Ключи

— Шеф, говорят, Завулон пропал, — Семен, заглянувший в кабинет Гесера, замирает на пороге, заметив там еще и Городецкого. Пресветлый удивленно вскидывает голову. Карандаш катится по столу и с противным звуком падает на пол. Туда же сыплется ворох писем, потревоженный рукой Гесера — он делает резкий пасс, запуская пространственное сканирование. А Городецкий вздрагивает. Ему сегодня снился кошмар: холодный колючий ветер на пятом слое Сумрака и повсюду фантики от конфет. Почему-то перепачканные кровью. В детстве ему снилось нечто подобное, когда он сильно болел, а температуру сбить никак не получалось. Семен смущенно топчется у двери, не зная, не сболтнул ли чего лишнего при Городецком. Гесер вскидывает глаза на Антона. — Паниковать еще рано, — говорит он. Антон кивает, соглашаясь. Но сердце почему-то пропускает удар, а руки дрожат. Видимо, заклинание не дает Гесеру никакой информации, потому что он вскакивает, хватается за телефон, кратко отдает распоряжения секретарю. А потом уходит порталом. Куда — неизвестно. *** Двое суток оба Дозора на ногах. Инквизиторы снуют по офису Ночного Дозора. Поиски не прекращаются ни на минуту, Гесер встревожен и уже не пытается это скрыть. На памяти Городецкого такой масштабный аврал происходит впервые. После долгого и изматывающего дежурства Антон лениво бродит по своей пустой квартире, заглядывает в холодильник, но от стандартного холостяцкого набора — колбаса, хлеб, яичница — его уже мутит, и он решает сегодня не ужинать. У компьютера обнаруживаются два забытых с прошлой недели шоколадных батончика. Один Антон съедает, другой почему-то засовывает в карман спецовки — чисто на автомате. Как только голова касается подушки — Антон проваливается в сон. Снова Сумрак. Ветер треплет выцветшую траву, две луны почти неразличимы, значит, скоро утро. Антон садится на землю и перебирает в руках опавшую листву, которая по чьей-то странной прихоти тут же превращается в труху. Городецкий резко оборачивается, почувствовав чей-то цепкий взгляд. По спине пробегают мурашки. Недалеко стоит Завулон и что-то говорит. Как Антон ни старается, но расслышать не удается. Тогда он поднимается и идет навстречу, но звука все равно нет, будто кто-то щелкнул рубильником. Завулон бледен и изможден. Он протягивает руку, и в его ладони ключи. Антон их знает. Это те, что год назад Завулон отдал, одолжив свою машину по просьбе Городецкого. Такой странный подарок от Темного. Машины давно уже нет. А вот ключи остались. С ощущением металла, холодящего пальцы, Антон просыпается. За окном ночь, до светильника тянуться далеко, и потому Городецкий освещает комнату файерболлом. Рядом никого. И Антон вздыхает, то ли облегченно, то ли расстроено — Завулона здесь нет, это был всего лишь сон. Но мысль все еще цепляется за удивительно реалистичные детали сновидения. Почему пятый слой? Откуда там ключи? Неужели Завулон застрял где-то в Сумраке? *** Антон находит в столе ключи и таскает их повсюду с собой. Ощущение, что от них зависит жизнь Завулона, не пропадает ни на секунду. Антон мерзнет от прикосновения к ним. Целитель, просканировав его ауру, подтверждает догадку: из Антона кто-то качает силы, не масштабно, но постоянно. Антон идет в Сумрак, туда, где во сне видел Завулона. Ветер наличествует, а в остальном никакой схожести с привидевшемся: ни травы, ни листьев, ни окровавленных блестящих конфетных фантиков. — Завулон! — зовет Городецкий, не особо надеясь на успех, ведь дозорные уже прочесали весь Сумрак, и не один раз. Для очистки совести Антон еще какое-то время бродит по окрестности, ежась на промозглом ветру. В голову приходит дурацкая мысль, и, чувствуя себя совсем глупо, Антон все-таки лезет в