Узлы времени

«Она упала на пол – изящное маленькое создание, способное нарушить равновесие, повалились маленькие костяшки домино… большие костяшки… огромные костяшки, соединенные цепью неисчислимых лет, составляющих Время» Рэй Брэдбери «И грянул гром»

24 марта 2015 года. Сан-Франциско, Калифорния, США. Музей «Эксплораториум». Афиши о новом экспонате Эксплораториума были развешены по всему городу еще за два месяца до начала экспозиции. И вроде бы не было на них ничего особенного, что могло бы заинтересовать Джеффри, если бы не Эрик со своими вечными рассказами о разных научных открытиях, лазерах, лучах, каких-то совершенно фантастических машинах и им подобном. Но алмазы – не ограненные, в таком количестве, что вполне могли бы обеспечить безбедную старость где-нибудь в тихом тропическом уголке – были единственным, что Джеффри запомнил из всего рассказа своего друга о приборе, выставляемом в научном музее. И вот сейчас он шел по залу, не обращая внимания на происходящее на расставленных тут и там стендах, стремясь добраться до главного экспоната. Посетителей было немного. Виноват тому было ранний час или что-то иное – анализировать не хотелось. В голове крутилась только одна задача: снять прибор со стенда и вынести его из музея таким образом, чтобы никто не заметил. Первая часть плана прошла достаточно легко. Как и все экспонаты, этот оказалось разрешено не только рассматривать, но и потрогать и даже попробовать в действии. А благодаря тому, что выставлялся он в одном из самых дальних углов «ангара», здесь еще никого не было. Прибор оказался небольшой трубкой, больше всего напоминающей детские калейдоскопы, и Джеффри, не удержавшись, заглянул в глазок, после чего хмыкнул, сунул в висящую на плече сумку и отправился к выходу. Вторая часть тоже прошла бы без проблем, если бы не одно «но» в лице мальчишки лет семи-восьми, внезапно схватившего Джеффри за штанину с криком: «Дай! Я тоже хочу посмотреть!». Тихо шипя, Джеффри попытался оторвать от себя цепкие пальчики, оглядываясь вокруг в надежде, что найдется кто-нибудь из сопровождающих этого малолетнего «хулигана», но никто, кроме одного из смотрителей музея, внимания на них не обратил. – Что тут происходит? Что случилось, малыш? – Смотритель присел перед мальчишкой, протягивая ему завернутый в яркую бумажку леденец на палочке. – Он взял тот калейдоскоп! Я тоже хочу! – Мальчишка указал пальцем на пустой стенд. – Хорошо, мы сейчас во всем разберемся, и ты сможешь посмотреть в калейдоскоп. А пока смотри, какой там робот! – Смотритель показал на танцующего неподалеку механического «человека». – Ух ты! Но потом калейдоскоп! Мальчишка убежал в указанном направлении, а смотритель поднялся и вопросительно посмотрел на Джеффри. – Не понимаю, о чем он говорит. Я в Сан-Франциско впервые, – Джеффри попытался сымитировать техасский акцент, – друзья посоветовали посетить ваш музей, я пришел, а тут такое. – И все-таки, я думаю, нам стоит пройти в служебные помещения. Я приглашу полисмена, и мы просто посмотрим, что лежит в вашей сумке. Уверен, что мальчик ошибается, и в ней ничего нет, и это окажется простой формальностью. – Конечно, – Джеффри кивнул, прикидывая возможные пути побега, – куда мне идти? – Вон там вход. – Смотритель махнул рукой в сторону лестницы, спускающейся в цокольный этаж. – Подождите нас там, хорошо? – Хорошо, – согласился Джеффри, на этот раз порадовавшись тому, что здесь из-за специфики некоторых экспонатов не работает сотовая связь, и подумал, что, поскольку его оставили одного, выбраться будет просто. – Идите. – Смотритель улыбнулся, и Джеффри ничего не осталось, кроме как направиться к лестнице, ощущая спиной внимательный взгляд. За дверью с табличкой «Служебный вход» оказался длинный коридор с дверями по стенам. Недолго думая, Джеффри начал проверять их, поворачивая ручки. За первой открывшейся оказался небольшой офис – видимо, то самое помещение, где Джеффри должен был дожидаться прихода полисмена. Дальше коридор сворачивал под углом в девяносто градусов и заканчивался дверью, которая тоже оказалась открытой. За ней было просторное помещение, разделенное на две части прозрачной перегородкой. В одной части стоял стол с разложенными на нем ровными стопками каких-то документов и компьютерным монитором, в данный момент выключенным; а во второй – за перегородкой – стояли ряды металлических ящиков. – Ну и где ваш нарушитель? – внезапно раздалось из-за двери, и Джеффри почувствовал, как сердце резко скакнуло к горлу: оказаться в тюрьме, только выйдя оттуда, не хотелось. Оглянувшись, он нырнул в один из ящиков, надеясь только на то, что воздуха хватит на время, необходимое, чтобы переждать его поиски. Прошло около часа или, может быть, больше – время в этом «гробу» тянулось ужасно долго – и Джеффри уже решил, что пора выбираться, как внезапно почувствовал едкий запах, внезапно ударивший в нос, и тут же провалился в еще более глубокую темноту, чем та, которая окружала его до этого момента. 16 июня 2283 года. Денвер. Объединенная Земная Федерация. Институт времени. Как бы Дженсен не торопился на очередное задание, он не мог не притормозить возле этой стены. Она была сделана из прочного прозрачного металлопластика, открывая вид на лабораторию, в которой работал объект, так притягивавший внимание старшего инспектора по расследованию проблем во времени Дженсена Росса Эклза. Звали объект Джаредом Тристаном Падалеки, и был он подающим надежды ученым. А еще – просто потрясающим, с точки зрения Дженсена, конечно же, парнем. – Дженсен, ты где застрял? У нас тут красная тревога! – раздалось из коммуникатора, и Дженсен, бросив последний взгляд на Джареда, в этот момент что-то смешивавшего в пробирке, бегом бросился в кабинет для проведения брифингов, находящийся на первом уровне – рядом с залом со стартовыми капсулами. Когда Дженсен ворвался в кабинет, его уже ждали. Вокруг овального стола с голографическим проектором по центру сидели его непосредственный начальник Джеффри Морган, заведующий аналитическим сектором Татьяна Кошкина и – самое странное – директор института Роберт Сингер. – Нашлась, пропажа, – не удержалась от шпильки Татьяна, – опять на своего бегал смотреть? – Не твоего ума дело, – буркнул Дженсен, усаживаясь на свое место. – Хам! Дженсен только открыл рот, готовясь ответить этой русской выскочке, как Сингер хлопнул ладонью по столу. – Хватит! Перепираться будете за дверями института, а здесь – работа! Джеффри, докладывайте. – Итак, – Морган нажал на несколько кнопок терминала перед ним, и на проекторе засветилось изображение, больше всего напоминающее уродливое дерево из-за слишком большого количества искривляющихся в абсолютно немыслимых направлениях ветвей, – сегодня в девять тридцать восемь по континентальному времени мы получили сигнал об образовании очередного узла. Вот этого. – Джеффри ткнул лазерной указкой в одну из особенно жирных точек на дереве. – Ничего себе! – Дженсен даже присвистнул, пытаясь сосчитать количество «ветвей», расходящихся из этой точки. – Именно, – Джеффри кивнул. – Это не просто путешествие без лицензии. Это нарушение временного континуума. – Эффект бабочки… – Мисс Кошкина, что у вас? – Сингер повернулся к аналитику. – Мы нашли точку временного излома. Это двадцать девятое марта две тысячи сто тридцатого года. Город Сан-Франциско. Но у нас возникла проблема с установлением личности. – Что за проблема? – Как вы знаете, в две тысячи пятьдесят девятом году все население планеты стали регистрировать с помощью микрочипов, вшиваемых под кожу сразу же после рождения. Так вот ни один зарегистрированный человек не выбивался из своего потока. И не было зарегистрировано ни одного путешественника. – То есть это кто-то незарегистрированный? Такое возможно? – Дженсен подался вперед, рассматривая виды Сан-Франциско образца двадцать второго века, сменившие изображение «временного древа». – Ты сам должен понимать, что невозможного не существует. – Татьяна повертела в руках стилус и ткнула им в здание на одном из изображений, увеличивая его. – Сигнал идет отсюда. – Это же Эксплораториум? – Дженсен вглядывался в знакомые очертания. Когда-то в детстве их возили туда, в двадцать первый век, на экскурсию. – Точно. Старинный музей, в начале двадцать третьего века был перенесен на одну из рекреационных баз на Луне. – А есть что-то по экспонатам, выставляемым в то время? – Мы отправили запрос, но вы же знаете этих музейщиков, пока они расшевелятся… Им даже угрозы мирового масштаба не указ. – Татьяна вздохнула. – В любом случае, ждать у нас времени нет, до начала разлома осталось всего два часа восемнадцать минут… – И мы еще тут сидим? – Дженсен вскочил с места, глядя на Джеффри. – Мой напарник уже готов? – Извини, Дженсен, в этот раз тебе придется работать в одиночку. Сам понимаешь – дело слишком щепетильное. – Джеффри картинно развел руками. – В любом случае, вопрос о вашей отправке в формате "соло" уже решен. Час на подготовку и можете отправляться. – Сингер встал. – Будем ждать вас на берегу, Дженсен. – Есть, отправляться соло! – Дженсен поднялся, по-военному вытягиваясь в струнку и чуть прищелкнув каблуками тяжелых армейских ботинок. – Все свободны, брифинг окончен, – с этими словами Сингер вышел из кабинета. – Так, Дженсен, к историкам. Жду тебя у капсулы. – Да, сэр, не беспокойтесь, все будет в лучшем виде. – Надеюсь и думаю, что ты сам понимаешь: это и тебя коснется, если вдруг что-то пойдет не так. – Я помню – двадцать четыре часа до полной замены личности. – Всё, за работу. Все быстро разошлись. Татьяна напоследок бросила очередной укоризненный взгляд на Дженсена и погрозила ему пальцем, на что тот только улыбнулся и пожал плечами: эти их вечные пикировки на самом деле были не более чем выражением симпатии и дружеских чувств, и просто доставляли обоим удовольствие. Идя по коридору в сторону Исторической секции, Дженсен размышлял о том, что обычно его миссии заключались в том, чтобы отправиться в прошлое, выловить очередного "зайца", вернуть в собственное время и зачистить все, что может привести в временному разлому. И он всегда знал, кого и где искать, так что проблем никогда не возникало. Сейчас же ему хоть и сказали, куда предстоит отправиться, но искать в многомиллионном городе незарегистрированного человека – это была задача из серии: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. То есть практически невыполнимая. – Извините! – Погруженный в собственные мысли, Дженсен не заметил, как толкнул кого-то, идущего ему навстречу. – Ничего страшного, – ответил этот кто-то голосом самого неотразимого – с точки зрения Дженсена, конечно же – сотрудника Института. Дженсен поднял глаза и почувствовал себя школьницей на первом свидании с капитаном команды по… Не важно, главное, что у него чуть не подкосились ноги только от того, что Джаред ему улыбнулся. – Ага, ладно, мне пора, я спешу, – затараторил Дженсен, почти бегом покидая место столкновения и ругая себя за то, что ведет себя не лучше собственной сестренки, буквально выпрыгивающей из одежды при виде их симпатичного соседа и при этом боящейся просто подойти и познакомиться. И это он, Дженсен Эклз, считающийся первым красавчиком Института, за которым табуном ходили все свободные и несвободные девушки и парни, и который во время работы в полиции в одиночку проворачивал самые опасные операции. В общем, все было плохо, очень плохо, просто беспросветно. В таком состоянии Дженсен и вошел в кабинет к своему закадычному другу Эрику Крипке, который как обычно что-то вычитывал с покрытого защитной пленкой листа, сделанного из целлюлозы – анахронизм, но это слово произносить в присутствии Эрика было нельзя. Тот тут же взрывался, называя неосторожно высказавшегося неучем, бездарью и вообще отсталым человеком. – Привет! – Дженсен сел в материализовавшееся перед ним кресло. – Привет, сейчас, только абзац дочитаю, – произнес Эрик, даже не подняв головы от своей «драгоценности». Дженсен промолчал, зная, что сейчас друга лучше не отвлекать, иначе один абзац превратится в одну главу, а время слишком сильно поджимало, чтобы ждать, пока он осилит очередную книгу. – Ну что у тебя? – спустя минуту спросил Эрик, откладывая лист в сторону. – Двадцать второй век. – Точнее. – Тридцатый год. – Ясно, иди в установку. Дженсен прошел в дальний угол кабинета, где стояла программирующая установка, сел в кресло, тут же принявшее удобную форму, и расслабился, ощущая, как по телу пробежала дрожь от слабого электрического поля, образовавшегося вокруг. – Готов? – донесся голос Эрика. – Да, – ответил Дженсен и закрыл глаза. Программирование проходило достаточно быстро, информация записывалась напрямую в мозг. И даже назвать эту процедуру неприятной было невозможно: Дженсен просто сидел, ожидая, пока сигнал зуммера не известит его о завершении процедуры. – Все, можешь быть свободен. – Эрик подтянул к себе очередной лист с текстом. – Спасибо! – Дженсен встал, как обычно ощущая лишь легкое головокружение, прошедшее почти моментально. – Чем вечером занимаешься? – Пью пиво, ем чипсы и смотрю игру Лейкерсов. – Эрик улыбнулся, глядя на ошалевшее выражение лица Дженсена. – Шучу. У меня тут достаточно интересного чтива. – Ясно, снова будешь ночевать на работе. Ладно, если что, когда вернусь – загляну к тебе. Заодно поесть принесу. – Хочу гуся в яблоках и ирландский эль. – Хорошо, – Дженсен кивнул. – Ну, я пошел? – Иди. Следующим пунктом был репликатор. Имея в голове всю необходимую информацию, Дженсену не составило труда подобрать себе наиболее подходящий, с его точки зрения, вариант одежды. «Маскарад», в отличие от остального, всегда оставляли на выбор того, кто шел во Время, и это было стратегически верным: кто, как не исполнитель, сам составляющий для себя план работы, мог подобрать подходящий случаю костюм? Дженсен уже был учителем и бездомным в двадцатом веке, светским франтом в девятнадцатом, разбойником в шестнадцатом, и многими другими. На этот раз он решил, что наиболее подходящей будет одежда стража правопорядка: черный кевларопластиковый комбинезон со множеством нашивок и карманов, полицейский шлем и бластер. К сожалению, аэромотоцикл взять с собой в капсулу возможности не было, и это немного напрягало, но Дженсен разумно рассудил, что при необходимости обзаведется им на месте. Без приключений добравшись до зала с капсулами и выслушав последние наставления от Моргана, Дженсен занял привычное место и, проверив кнопку возвращения на коммуникаторе, показал оператору поднятый вверх большой палец. 29 мая 2130 года. Объединенные американские штаты. Сан-Франциско. Если кто-то скажет вам, что путешествие во Времени – это плевое дело, не верьте. Дженсен вот верил ровно до того момента, пока не попал в Институт. Нет, он и до этого перемещался в прошлое – в школе, с экскурсиями по истории, и после, как простой турист, но там им перед отправкой вкалывали какой-то препарат, который усыплял ровно на период перехода, да и маршруты были уже тысячу раз «пройденными», так что каких-либо проблем не возникало. И только первый раз пройдя сквозь временной поток будучи в полном сознании, Дженсен понял, что ничего хорошего и приятного в этом нет. Все всегда происходило по одной и той же схеме: сначала, сразу после запуска, тело охватывало чувство парения, словно ты завис в невесомости, а следом, столо только расслабиться, наваливалась усталость пополам с болью, которая ощущалась так, словно тело разрывало на мелкие кусочки. И тот факт, что последнее состояние длилось всего несколько секунд, ничего не меняло: сознание фиксировало его, заставляя панически бояться следующих перемещений. Именно по этой причине в Институте всегда была большая текучка оперативников, а те, кто задерживался надолго, достаточно быстро продвигались по карьерной лестнице, освобождая места для новичков, и все повторялось по кругу. После третьего подобного перемещения, когда стало понятно, что это не просто совпадение, а обычный вариант развития событий, Дженсен поинтересовался у Моргана, почему Институт не введет для оперативников ту же практику, что и в туристическом бизнесе – с введением специальных препаратов. Морган долго смотрел на тогда еще новичка Эклза, а потом ответил, что подобные попытки были, но они отрицательно влияли на личность оперативника из-за только что внедренных в его мозг программ. – В парке, если ты заметил, – произнес тогда Джеффри, – есть мемориал, посвященный путешественникам во времени. Несколько имен в нем – это те самые оперативники, которым вкололи эту гадость. Конечно, наши специалисты изучают этот эффект, пытаются свести его на нет, но пока безрезультатно. Так что, если хочешь жить, лучше перетерпеть боль. К тому же, она не дает расслабиться в момент достижения необходимой точки. Вот и сейчас, вывалившись из временной воронки на газоне перед зданием музея, Дженсен, откатившись в сторону - под прикрытие зеленой изгороди, начал ощупывать себя на предмет целостности. Все, ожидаемо, оказалось на месте. Да и не могло быть иначе: в отличие от транспортаторов капсулы времени не распыляли на атомы, перенося предметы и людей целиком. Поэтому, дождавшись, когда болевые ощущения окончательно прекратятся, и перед глазами перестанут плясать разноцветные пятна, Дженсен выглянул из своего укрытия, удостоверился, что его «прибытие» осталось без внимания, и вышел на дорожку, ведущую ко входу в Эксплораториум. Снаружи здание музея выглядело именно таким, каким оно было на увиденных во время брифинга изображениях, да и в памяти – собственной, естественно. Но, подойдя ближе, стало понятно, что фасад – это ни что иное, как умело настроенная голограмма, имитирующая внешний вид здания конца двадцатого – начала двадцать первого века. Створки двери неслышно разошлись в стороны, стоило только Дженсену подойти к ней, и приятный женский голос пригласил войти, чтобы насладиться последними достижениями земной науки. – Ну что, оценим. – Дженсен вошел, вызывая запрограммированное воспоминание о музее первой половины двадцать второго века. – Добрый день! – Не успел он сделать и пары шагов по приятно пружинящему под ногами полу, как к нему устремился пожилой человек с бейджем на груди, извещающем, что перед вами местный смотритель, и пачкой электронных буклетов в руке. – Рады видеть служителя закона в нашем музее. Вы пришли на открытие Секции научных неудач двадцать первого века? Дженсен улыбнулся, одновременно просчитывая возможный ответ, но поняв, что информации недостаточно, кивнул, одновременно задав интересующий его вопрос. – Мне друзья посоветовали. Они сказали, что это будет очень интересно. – О, конечно! Там много интересного. – По интонации смотрителя сразу стало понятно, что он признал в Дженсене благодарного слушателя. – Взять хотя бы вечный двигатель. Ха! Вы когда-нибудь слышали о том, чтобы кому-то удалось изобрести машину, которая работала бы вечно? Или… Да, а что это мы в дверях стоим? Идемте-идемте! Я вас сам провожу. Они двинулись вглубь помещения. Бесконечный поток слов, льющийся изо рта смотрителя, и умение вовремя вставить пару ничего не значащих реплик или просто кивнуть головой в знак согласия, дали Дженсену возможность осмотреться. Вокруг все было точно таким, каким представлялось благодаря псевдопамяти, и ничто не указывало на возможную причину разлома в реальности. – …стазисе. Представьте себе, они замораживали людей, не имея технологии их разморозки. Видимо предполагалось, что в будущем это станет возможным, но наши ученые давно доказали, что люди, в отличие от земноводных, к подобному не расположены даже при наличии совершенных научных знаний. – И что? Они там так до сих пор и находятся в этих криогенных камерах? – Дженсен даже чуть замедлил шаг от той мысли, которая внезапно у него возникла. – Нет, что вы, это против правил нашего музея – выставлять, пусть и замороженных, но все-таки живых людей. Все они были перемещены в специально созданные для этого стазисные камеры. Сейчас ученые решают, что с ними теперь делать: по большинству из них не сохранилось никаких данных. – Ясно. А где находятся эти стазисные камеры? – Да здесь же, на первом подземном уровне. – Очень интересно! А туда есть допуск для простых смертных? – К сожалению, нет, только для руководства и ученых, имеющих разрешение на работу с экспонатами нашего музея. – Смотритель остановился. – Вот мы и пришли. Надеюсь, ваше пребывание у нас в гостях будет приятным, а мне пора – дела. – Конечно, – Дженсен улыбнулся, – не буду вас задерживать. Было очень приятно пообщаться. – Взаимно. Дождавшись, пока смотритель исчезнет за рядами экспонатов, Дженсен отправился в сторону замеченного им по дороге турболифта. Проблем с его активацией не возникло: в состав стандартного оборудования оперативников входила универсальная отмычка, дающая доступ к любым замкам. – Первый подземный уровень, – произнес Дженсен, как только закрылись створки лифта. – Неправильная команда. Уточните параметры, – тут же отозвался электронный голос, ничем не напоминающий тот, который встретил его на входе в музей. – Параметры? – Уточните параметры шахты выхода. – Секунду, – Дженсен помедлил, вводя данные в отмычку, – выход Альфа четыре, код восемнадцать икс три три пять, – произнес он, как только нужная информация высветилась на дисплее. – Параметры приняты. Добро пожаловать, – произнес все тот же голос. По ощущениям Дженсена между тем, как он произнес нужную команду, и тем, как перед ним открылись сворки, пропуская в длинный светлый коридор, прошло не более пары секунд. – Спасибо. – Всегда пожалуйста! – Створки лифта закрылись, оставляя Дженсена в одиночестве, пусть и не продлившемся слишком долго. Стоило ему только сделать пару шагов по мягко пружинящему под ногами полу, как ему навстречу из одной из дверей вышел немолодой мужчина в длинном белом лабораторном халате, старомодных синих штанах – кажется, такие назывались джинсами – и со старомодной же спортивной сумкой через плечо. – Добрый день, подскажите… – Извините, я тороплюсь. – Мужчина почти оттолкнул Дженсена со своего пути, направляясь к турболифту, который тут же гостеприимно распахнул перед ним свои створки. – Странный какой-то, – произнес Дженсен и распахнул дверь, из которой только что вышел незнакомец. По-видимому, это была как раз та самая стазисная лаборатория, про которую упоминал смотритель. Во всяком случае, по ее периметру стояли высокие – в полтора стандартных человеческих роста – металлические контейнеры с прозрачными крышками, за которыми были видны замороженные люди. – Ничего себе, – Дженсен аж присвистнул, разглядывая камеры, – да они там, в своем двадцать первом веке, совсем с ума сошли, раз решались на подобное. – Извините, но вам нельзя здесь находиться, – раздался из-за спины чуть надтреснутый голос, свойственный людям, которые не слишком часто им пользуются, а проще говоря – молчунам. – Полиция. – Дженсен вынул заранее приготовленный голозначок, нажимая на кнопку, выдающую информацию о его владельце. – К нам поступила информация о том, что в лаборатории готовится диверсия. – Диверсия? – рассмеялся обладатель надтреснутого голоса – невысокий сутулый парень с разлохмаченной шевелюрой и стилусом за ухом. – Да что у нас тут можно испортить? И кому вообще мы нужны? Никакого специального или дорогого оборудования тут нет. Кредитов тем более. – И все-таки, скажите, могу я получить информацию о людях… – Дженсен убрал голозначок в карман, снял с пояса пад и замялся, пытаясь подобрать подходящее слово, – хранящихся в этих камерах? – Конечно, вам нужно дождаться профессора Каммингса. – Это такой высокий, одного со мною роста, с бородой и в старомодной одежде? – Нет. У нас таких сотрудников нет. А профессор Каммингс – женщина. – Кхм, тогда подскажите, сколько времени может занять мое ожидание? Видите ли, я тороплюсь – на сегодня слишком много вызовов в вашем районе. – Секунду, – парень достал коммуникатор, – профессор Каммингс. Коммуникатор запищал, и тут же раздался сигнал второго. – Это сигнал коммуникатора профессора? – Да, но он его никогда нигде не оставляет: в нем хранятся данные по его личным разработкам, и кроме того… Парень не успел договорить, отточенным движением Дженсена, среагировавшего на странно, но вместе с тем предсказуемо участившийся сигнал неизвестного зуммера, отброшенный к дальней стене. Секунда, и он оказался укрыт обломками лабораторного оборудования, совершенно забыв о том, кто вытолкнул его из эпицентра взрыва. 16 июня 2283 года. Американская Империя. Денвер. Переходы всегда болезненны, хотя и к этому можно привыкнуть. Но только не тогда, когда тебя буквально выкидывает в собственное время, и тело твое ощущается огромной, слишком туго закрученной пружиной, любое прикосновение к которой превращается в микровзрыв, бьющий по нервам так, словно сквозь тебя проходят электрические разряды огромной мощности. Облегчение в этой ситуации может принести только крик. И Дженсен закричал, забыв про осторожность и пять с лишним лет оперативной практики, научившей терпеть любую боль, царапая скрюченными пальцами землю, тут же забивающуюся под ногти. Сколько времени прошло с момента, когда с губ сорвался первый стон, Дженсен сказать бы не смог, только внезапно он понял, что его подняли и куда-то понесли под тихое: «Тшш! Все будет хорошо». Голос показался смутно знакомым, но открыть глаза означало бы ослепнуть, пусть и на короткое время, а слепота – не боль, это намного страшнее, и только когда под спиной снова оказалась твердая поверхность, не колышущаяся от каждого шага, Дженсен осмелился, наконец, осмотреться. – Эй, Док, он глаза открыл! – тут же закричал сидящий над ним мальчишка лет двенадцати. – Отлично. Нам еще не хватало, чтобы на нашей территории имперец умер, – раздался все тот же голос, и в поле зрения Дженсена оказался Падалеки с гипошприцем в руке. – Так, господин офицер, пожалуйста, не дергайтесь, и все будет отлично. – Я не имперец. – Дженсен сел на кушетке и потер шею на месте укола, ощущая, как сведенные переходом мышцы начинают расслабляться. – Ага, не имперец, как скажете, господин офицер. – Падалеки кивнул, отступая вглубь комнаты, как только теперь заметил Дженсен – больше похожей на помесь склада и лаборатории. – Я… А впрочем, не важно. Вы кто? – Простые граждане Империи. Законопослушные, – произнес Падалеки, что-то выискивая на одном из стеллажей. – Конечно, а это, – Дженсен кивнул в сторону одного из аппаратов, стоящих на столе у стены, – по всей видимости, пылесос? – Пылесос, кофеварка и стиральная машина в одном, – кивнул мальчишка, расплываясь в улыбке. – Универсальная штука, – Дженсен улыбнулся в ответ. – Ты еще здесь? Тебя мать давно уже потеряла! – Падалеки оторвался от своего занятия и строго посмотрел на мальчишку. – Ну, Джей, можно я еще немного посижу? – тут же заканючил тот. – Иди, мне надо с господином офицером поговорить, а ты тут мешаешься. – Опять ваши дела. Потом расскажешь? – Обязательно. Проводив взглядом скрывшегося за дверью мальчишку, Дженсен вопросительно посмотрел на подошедшего и доставшего из кармана стандартный пад Падалеки. – Всего лишь простая предосторожность, – произнес тот, проводя падом за правым ухом Дженсена. – Любопытно. – Что именно? – О тебе нет информации. Возможно, ты и в самом деле не имперец. Но и не с нашей планеты. Кто ты? Дженсен поморщился: это была самая сложная часть его работы – объяснение своего происхождения в данной временной точке. – Меня зовут Дженсен Росс Эклз, я – старший инспектор по расследованию проблем во времени Института времени Объединенной Земной Федерации. – Очень интересно. Только вот я ни о какой Земной Федерации не слышал, да и об Институте времени тоже. – Это долгий разговор. – Не сомневаюсь. И раз уж ты не имперец, на правах хозяина могу предложить тебе кофе. Настоящий, нереплицированный. – Кофе – это отлично. – Вот и хорошо. К тому же, кроме него у меня тут пусто. Репликатор сломался, а разрешения на ремонт от наших местных чинуш не добиться, – с этими словами Падалеки достал из шкафчика непрозрачную банку и подошел к недавно обсмеянному Дженсеном аппарату. – Это, кстати, действительно кофеварка, а меня зовут Джаред. – Джаред Тристан Падалеки, двадцать девять лет, коэффициент интеллекта по шкале Айзенка сто восемьдесят девять, по шкале Шторма - семнадцать и двести тридцать одна, родители Джеральд и Шерон Падалеки… – Стоп-стоп, – Джаред оторвался от варки кофе и повернулся к Дженсену, – откуда у тебя эта информация? – Я еще много чего о тебе знаю. Например, что ты очень сильно потеешь, когда играешь в голосквош, или что ты не любишь белый цвет, но все твои лабораторные халаты всегда исключительно белые, даже не смотря на то, что правила Института разрешают и другие цвета, а еще… – Притормози, а то у меня сейчас мозг закипит. Дженсен замолчал, наблюдая, как Джаред, подкатив к кушетке складной столик, расставляет на нем чашки с одуряющее пахнущей темно-коричневой жидкостью, а затем, подтащив один из пустующих табуретов, устраивается напротив. – Вот теперь рассказывай. Подробно. – Подробно будет слишком долго. Может, ты будешь задавать вопросы? – Дженсен отхлебнул из чашки, смакуя вкус по-настоящему хорошего кофе. – Хорошо, давай так. Кто ты? – На этот вопрос я уже ответил. – Откуда ты? – Тоже ответил. – Что такое Институт времени? – Организация, контролирующая время, в том числе незаконные перемещения в нем и его изменение. – Ладно, а ты, значит, работаешь в этом институте? – Да, как и ты. – Извини, но я в нем точно не работаю. – Да, я имел в виду, что там, где живу я, ты тоже работаешь в Институте времени. – И мы знакомы? Дженсен на секунду замялся. Если верить личному хронометру, до полного изменения личности у него оставалось всего ничего: каких-то пятнадцать часов, восемь минут и тринадцать… двенадцать… В любом случае – не так уж и много. – Да, на самом деле мы очень близко знакомы. – Насколько? – Уверен, что хочешь об этом знать? – Да. – Мы – пара. – В каком смысле? – Эм, – Дженсен снова замялся, будучи не в состоянии сказать этому Джареду то, что хотел бы сказать тому, «своему» Джареду, и пытаясь сформулировать мысль наиболее просто, – мы спим друг с другом. – Ну ты и загнул. – Джаред отставил в сторону чашку, которую до этого момента держал в руках, и рассмеялся. – Такого не может быть. У меня на мужчин вообще не стоит. – Конечно не стоит, кроме меня. – Дженсен хитро улыбнулся, вживаясь в роль. – Но об этом потом. Я хочу назад, в свою временную линию. – Туда, где мы трахаемся? – Да что ты заладил-то? Не до этого сейчас. У меня осталось чуть больше пятнадцати часов, чтобы вернуть все, как было. – А откуда ты знаешь, что то, как было – было правильно? Может, это наша, как ты ее назвал, временная линия верная? – Не знаю, но это ничего не меняет. – И что произойдет через пятнадцать часов? – В моем сознании твой мир и мой сольются. Считай, что я стану Дженсеном, который всегда жил только в этом мире. – Может, меня это устраивает? – Зато не устраивает меня. – Дженсен встал, разминая ноги и ощущая, что совсем оправился после перемещения. – Скажи мне, неужели в этом твоем мире нет ничего, что тебе бы не нравилось настолько, чтобы ты хотел все исправить? – Не знаю. Нет, есть такое, конечно, но откуда мне знать, что в твоем мире мне будет лучше? – В моем мире ты работаешь в ведущем институте, тебя, пусть и в отдаленном будущем, прочат на место директора. У тебя отличная семья: родители, брат с сестрой, племянники… – Брат? Дженсен, до этого момента ходивший по комнате, повернулся к замершему с недонесенной до рта чашкой Джареду. – Да, брат, Джефф. Он врач, и у него двое замечательных ребятишек. – Но я не знаю, как тебе помочь. Я, к сожалению, не ученый-физик, а всего лишь простой медик. – Чашка Джареда вернулась на стол. – У меня есть идея: если ты позволишь мне воспользоваться твоим падом, возможно, я смогу найти того, кто сможет помочь. – Пад? Да, конечно, там, на столе. Дженсен, стараясь не упускать из виду внезапно осунувшегося Джареда, взял пад, подключил к нему отмычку и начал быстро щелкать по клавишам в поисках информации, одновременно говоря все, что приходило в голову. – Так, сейчас мы найдем одного моего старого знакомого. Кстати, интересно, в этом мире есть другой я? Вообще, если верить исследованиям Гришина-Кроули, в момент перехода происходит замещение сознания, и двойники как бы исчезают, появляясь в момент обратного перехода с «подсаженной» памятью. Не знаю, насколько это верно, но данная теория решает все возможные проблемы с временными петлями. Но родственники у меня тут тоже должны быть. Мать с отцом в Далласе… – В Далласе? – Ну да, я родился в Далласе, потом переехал в Денвер, а родители с братом и сестрой – вот смешно, у меня тоже есть старший брат и младшая сестра – остались там. – Дженсен, в Империи нет Далласа. Его уничтожили террористы почти десять лет назад. Император решил не тратить деньги на восстановление города. – Постой, – Дженсен замер над падом, глядя на строчки: «Эрик Крипке. Денвер, Лейк-стрит, двадцать восемь семнадцать», – а где же они тогда? – И начал вводить новые данные. – Постой, – повторил он, читая список погибших и пропавших без вести, среди которых в числе первых – в алфавитном порядке – значились Алан и Донна Эклз, – но этого не может быть! – Может. Слишком много недовольных режимом. – А ты? – Я? Я уже потерял на этой войне брата, не хочу потерять остальных. – Джефф? Как? – Он был одним из недовольных. Учился в колледже, а по вечерам посещал подпольную группу, которая готовила такие вот теракты, как и в Далласе. Его убили во время облавы. – И после этого ты говоришь, что тебя все устраивает?! – Дженсен чуть не задохнулся от возмущения. – Я еще ничего не понял с этой вашей империей, но у нас, в моем мире, Объединенная Федерация – это свободные люди, имеющие возможность строить свою жизнь так, как им нравится. А про теракты и войны, пусть и неформальные, у нас только в учебниках истории за двадцать первый век можно прочитать. – Ладно, уговорил, – Джаред, наконец-то взявший себя в руки, поднялся, – нашел ты там своего знакомого? – Да, нам надо на Лейк-стрит. – Отлично, должны успеть до комендантского часа. Надеюсь, он не вызовет медбригаду, услышав твой рассказ. – Не должен. Я его слишком хорошо знаю. Знал. В моем мире. *** Только выйдя на улицу Дженсен понял, почему его состояние не только не шокировало Джареда, но и было воспринято как должное. Дома вокруг оказались старыми, постройки еще середины двадцать первого века. Такие в мире Дженсена давно были либо отреставрированы и перенесены в число памятников архитектуры, либо заменены на новые, современные, оборудованные по последнему слову техники двадцать третьего столетия. Часть стен указанных домов давно обрушилась, часть пока держалась, укрепленная всем, что попадалось местным жителям под руку: глиной, бетоном, какими-то странного цвета смесями или просто тряпками и прочим хламом. Люди, оказавшиеся на улице, больше напоминали бродяг, чем жителей процветающего государства. Одетые кто во что горазд, они бы легко влились в толпу ежегодного карнавального шествия, организуемого в день подписания договора об объединении государств. Вот только запах несколько смущал. Дженсен поморщился и чихнул. – Держи, – Джаред тут же протянул ему носовой платок. – Антисептик. Он тут везде. С непривычки может начать мутить. – Спасибо, у меня есть фильтр. – Дженсен достал из одного из карманов то, что и в его мире по старинке продолжали называть респиратором: кусок прозрачной биополимерной ткани, плотно прилегающий к коже, позволяющий ей дышать, но не допускающий в легкие никаких посторонних запахов, взвесей и аэрозолей. – Интересная штука. – Джаред с любопытством поддел краешек ткани, ставший практически невидимым на лице Дженсена. – И много их у тебя? – Чего? – Вот этих штук? – Можно сказать, что я весь ими набит. Вот только толку от них не будет уже через, – Дженсен посмотрел на хронометр, – четырнадцать часов и сорок минут. – Ну да, линии сольются и бла-бла-бла. – Джаред улыбнулся, указывая в сторону узкого проулка: – Нам туда. В проулке оказался стандартный гражданский транспортировочный пункт, практически ничем не отличавшийся от тех, к которым привык Дженсен. Встав на платформу, он позволил Джареду набрать на панели нужный адрес, и уже через несколько секунд сошел с нее в указанной точке. Это был центр города. Оглянувшись, Дженсен вопросительно посмотрел на Джареда: насколько он помнил, Лейк-стрит находилась где-то на окраине. – Сначала надо тебя зарегистрировать, чтобы не было проблем с полицией. – Джаред внезапно подмигнул, широко улыбаясь, и Дженсен решил, что если все пройдет хорошо, и он все-таки вернет обычный мир на место, то обязательно познакомится с тем, своим Падалеки, и, может, даже пригласит его на свидание. Регистрационный пункт оказался автоматической кабинкой, в которой Дженсена чем-то укололи, после чего на его запястье был нанесен восемнадцатизначный номер. – Это временно. Сейчас у тебя есть ровно три дня для того, чтобы получить постоянную регистрацию, – пояснил Джаред, направляясь к стоянке общественных флаеров. – А если не получу? – Лучше тебе об этом не знать. – Почему флаер? – С временной регистрацией лучше лишний раз не светиться. Кивнув, Дженсен устроился на пассажирском сидении свободного, привычного по собственному миру «наземного» летательного аппарата, подвинулся так, чтобы Джаред мог сесть рядом, и назвал адрес. Полет между воздушных пробок занял всего пятнадцать минут. Флаер мягко приземлился у одноэтажного коттеджа, дождался, пока Джаред набрал на панели управления свой регистрационный код, и, так же беззвучно взлетев, под внимательным взглядом Дженсена затерялся в одном из транспортных потоков. – У нас на них почти не летают. Транспортатор быстрее и проще. – А у нас вот так, особенно если ты недостаточно богат для того, чтобы пользоваться транспортными платформами. – Богат? – Дженсен удивленно приподнял бровь. – Ну да, все платное. А у вас что, нет? – Нет. – Ладно, я уже готов рассматривать тебя в качестве своего парня, если то, о чем ты мне твердишь, правда. – Правда. – Дженсен рассмеялся, одновременно с грустью подумав о том, что всей правды Джаред все равно не никогда узнает. Они не успели дойти до дверей, как Эрик сам вышел к ним навстречу. Он был все такой же: невысокий, с залысинами и насмешливым взглядом распахнутых чуть больше необходимого карих глаз. – Вы кто? – сразу же без перехода начал он, наставляя на парней то, что Дженсен без колебаний причислил к оружию. – У нас к вам срочное дело, мистер Крипке, – произнес он, в жесте полной капитуляции поднимая руки ладонями перед собой. – И какое дело ко мне может быть у Империи? – Эм, секунду, – Дженсен повернулся к стоящему в паре шагов за спиной Джареду: – Почему меня все принимают за имперца? – На тебе очень похожая на их форма. За это, кстати, тоже могут арестовать. – А, ясно, надо было предупредить. – Дженсен достал из кармана портативный репликатор, нажал пару кнопок, чертыхнулся, отметив, что фасон форменной одежды на нем не изменился, а лишь сменил цвет с черного на пятнистый пустынный камуфляж, и поднял взгляд на опустившего оружие и заинтересованно смотрящего на него Эрика: – Техники. Вечно у них какие-то проблемы с новыми гаджетами. – Я думаю, этим не стоит заниматься на улице: глаза и уши есть везде, как вы понимаете, – улыбнулся тот. – Проходите в дом, я пока включу защиту. – Хорошо. – Джаред схватил Дженсена за локоть и буквально волоком втащил в дом через автоматически раскрывшуюся перед ними дверь. – Итак, – хозяин дома появился перед парнями как раз тогда, когда они уселись на странно смотрящийся в центре практически пустой гостиной, но достаточно удобный огромный диван, а Дженсен, наконец, справился с репликатором, вернув комбинезону прежний цвет, – что вам от меня требуется? И почему я? – Эрик, – Дженсен встал, делая шаг к стоящему в дверях другу, – то, что я сейчас расскажу, правда от начала и до конца, и ты - единственный человек в этом мире, который может мне помочь. – Вступление интригующее, не менее интригующее, чем эта твоя штука с одеждой. – Эрик сел на пуф напротив дивана. – Садись обратно и рассказывай. Рассказ занял всего четверть часа, хотя Дженсену казалось, что с того момента, как оператор нажал на пульте в институте кнопку «Пуск», прошло несколько дней. – То есть ты хочешь сказать, что появился у нас из параллельной вселенной? – Да нет же, это совсем другое. – Дженсен раздосадовано потер лоб, на котором от нервного напряжения уже начала появляться испарина. – Просто не думай об этом. Хотя, о чем я говорю? Как ты можешь об этом не думать? – Действительно, – Эрик усмехнулся, – если бы не этот твой гаджет, я никогда не пустил бы тебя даже на порог своего дома, подозревая в связях с Империей. Имейте в виду, о том, что я сейчас покажу, не должен знать никто. – Само собой. – Джаред, для которого многое в рассказе Дженсена так же было новым, согласно кивнул. – К тому же, через некоторое время мы все равно обо всем забудем. – Не уверен, – Эрик встал, – но это к делу не относится. В любом случае, идемте. Подвал, куда они спустились, был завален и заставлен коробками, пустыми и не очень ящиками и прочим хламом. Эрик остановился на единственном свободном пятачке и поманил к себе застывших на лестнице парней. – Ну, что встали? Время – деньги, как говорили наши предки. – Я начинаю думать… – Дженсен оглянулся на Джареда, все так же держащегося позади. – Вашу мать! А вы думали, я буду делать дела в собственном доме? Ну! – Ладно-ладно. – Дженсен решительно спустился с лестницы, встал вплотную к Эрику и, дождавшись, пока Джаред не окажется рядом, все-таки поинтересовался: – А нас троих не разнесет? – Не вы первые, лаборатория, – начал Эрик, – не вы последние, – завершил он, как только мир вокруг снова приобрел четкость. Они стояли в углу огромного ангара, чем-то напомнившего Дженсену музей, с которого все началось. Возможно, причиной тому было наличие большого количества стеллажей, заставленных различным оборудованием. – Добро пожаловать в мою лабораторию! – Эрик сошел с платформы и направился к центру, где стояло нечто, больше всего напоминающее гибрид миксера-переростка и соковыжималки. – Знакомьтесь, это Пэм. – Пэм? – Портативная электронная машина времени имени меня, но я зову ее просто Пэм. – Машина времени? – Джаред подошел к странному аппарату и погладил отливающий бронзой бок. – Портативная? – Секретная разработка, – кивнул Эрик, двигая на примыкающей к Пэм консоли какие-то рычаги. – Пока не подлежит перемещению. – Отлично. Я знал, что у тебя она обязательно будет. – Дженсен подошел к Эрику, снимая и передавая ему коммуникатор с запястья. – Вот здесь все нужные данные. Меня выбросили позднее, чем того требовала ситуация, поэтому, думаю, я должен вернуться часа на полтора-два раньше. Это стандартная погрешность при перемещениях. – Быстрый какой, – Эрик оторвался от своего занятия и забрал коммуникатор, – она еще толком не опробована. Экспериментальный вариант. – И что это означает? Он не сможет попасть в прошлое? – Джаред вопросительно посмотрел на Эрика. – Хм, ну, возможно, сможет, вот только я не могу этого гарантировать. – Так, ладно, что от нас требуется, чтобы все получилось? – Поняв, что из двух предлагаемых вариантов: рискнуть или остаться в этом кошмаре – лучше выбрать первый, Дженсен решил не тратить остатки драгоценного времени. – Мне нужен стабилизатор, чтобы тебя не разнесло по частям по разными временным линиям. – Что это такое и где его достать? – Вообще-то, он у меня практически готов, осталось только вставить в него двенадцать специальным образом обработанных алмазов. – Так в чем проблема? Нужно достать денег и купить. – Дженсен непонимающе перевел взгляд с Эрика на Джареда. – В алмазах, Дженсен, – вмешался в разговор Джаред. – В нашем мире это - огромная редкость. К сожалению. – А искусственные? – Технология их выращивания доступна только имперцам, да и не успеем мы за оставшееся время. – Но ведь должен же быть вариант? – Дженсен чуть не взвыл от досады. – Он есть, но… – Но? – В Имперском музее хранится коллекция алмазов первого Императора. Их как раз двенадцать. – Значит, мы пойдем в музей и возьмем их. – Какой быстрый. Мало того, что музей находится в Нью-Йорке, так еще и в самом Дворце. А там знаешь какая охрана? – Эрик раздраженно отмахнулся, возвращаясь к тумблерам и рычагам Пэм. – Имел я всю вашу Империю вместе с ее охраной! – Улыбка Дженсена в момент превратилась в хищный оскал. – Что могут ваши имперцы против меня? К тому же, я пойду не один, ведь так, Джаред? – Я? Но я ведь даже не умею драться. Нет, я, конечно, не слабак, но все-таки даже оружие никогда в руках не держал, а без него там точно не обойтись. И… – Джаред замолк, внезапно поняв, что ведет себя, как последний трус. – Я обычный врач, не знаю, чем смогу помочь, если вдруг мы столкнемся с имперцами. – Мне просто нужен проводник. Человек, который будет вести меня по музею. Тебе даже не придется заходить внутрь. – Дженсен повернулся к Эрику и положил ладонь ему на плечо: – Сколько тебе понадобится времени после того, как мы принесем алмазы? – Их нужно будет обработать специальным химическим раствором и собрать стабилизатор. На все потребуется минут тридцать. – Отлично, готовь свой раствор, мы скоро будем. Идем, Джаред, нам надо подготовиться. *** Транспортатор оказался настроен только на один маршрут, и уже через пару минут парни стояли в гостиной дома Эрика. – План прост, – Дженсен вытащил из кармана прихваченный пад Джареда и потыкал в кнопки на экране, вызывая карту Империи и вводя запрос на подготовку маршрута перемещения, – до Нью-Йорка мы добираемся с помощью транспортатора, там берем флаер и подлетаем как можно ближе к дворцу. Я высаживаюсь, иду внутрь, а ты будешь координировать мои действия с помощью своего пада. Кстати, мне нужен будет коммуникатор. – Простейший одноразовый коммуникатор можно будет купить там же, в Нью-Йорке. Подойдет? – Если с его помощью мы сможем общаться, то подойдет. – Сможем. – Хорошо. Теперь оружие… – Какое? – Любое, лишь бы с его помощью можно было в случае необходимости задержать преследователей. – Я позвоню Джиму. – Джиму? – Друг Джоша. Он тоже выступает за оппозицию, думаю, что не откажет. – Звони. Пока Джаред договаривался со своим знакомым о паре полицейских бластеров, Дженсен решил осмотреть дом и очень порадовался, когда в спальне хозяина обнаружил местный вариант репликатора. – Держи. – Сверток с одеждой, почти такой же, как и на Дженсене, плюхнулся на журнальный столик у ног Джареда. – Что это? – Форма имперской охраны. Мы не должны бросаться в глаза. Переодевайся. – Да, ты прав. – Джаред тут же начал стаскивать с себя свою одежду, аккуратно складывая ее на край дивана и заставляя Дженсена жадно сглатывать. Форма подошла идеально, словно ее не сделали наспех в бытовом репликаторе, а шили на заказ в специализированном ателье. – Ого, – Дженсен еще раз сглотнул, жалея, что у него не так много времени на более тесное знакомство с этим Джаредом, – а тебе идет форма! – Имей в виду: я не по мальчикам, – серьезно отозвался Джаред, застегивая последнюю заклепку. – Джим сказал, что будет ждать нас через сорок минут на углу Юнион и Холмс. – Сорок минут, – Дженсен посмотрел на хронометр, который показывал, что до слияния осталось десять часов тринадцать минут, – плюс еще пятнадцать минут на то, чтобы осмотреться, накинем столько же на операцию внутри дворца, время на возвращение к Эрику, подготовку стабилизатора. Итого – успеваем вовремя. – Надеюсь, у тебя… у нас все получится. – Джаред улыбнулся, и эта его улыбка так непривычно выглядела на лице человека в военной форме, что у Дженсена защемило сердце от тоски по «своему» Джареду, в его вечном белом халате, асептических перчатках и неуместно выглядящих в научной лаборатории кедах, так и не поменявших свой внешний вид аж с середины двадцатого века. – Получится. – Дженсен мысленно скрестил пальцы на удачу. – Ну что, выдвигаемся? Думаю, Эрик будет не против, если мы воспользуемся его личным флаером. *** Нью-Йорк был таким же, каким его помнил Дженсен: улицы, наполненные толпами людей, гравимобилей и точно так же забитое разномастным флаерами воздушное пространство. Как жители этого города не задыхаются от отсутствия хотя бы намека на личное пространство, Дженсен не знал, да и не хотел знать – просто не любил его, предпочитая посещать только в исключительных случаях. Таких, как этот. Джим оказался невысоким плотно сбитым мужчиной средних лет с трехдневной щетиной и надвинутой на глаза бейсболкой. Еще издалека увидев Джареда, он кивнул, показывая, что заметил их, и двинулся вверх по Юнион. В пятом от перекрестка доме оказался небольшой магазинчик, торгующий сувенирами. Именно в него зашел Джим, предварительно, словно скучая, бросив взгляд вдоль улицы и удостоверившись, что парни не отстают. Дженсен остановился у витрины магазинчика, разглядывая выставленные за стеклом безделушки и краем глаза наблюдая за тем, что происходит вокруг. Хотя, ничего подозрительного пока и не могло быть. Всего лишь два имперца проводят очередную операцию в торговом районе. Рутина, видимость которой поддерживал оставленный у перекрестка флаер, с помощью встроенного головизора и вездесущей отмычки замаскированный под имперский броневик. – Все отлично. – Джаред вышел из дверей, неся в руках большую сумку. Дженсен только кивнул, разворачиваясь и невольно отмечая, что вездесущая толпа обтекает их по широкой дуге. Это было на руку: вряд ли кто-то из идущих мимо людей запомнил его или Джареда – слишком запуганными были лица окружающих. – Поднимайся выше, вход в музей на двадцать третьем уровне. – Джаред, устроившийся на заднем сиденье, достал из кармана новенький коммуникатор. – И отмычку твою дай. – Ишь ты, как раскомандовался, стоило только форму надеть, – Дженсен усмехнулся, передавая отмычку. – Не сломай, подотчетная вещь. – Иди ты, – беззлобно ругнулся Джаред, вскрывая пластиковый корпус коммуникатора, – следи лучше за тем, что снаружи происходит. Сейчас в кого-нибудь врежемся, и останешься ты здесь, со мной. – Да ладно, не из таких передряг выбирались. – Дженсен улыбнулся, заходя на вираж, чтобы облететь здание, называемое жителями Империи дворцом. В действительности это оказался огромный небоскреб, пожалуй, самый высокий в этом городе, стены которого отливали золотом и были украшены разномастными статуями. – Боги нашего мира, – пояснил Джаред на невольный возглас изумления Дженсена при виде одной из статуй, изображавшей то ли Марса, то ли еще кого-то не менее воинственного. – Все больше склоняюсь к тому, что не хочу здесь жить. – Дженсен заметил нужный вход во дворец и свернул к ближайшей парковочной платформе. – Держи, – как только флаер приземлился среди других, ему подобных, Джаред передал Дженсену коммуникатор, отмычку и пад. – Надо бы проверить. – Секунду, – Дженсен воткнул наушник в ухо и потыкал в кнопки, соединяясь с коммуникатором Джареда, – слышно? – Хорошо слышно. Теперь запоминай расположение, чтобы не быть совсем слепым, а я пока посмотрю, что снаружи делается. Проследив взглядом за вылезшим из флаера и отошедшим к краю платформы Джаредом, Дженсен взял пад, изучая карту музея, благо, планировка основной его части, доступной посетителям, никогда не была тайной. Алмазы находились в центральном зале. Как говорилось в путеводителе, который Дженсен уже успел изучить, именно с них началось становление Империи, когда первый Император вложил их в качестве залога в одно из ставших впоследствии сверхприбыльным предприятий, и затем выкупив. Сигнализации не было, зато была охрана в количестве двух военных, вооруженных, что называется, до зубов. Соваться к ним без должной подготовки казалось сродни самоубийству, но наглость для Дженсена всегда была вторым счастьем. – Ну что? – спросил он у вернувшегося Джареда. – Туристы, экскурсии, толпы военных и полиции, все как обычно, – тот пожал плечами. – Надеюсь, что в толпе палить они не начнут. – Я надеюсь, что они вообще палить начнут не раньше, чем мы доберемся до Эрика. – Дженсен ободряюще улыбнулся и посмотрел на хронометр. – Не дрейфь, все будет как надо, следи за мной, а я пошел. Он вылез, пару раз глубоко вдохнул, ощущая, как разреженный воздух обжигает легкие, и подошел к платформе транспортатора, дожидаясь своей очереди на перемещение. На самом деле он не до конца был честен с Джаредом, не посвящая того в подробности своего, в общем-то, простого плана: зайти, взять и уйти. Зайти было просто, тем более в форме охраны. А вот с выполнением двух остальных пунктов могла образоваться проблема. – Джаред, найди мне туалет для персонала, не хочу светиться в общественном, – шепотом произнес он, входя в холл музея и осматриваясь в надежде увидеть необходимого человека. Один из них – по всей видимости, местный смотритель – тут же попался на глаза, выделяясь среди остальных ярко-зеленой ливреей с золочеными аксельбантами. – Слева старинный гобелен с битвой при Полтаве – это голограмма, за ней вход в служебные помещения. – Спасибо. – Ты что задумал? Дженсен промолчал, скользнув сквозь электронное поле в ярко освещенный коридор. – Дальше куда? – До конца, дверь в торце. Дженсен! – У меня появилась идея. – Дженсен вошел в оказавшийся пустым туалет и достал репликатор, меняя покрой и цвет одежды. – А я тоже ничего так, – улыбнулся он своему отражению в зеркале, поправил ливрею, и, зачерпнув ладонью воду из-под крана, попытался пригладить торчащий ежик волос. – Что за идея? – Сейчас узнаешь. Следи за мной, и если что, будь готов сорваться с места, как только я подам знак. – Знак? Какой знак? – Ты поймешь, поверь мне. – Хорошо, но… Просто будь осторожен. – Я даже слишком осторожен, – больше для себя, чем для Джареда буркнул Дженсен и вышел из туалета, направляясь в сторону выхода в один из боковых залов, лучами сходившихся к центральному. Посетителей в музее было достаточно, и это Дженсена более чем устраивало. Буквально просочившись сквозь толпу, он подошел к охраннику, стоящему у витрины с китайскими вазами. – Извините, мне сказали, чтобы я забрал одну из этих ваз на реставрацию. – Разрешение? – Эм, я новенький тут, еще не разобрался. – Салага, – охранник снисходительно посмотрел на Дженсена, – иди к Рипли: пусть выдаст тебе разрешение на изъятие экспоната, иначе, извини, не положено. – Ага, Рипли, сейчас. – Дженсен скорчил подобострастную мину и попятился. – И скажи, чтобы больше так не делали! Присылают всяких… – Хорошо. