Принять на веру

«Не вздумай спать, — в который раз приказывал Даламар самому себе. — А если ты уснёшь, а он явится именно в этот момент? Ты же понимаешь, что он убьёт тебя, не задумываясь!». Немного подумав, эльф уныло ответил на свой же вопрос: «Да он всё равно убьёт меня, спящего или бодрствующего…». Поудобней устроившись в своём любимом кресле, Даламар вновь перевёл усталый взгляд на Врата в Бездну. Вот уже который день он ждал здесь, отлучаясь только чтобы принести себе еды. Он знал, что Рейстлин вскоре должен выйти именно через эти Врата, и если ему не помешать, наступит хаос. Даламар любил и уважал своего шалафи, но он не мог допустить, чтобы Королева Тьмы, погнавшись за ним, вышла на Кринн, так что нужно было пресечь это в самом начале. То есть, убить ту цель, за которой устремится Такхизис. Убить Рейстлина. Тёмный эльф понимал, каков его шанс совладать с могущественным архимагом, отправившимся в прошлое и прошедшего Бездну. Точнее, он понимал, что этого шанса нет. Но, может быть, удастся его хотя бы задержать?.. Даламар вскинулся — оказывается, он задумался и снова начал засыпать. За эти дни он успел перебрать все варианты, как можно было бы избежать этого боя. Он не хотел убивать своего шалафи, да и потом, откровенно говоря, ему было страшно. Но внутри его точил червячок сомнения и тщеславия, в голове всё настойчивей билась мысль о том, что если Даламар всё-таки победит, то Палантасская Башня и все артефакты достанутся ему… «Ну да, может, вообще отойти от этих Врат и спрятаться? — раздражённо подумал маг. — Подождать, пока кто-то другой рискнёт своей жизнью и победит, а потом прийти и забрать Башню? Таких идиотов больше нет. К тому же, надо убить его, как только он выйдет». Мысли снова начали путаться. Даламар похлопал себя по щекам, отчего они стали розовыми. — Не спи, — строго сказал он сам себе. Тёмный эльф быстро вскипятил в чашке воду и заварил себе крепкий тарбеанский чай. За всё то время, что он провёл возле Врат, Даламар успел несколько сот раз спланировать свою атаку, продумать всё, что только можно, вплоть до мельчайших деталей. «Главное — это неожиданность, — волшебник потёр глаза и отхлебнул ещё чаю. — Вряд ли он будет думать, что я рискну выступать против него, особенно после последнего преподанного мне урока…». Даламар приложил руку к груди и почувствовал боль. Однако всё отчётливей и отчётливей эльф понимал, что он — смертник. Умирать он не хотел. Даже за идею. — Впрочем, какая разница? — пробормотал он, уже не осознавая, что говорит вслух. — Мы все — смертники. Я видел его, я знаю, что никто, даже весь Конклав вместе взятый, не сумеет с ним совладать. Мы все обречены. Умру я сейчас или неделей позже — разве это важно? Даламар запрокинул голову и тихо засмеялся от безнадёжности. Именно в этот момент он увидел ослепительный свет. Да, этого момента маг и дожидался — он вскочил на ноги и приготовился к атаке. Рейстлин Маджере, Властелин Прошлого и Настоящего, грозный архимаг, имя которого наводило ужас на население Кринна, буквально вывалился из Врат, упав на каменный пол лаборатории лицом вниз. Мантия волшебника была порвана, волосы — сильно опалены, на теле виднелись кровоточащие раны. Даламар замер, растерявшись. Рейстлин с трудом поднял голову, и Даламар с ужасом увидел, что по губам и подбородку шалафи струится кровь. Посмотрев на ученика, он невнятно прошептал: — Крисания… там… помоги… Первым рефлексом эльфа было подойти ближе, он даже подался корпусом вперёд, но его остановила следующая мысль: «Ты что, не понимаешь, что это ловушка? Он хочет, чтобы я пошёл в Бездну! На корм Такхизис!». Даламар не двинулся с места. Рейстлин порывисто вздохнул и тут же закашлялся. Брызги крови разлетались по полу и ковру мелким дождём, архимаг никак не мог унять свои лёгкие. — Ученик, скорее же, — откашлявшись, наконец, произнёс Рейстлин. — Крисания там, она умрёт… Даламар до боли закусил нижнюю губу. «Ну вот же он, шанс! Ты хотел Башню — так давай же, убей его! Одна из тысячи, из миллиона возможностей остаться в живых и в выигрыше, а ты стоишь столбом! Мягкотелый идиот! Зачинщика войны пожалел?» — Даламар точно слышал чужой голос внутри себя, не веря, что он сам может так думать. «Что же делать? — в ужасе задавал себе вопрос тёмный эльф. — Если я сейчас нападу, получится, что я добил слабого… а вдруг эти слова про Крисанию — правда? Получится, что я убью и её, неповинную ни в чём». Рейстлин попытался встать, но не смог. Он вновь упал на пол и на этот раз, похоже, потерял сознание. «Ну а если это ложь? — тёмный эльф сжал кулаки. — Ведь он мастер притворяться… Если бы только знать, что делать!». Даламар отчётливо понял, что от его нынешнего решения будет зависеть судьба Кринна. Разум говорил, что нужно напасть, сердце — что помочь. «Шалафи сам говорил, что ум — самое важное… но он же говорил, что нужно прислушиваться к интуиции!» — на глазах Даламара едва не выступили слёзы досады. Чаши весов были равны. Нужно было выбирать. Даламар рванулся к лежащему на полу учителю, поднял его на руки и донёс до кресла, в котором пару минут назад сидел сам. Затем, зачерпнув пригоршню воды, побрызгал Рейстлину на лицо. Тот едва приоткрыл глаза и недовольно прошипел: — Да не мне помогай! Крисании! Даламар кивнул и бросился к Вратам. * * * — Госпожа Крисания, — Даламар ненавязчиво положил руку на дверной косяк, как бы говоря, что проход воспрещён. — Рад видеть вас в добром здравии, мне казалось, ещё позавчера вы были при смерти. — Так и было, — улыбнулась жрица. — Спасибо, если бы не ты, я была бы мертва. Ещё пять минут в этом жутком месте — и мои братья не смогли бы мне ничем помочь. Я так благодарна тебе! Даламар не удержался и хмыкнул: — Ну, в общем-то, я в этом участия мало принимал, моё дело было донести вас до Храма... Крисания сделала шаг по направлению к двери, но тёмный эльф тут же сказал: — Нет, Посвящённая, к Рейстлину нельзя. Он болеет и, по всей видимости, это продлится не один день. — Я потому и здесь, — подняла брови Крисания. — Пожалуйста, отведи меня к Рейстлину, я ему помогу. — Вы сами только сегодня на ноги встали! — А если я буду сидеть сложа руки, то Рейстлин на ноги вообще не встанет. Уже никогда. Даламар вздохнул и освободил проход, предложив Посвящённой проводить её.