карман, извлекает ключи и снова зовет Завулона. За спиной чувствуется колыхание воздуха, Антон оборачивается: серая муть, будто от не до конца сработавшего портала, а за ней угадывается знакомая фигура. Городецкий судорожно сглатывает. — Завулон. Ты слышишь меня? Что происходит? Глава Дневного Дозора странно прозрачен, но вроде еще живой. Пока. Надолго ли? — Дай! — требует он и тянет руку. Антон растерянно пытается понять, чего же тот требует. Протягивает ключи. Но Завулон недовольно морщится. — Не это, — слова Темному даются с трудом. — На первый слой сможешь выбраться? Помочь? Завулон отрицательно качает головой и снова повторяет: — Дай мне. Антон хлопает себя по карманам, натыкается на шоколадный батончик и предлагает. Завулон хватается за него, как за спасательный круг. Его руки дрожат, и в момент касания Завулон жадно тянет из Городецкого силы. Но прежде чем Антон успевает испугаться, Завулон разрывает контакт, усилием воли обрывая поток силы. Пока Завулон торопливо поглощает шоколад — от этого его вид становится куда более живым, — Антон предлагает несколько вариантов помощи. Идея позвать Гесера отметается Завулоном тут же, и он приказывает никому ничего не рассказывать. — Не сейчас. Иначе всё зря. Городецкий, мне надо совсем немного времени. Ключи пока не теряй, — говорит Завулон и с надеждой смотрит на его карман. — Голод. Здесь дикий голод, — пояснят он. Антон виновато разводит руками. Больше нет ничего съедобного. — Надо же, не думал, что ты станешь моим якорем, — усмехается Завулон, сейчас настолько похожий на себя прежнего, что у Антона даже от сочувствия щемит сердце. — Ради чего ты рискуешь? Вдруг потом не сможешь выбраться? — У меня есть ты, Городецкий. Верно? А у тебя — мои ключи. За тобой выбор. Но помни, кроме тебя мне просить некого. Ты сейчас или поможешь, или навсегда избавишься от меня. Ты — Светлый, а значит, выберешь правильно. И тут же Завулон снова скрывается за дымкой. А Городецкий зло смотрит ему вслед. Странно, но Завулон, кажется, даже ни на секунду не усомнился в выборе Городецкого. Самодовольный и зазнавшийся Темный. Городецкий вовсе не обязан помогать ему. Формально Завулон сейчас требует невозможного: скрывать все от начальства и тем самым подыгрывать конкурирующей организации. Кем он себя возомнил? И вообще — Завулон живучий, сам прекрасно справится. Антон спокойно может уйти в сторону. Эти слова: «Я могу просить только тебя» — наверняка всего лишь блажь, попытка проверить на «слабо», привычка руководить и манипулировать. Уступать Городецкий не намерен. Шантаж «или я, или твой Дозор» здесь не прокатит. Не на того нарвался. Если Завулон не хочет выходить в реальность, если ему тут и так хорошо — это его проблемы. Антон, конечно же, понимает, что напрасно сейчас злится и зря наговаривает на Завулона. Если бы не экстремальная ситуация, если бы не потеря сил, если бы больше времени в запасе — Завулон не стал бы давить и требовать. Но это не значит, что Городецкий обязан потакать его прихотям. Теперь бы еще решить, рассказать обо всем Гесеру или не стоит… *** На следующий день Городецкий долго бродит по доступным ему слоям Сумрака, зовет и чуть ли не проклинает Завулона за упрямство — но все безрезультатно, Темный не откликается. Антон всюду оставляет шоколад — просто на всякий случай. Голод — это очень неприятная вещь. Уставший и отчаявшийся Антон вваливается в пустую и темную квартиру, еле волоча ноги плетется в душ. Затем сразу же забирается под одеяло в надежде хоть немного согреться. Ключи всегда под рукой, и даже сквозь ткань джинсов или пижамы чувствуется, какой от них исходит холод. Холод-голод — оно так противно рифмуется где-то на периферии сознания, что становится совсем тошно. Хочется уткнуться лбом хоть кому-то в теплое плечо и обнять — вдвоем под одеялом согреться куда проще. А еще у Антона с каждым часом все меньше сил, и это скверно. Это значит, что у Завулона совсем мало времени и он уже не контролирует себя. — Завулон! — неразборчиво шепчет Антон, засыпая. — Под одеялом вдвоем теплее… *** Следующие сутки тянутся невозможно, прямо-таки мучительно долго. От Завулона никаких вестей. Когда Городецкий уже решает позвонить Гесеру и все рассказать, в гости неожиданно заглядывает Надюшка. Она встревожена, глаза горят азартом. — На пятом и шестом слое происходит что-то странное, представляешь? Тени ушедших повсюду. Что это у тебя? Шоколад? — она тянется к стопке сладких плиток. — Я возьму парочку? Тени хотят есть. Пристают ко всем дозорным. Кто-то придумал давать им шоколад. Здорово, правда? — Надя, не ходи пока в Сумрак. — Почему? — У меня дурное предчувствие. Антон поднимается, обнаружив, как вдруг потяжелела связка ключей в кармане. Надо торопиться. *** Завулон стоит на том же месте. Что-то темное поблескивает у него в руках. — Ты пришел, — не спрашивает, а констатирует Завулон. — Это артефакт? — спрашивает Антон. Странная штуковина маслянисто-черная и вибрирует в руках Темного. — Оно не опасно. Для Ночного Дозора — точно. Подпитаешь меня силой? Домой хочется. Городецкий долго смотрит, не в состоянии на что-то решиться. Завулон бледен. Кожа его истончилась, почти прозрачная. И весь он словно привидение. Эфемерный Завулон? Дунешь и улетит? Нонсенс. Куда же он столько своих сил ухнул? Оно того стоило разве? На осунувшемся лице глаза словно два ярко-синих провала… Куда? В бездну? Антон с трудом отводит взгляд. Потому что еще чуть-чуть — и потонет в омуте. Увязнет с головой. — Почему я должен тебе помогать? — Потому что больше никто не справится? — Гесер, — предлагает Антон. Если сейчас Завулон начнет выкручиваться, то он точно задумал какую-то гадость. — Он откажется, Антон. Мне сейчас помочь сможет только заинтересованное лицо. «Странно, — мысленно удивляется Городецкий, — то, что Гесер совсем сбился с ног, переживая и разыскивая, — это под категорию заинтересованности не подпадает?» — Городецкий, — поторапливает Завулон, силы его на исходе, — ты уже реши наконец, нужен я тебе или нет. Антона так и подмывает начать спорить из-за этого дурацкого «нужен — не нужен», но он вдруг осознает, что Завулон прав. Давно уже пора определиться: Завулон ему просто враг или же… что-то большее? Антон вздыхает, понимая, что раз надежда только на него, то отказывать… это будет как-то совсем неправильно. Месть — не месть. Глупость — не глупость. Страх — не страх. Снисходительность? Пожалуй, нет. Что-то более важное, личное. Завулон все-таки прав: Антон заинтересованное лицо, он не может к Завулону относиться нейтрально. Поэтому Антон хватает Завулона за плечо и тянет в реальность… *** — Городецкий, — звонок Завулона будит его посреди ночи, — что вы там решили насчет моего артефакта? Вроде уже все исследования провели. Ночной Дозор намерен мне вернуть мою вещь? Антону хочется сказать: «Так приди и забери». Но тогда Завулону придется явиться к нему в квартиру. И с него станется примчаться прямо сейчас, не дожидаясь утра. Темный артефакт неприятно фонит из сейфа на кухне, и Антон передергивает плечами. — Твои ключи все еще у меня, — вместо этого говорит Антон. — Ключи от моего сердца? — язвительно шутит Завулон, но голос у него при этом странно напряженный. — Можешь утром прийти за своим артефактом. Ко мне, сюда. — И какова цена? — Что? Повисает пауза. — Дурак ты, Светлый, — вздыхает Завулон. — Я на твоем месте поторговался бы. Но теперь уже поздно. Ладно, я приеду утром. А шоколад будет?