фирменный коктейль заведения, погружается в этот чарующий голос, растворяется в нем. И когда он звучит над самым его ухом, он даже на краткий миг пугается, едва не выронив уже давно пустой бокал. - Извини, что напугала, - тут же смущается девушка. - Иман, приятно познакомиться. Трой глупо улыбается, кивает головой как дурачок и неуверенно пожимает протянутую руку. - Брат сказал, что встретил вас в Рио, и я решила, что надо как-то отблагодарить того, кто не побоялся дважды вступить в схватку с охраной, только чтобы вручить мне цветы лично. - Мне очень стыдно за те цветы. И за те драки! - Трой отодвигает кресло, помогая девушке сесть напротив. - А это мой брат - Мак! - Очень приятно. - Рада знакомству, - Иман очаровательно улыбается и просит подошедшего официанта принести содовой. - Лукаш нас очень выручил. Просто спас. Мы в такое дерь... прости! - тут же осекается Трой, вспыхивая. - Мы в неприятности попали, в общем. - Да, он рассказывал, что встретил вас во время спецоперации в фавелах. Не стоит туда ходить неместным, - Иман отпивает содовой и поправляет волосы. - А если отбросить этот инцидент, то как вам Рио? - Просто потрясающе, - выдыхает Трой, не сводя глаз с девушки. - Эй, полегче, парень! - раздается знакомый голос рядом, и Лукаш собственной персоной плюхается на диван рядом с младшим О'Доннелом. - Вижу, я как раз вовремя! Лукаш в простой белой майке и тканевых брюках, и в нем сложно сейчас признать того смертоносного человека в каске и с автоматом, которого они видели пару дней назад. - Полегче на поворотах, гонщик, - в Троя летит оливка из коктейля. - А я что? Я ничего... - тут же начинает тот мямлить. - Я с вами ненадолго. Через двадцать минут вторая часть концерта. А потом, если хотите, можно погулять всем вместе, м? - Иман такая обычная сейчас, такая восхитительно-земная, что Трою даже не верится, что эта девушка и та, что чарует его голосом со сцены, один и тот же человек. Они пропускают по бокалу коктейля, и Иман уходит готовиться ко второй части шоу. Мак увлеченно болтает о чем-то с Лукашем, а Трой просто ждет, затаив дыхание, когда же вновь раздаться этот чудный голос. - Классно поет, да? - Классно?! Да это же невероятно! - с азартом произносит Трой, когда начинается вторая часть шоу. - Ты ее впечатлил своей выходкой, - с усмешкой отмечает Лукаш. - Это она настояла на том, чтобы пригласить вас. - Я тогда выставил себя полным идиотом, - Трой смеется, вспоминая, как растерялся, дорвавшись до гримерки Иман. - Пары слов связать не смог! Остолбенел прям! Лукаш пожимает плечами в ответ. - Как твои дела? - переводит тему Трой. - Ходил на матч местных команд на стадион. Оглох от самодельной взрывчатки, получил по ребрам кирпичом. Наполнил участок кучей обдолбанных фанатов. Ничего особенного. А как твои дела? - Лукаш переводит взгляд со сцены на Троя. - Э-э-э... Не так насыщенно, как у тебя. Сгорел на солнце. Вот и все, - пилот отпивает из своего бокала. - Но сейчас ты в порядке? - В полном. - Разве военная полиция занимается охраной общественного порядка? - спрашивает удивленный Мак. - В патовых ситуациях - да. Толпа агрессивных фанатов - именно такая ситуация. Если позволить болельщикам двух разных команд встретиться, то это будет бойня. Так что за дело беремся мы, - Лукаш чешет нос, затем чихает. - Я и самоубийцу могу уболтать, если будет необходимость. В Рио военная полиция - это чуть больше чем остальные подразделения полиции, и немного иное чем регулярные армейские части. Террористы и фанаты, девочки-самоубийцы и наркоторговцы, застрявший котенок на дереве и полномасштабное военное вторжение... Мастер на все руки. - За это и выпьем! - предлагает Трой, поднимая бокал. Они молчат какое-то время, просто наслаждаясь голосом Иман. - А сколько вас братьев и сестер? - спрашивает Мак. - Я и Иман, а вас? - Тоже двое, - и вновь разговор затихает сам собой. Потом они гуляют, просто разглядывая витрины и проезжающие машины, болтая ни о чем. - Мы выросли в фавеле Видигал. Для фавелы двое детей в семье - это редкость... Но нам повезло целых два раза: в первый раз, когда нас родилось всего двое, и второй, когда меня призвали в армию, - спокойно рассказывает Лукаш, но по тому, как притихла до этого весело смеявшаяся Иман, эти воспоминания для них не из приятных. - Мне удалось вырваться самому и вытащить сестру. - А я сейчас учусь на адвоката! - внезапно выдает с плохо скрываемой гордостью Иман. - Правда, с графиком гастролей очень сложно все сдавать вовремя, но «сестра сеньора Феррейро заслуживает снисхождения», - передразнивает кого-то Иман, возможно кого-то из своих преподавателей. - Ты сама молодец, и никто не ставит тебе баллы только потому, что ты моя сестра, прекрати! - ее брат отвешивает ей шутливый подзатыльник. - Сеньор Феррейро так известен в Рио? - улыбаясь, спрашивает Трой. - Если ты честный гражданин, то скорее всего ты никогда не услышишь мое имя, но если за тобой есть какой грешок, то не приведи Господь, мне за тобой явиться, - Лукаш пинает камешек, попавшийся по дороге, и тот влетает в железный бок покосившегося почтового ящика. - А так как мы все не без греха, то... Да, меня знает каждая собака в Рио. Трой, как старший в семье без отца привыкший с раннего возраста нести ответственность за брата и мать, вдруг отчетливо понимает, что было бы очень здорово подружиться с Лукашем. Это как старший брат, которого ему всегда так отчаянно не хватало, как отец, без которого так часто было очень туго. А Иман отпивает колы и протягивает бутылочку Трою, и ему почему-то становится так приятно, словно она его вправду поцеловала. Мари протягивает руки и касается самыми кончиками пальцев лица Аарона, который смотрит на него, склонившись близко-близко. От Аарона пахнет лосьоном после бритья и чем-то таким, что Мари никак не может обозначить. Возможно, это какой-то особенный запах Аарона, его собственный. Повязку с Мари снимут завтра, а пока он удивляется тому, как оказывается интересно узнавать мужа только по голосу, по запаху, по прикосновениям, по нежности, которая, кажется, остается даже на губах. Аарон вздыхает и укладывается на Мари, придавливая к матрасу, но француз совсем не против. Так даже лучше: появляется чувство защищенности, его словно укрыли от всего мира, от всего плохого. Мари вдруг вспоминается другая палата, очень похожая, но все же другая. И тогда на койке лежал Аарон, а он сам сидел рядом, вцепившись в его руку, и переваривал мысль, что Аарон вернулся. Вернулся, открыл глаза и, посмотрев на него, узнал. О, Мари никогда не забудет это узнавание в глазах Аарона! Он мог его не узнать, сделать вид, что не узнает, просто проигнорировать, после всего Аарон имел на это право, но он узнал... Более того, он был рад не меньше Мари этому факту. Даже сейчас, спустя столько времени, Мари тяжело вспоминать период восстановления Аарона. Когда так часто казалось, что все напрасно, когда они причиняли друг другу столько боли, когда все вокруг отдавало отчаянием и ненавистью, это было такое дикое время, когда... да сам черт не разобрался бы, что между ними творилось! Мари проводит подушечками пальцев по губам Аарона, слегка поддается вперед, касаясь своими. Да Сильва хмыкает и ложится на Мари полностью, перестав опираться на локти, утыкается носом ему в шею и щекочет дыханием. В мыслях Аарона другие воспоминания. Он с содроганием вновь ощущает то чувство беспомощности, когда он ничем не мог помочь Мари, погибавшему от боли после смерти матери, не мог остановить разрушения в их отношениях, не мог унять свою злость и обиду, он ничего не мог тогда и просто уступил, трусливо посторонился, позволив стольким ужасным вещам случиться. И если бы вместо Мари был кто-то другой, Аарон бы умер, перестав так цепляться, и все бы на этом закончилось. Но рядом с ним Мари Паскаль, и это все меняет. Меняет настолько, что Аарон никогда не сомневается по поводу своего выбора. И даже если когда-нибудь Мари захочет уйти, Аарон его не отпустит. - Я никому тебя не отдам, - вслух произносит да Сильва. - И чтобы от меня уйти, тебе придется меня убить. - Иногда мне кажется, ты меня сам скоро пошлешь к черту, - Мари гладит мужа по плечам. - Не дождешься. Даже если пошлю, потом вернусь и заберу обратно, - Аарон глубоко вдыхает, трется носом о шею супруга. - Ты от меня никуда не денешься. - Звучит, прямо скажем, угрожающе. - А это и есть угроза, - пожимает плечами Аарон. - Я тебя никому не отдам и никогда не отпущу. - Какие страшные слова, - Мари улыбается. - Ты абсолютно ненормальный. - На себя посмотри, чудила, - Аарон цепляется пальцами за больничную рубашку Мари и чувствует, как засыпает, теряя нить разговора и воспоминаний, которые болезненны, но, по сути, являются всего лишь эфемерными мыслями. Иман чертовски пластична. Уже неизвестно сколько времени она пытается добиться от неповоротливого Троя хотя бы базовых движений самбы. Она танцует, а он топчется как медведь! Трою ужасно неловко, но каждый раз, когда девушка смеется, тысячи крошечных хлопушек, полных радости, взрываются в нем, наполняя удовольствием. «Черт, кажется, я совсем голову теряю», - проносится мысль, тут же ускользая. Он провожает ее до дома и позволяет уговорить себя на «чашечку кофе». Лукаш, прикрыв один глаз, чтобы не лез дым от сигареты, зажатой в уголке губ, готовит фасоль, которая, оказывается, может так вкусно пахнуть. Иман ворчит, что еда пропахнет дымом, а Трою, наоборот, нравится. Нравится эта дикая смесь ароматов! Нравится, как щурится Лукаш. Нравится, как смеется Иман. Нравится эта маленькая квартира. И он сидит в углу, подперев кулаком щеку и ни о чем не думает. Умиротворение. После еды Лукаш отправляется проводить Троя до гостиницы, несмотря на его заверения, что он нормально доберется сам. - Ничего, если закурю? - вдруг спрашивает Лукаш. - Кури, - Трой не понимает, зачем спрашивать сейчас, когда они на улице, а дома Лукаш курил, не прося разрешения. Впрочем, там он был хозяином на собственной территории. А сейчас они вроде как на равных. - Я сам относительно недавно бросил... Иногда хочется до сих пор. - А я все никак завязать не могу. Успокаивает. Монотонные размеренные движения к губам, - Лукаш прихватывает фильтр сигареты губами, затягивается, от чего чуть ярче вспыхивает кончик сигареты, и вновь опускает руку, стряхивая пепел, - и от них. Снова к губам. И снова от них. - Скажи, у тебя бывало так, что ты, - Трой замолкает, подбирая слова, - не мог вздохнуть? Или немели когда-нибудь руки? Прошибал холодный пот? Тебе бывало... страшно настолько, что отказывали ноги и легкие? Трой сам не понимает, почему решился спросить. Он никогда никому не рассказывал про свои панические атаки, боясь, что спишут, что отстранят от гонок. Он даже с братом не делился своими страхами! А тут... посторонний человек. Но он уже задал свой вопрос и жалеть поздно. - Бывает, - легко отвечает Лукаш. - Иногда трясет так, что ложку в руке не удержать - не то что автомат. Помню, перед штурмом одного здания с меня пот ручьем тек! Я едва успевал смахивать его с лица, глаза щипало и заливало. Бояться нормально. Только иногда очень неудобно. Очень не вовремя просыпается страх. Для человека, который приходит убивать, а не погибать, и ведет за собой отряд людей, которые тоже хотят жить, страх и паника - плохие попутчики. Но от них никуда не деться. - И как ты борешься? - Трой склоняет голову к плечу, вслушиваясь в слова собеседника. - Никак. Просто беру себя в руки. Пытаюсь дышать. Полагаюсь на вбитые до автоматизма рефлексы. Редко кроет во время операции. Там такой адреналин, что имени своего не помнишь! - Лукаш присвистывает. - Но вот после всего... иногда начисто отказывает половина тела. Вот просто как парализует! Сижу на своем месте в броневике, понимаю, что уже все, что мы едем домой, а руку поднять не могу, ногой шевельнуть, пальцы в кулак сжать... дышу через раз. Трясет всего. А ведь показывать свое состояние нельзя. Это потом дома ты можешь забиться в угол и хоть рыдать, размазывая сопли, но перед теми, кто идет за тобой под пули, нельзя подавать даже намека на слабость. Они молча идут какое-то время. - А почему ты спрашиваешь? Чем тебе грозит вылет из чемпионата? Из команды? - Убить не убьют, но знаешь, - Трой закусывает губу до белых отметин от зубов, - для меня это смерти подобно. Я выезжаю и так боюсь облажаться, что только и делаю, что проигрываю! Допускаю ошибки... А порой несколько часов успокоиться после гонки не могу! Внутри комок словно разбухает, грозясь разорвать... Я так выгорю, не успев ничего толком добиться. - Я не могу тебе подсказать рецепт исцеления, - усмехается Лукаш, отправляя окурок в урну щелчком. - Наши ситуации разные, даже если реакция на них схожая. И я - не ты. А ты - не я. - И все-таки я рад, что рассказал тебе. Утешает уже то, что я не один такой, - Трой пожимает плечами. - И что даже такие крутые парни, как ты, боятся. - Все боятся, - помолчав, непонятно к чему Лукаш добавляет: - А под дулом пистолета все меняются. - Предлагаешь выезжать под угрозой смерти? - улыбается Трой, поворачиваясь к Феррейро. Тот отмахивается, ничего не отвечая. Трой думает о том, что будет очень скучать по Иман. И по ее брату тоже.