Зависимость

Тали любит фиолетовый почти так же сильно, как логические алгоритмы и нерешаемые задачи. Числа, буквы, последовательности — неповторимые кусочки целостного решения, покорно складывающиеся в единый организм; кварианке нравилось смотреть, как символы ловко танцуют под её чутким руководством, мгновенно составляя нужные цепочки. Тали всегда видела в подобных процессах некое очарование, точную, неповторимую грань, встречающуюся ей лишь в голографических аксиомах — Шепард всегда говорила о том, что, благодаря такому необычному виденью обычных вещей, отличить инженера от простого солдата всегда до усмешки легко. А Тали любила голос капитана. Любила, старательно не замечая, как с каждым днём в тщательно скрываемом уголке сознания развивается сигнальный огонёк. Очень скоро этот сигнал преобразился в настоящую тревогу — в осознание, что она попалась. Дружеское общение превратилось в духовный наркотик; любой звук, вылетающий из горла Шепард, обволакивал Тали лучше любого хеликса*, ненадолго даря хоть какое-то подобие спокойствия. Как и любое запрещённое вещество, капитан очень быстро вызвала зависимость. Зависимость, полностью пробившую неприступный скафандр, призванный защищать кварианку от любых внешних воздействий. Зависимость, от которой просто не существует лекарств. И Тали смирилась, прекрасно осознавая, что ей оставалось только ждать. Ждать своего коммандера после очередной и, возможно, последней миссии, лелея в груди тяжкий груз, зовущийся у людей беспокойством. Липким и холодным, сидящим за каскадом рёбер тугим узлом, давящим на грудную клетку так сильно, что у кварианки перехватывало дыхание. И однажды Тали не выдержала: наплевав на чёртову субординацию, она, всеми силами стараясь сдержать дрожь в надломившемся голосе, поделилась с Шепард этим грузом; выплеснула чувства в единственном требовании невозможного: «Я прошу, возвращайся ко мне». Капитан заверила, что выполнит эту просьбу, чего бы ей этого не стоило. И Тали поверила — потому что Шепард просто хотелось верить. Но месяцы летели, а женщина отдалялась все дальше; за неимением времени коммандер Альянса все реже появлялась на собственном корабле, предпочитая перемещаться подручным транспортом - стыковка «Нормандии» требовала слишком много драгоценных минут. И Тали злилась — на себя, на Шепард, на чёртов наркотический эффект, оказываемый на неё капитаном; злилась, потому, как сделать что-то более глобальное просто не могла — разве что не позволять слезам брать верх. И Тали продолжала ждать - и надеяться, что возлюбленная помнит о данном ею слове. Но Шепард никогда и не забывала. «Прости меня, — мягко шептала коммандер, прижимая кварианку к себе. — Время требует от меня слишком многого». И Тали простила: обняла капитана так сильно, как только позволял защитный костюм, чувствуя болезненный стук изголодавшегося сердца, требующего новой дозы. Требующего Шепард. «Подожди, — усмехнулась женщина, явственно ощущая ладони кварианки на собственных бёдрах. — У меня для тебя кое-что есть». Тали любила фиолетовый цвет и логические алгоритмы, при этом мало интересуясь живой флорой — тем более земной. А потому, беря из рук Шепард небольшой цветочный горшок, Тали оставалось лишь беспомощно взирать на плотно свернувшийся бутон, смотрящий на неё из почвенных оков; сияющие огоньки глаз кварианки ошарашенно заморгали. «Это фиалка, — пояснила Шепард, видя замешательство подруги. — Земной цветок». Тали робко провела рукой по мягкому стебельку, остро жалея о том, что не может ощутить мягкость растения собственной кожей. «Он напомнил мне о тебе, — хрипло объясняла капитан, чуть приподнимая уголки обветренных губ, — он так же скрывает свою красоту от окружающего мира, ожидая, когда появится возможность показать себя». Тугой ком в груди Тали болезненно сжался, обвивая рёбра стальными тисками. «А пока, — тихо добавила капитан, нежно проведя ладонью по груди кварианки, — он раскроется только для тебя». Тогда Тали впервые за много месяцев позволила себе заплакать.

***

Шепард мягко проводит указательным пальцем по бархатистой коже возлюбленной, намереваясь обследовать каждый участок хрупкого тела; ярко-зелёные глаза капитана неотрывно следят за собственными движениями, наслаждаясь короткими всплесками удовольствия на лице подруги. — Ты так редко снимаешь шлем, — с лёгким укором шепчет женщина, обдавая губы Тали горячим дыханием, — да и предупреждаешь не позднее, чем за неделю. Что же случилось сегодня? От лукавства в голосе коммандера лицо кварианки обдало волной горячего жара; мышцы напряглись, и Тали, резко приподнявшись на локтях, крепко ухватила запястья Шепард цепкими тисками, увлекая возлюбленную на прохладные простыни. — Посмотри, — усмехнувшись, Тали быстро прижалась губами к бьющейся на шее капитана жилке, осторожно поворачивая голову Шепард в сторону стола. — Он распустился для меня, как ты и сказала, — хрипло прошептала кварианка, оставляя языком влажную дорожку на исписанной шрамами коже. Уголки губ женщины с нежностью дернулись. — А потому я решила, — едва контролируя сбившееся дыхание, продолжила Тали, — что я должна последовать его примеру. Шепард засмеялась, а Тали с облегчением впилась в полураскрытые губы, с несвойственной ей силой прижимая капитана к себе. Тали любит закат на родной планете, ярким заревом сияющий над горными цепями. Тали любит фиолетовый цвет, в каком бы воплощении он не являлся. Тали любит точные науки и, как оказалось, фиалки. Тали любит Шепард. Всё просто.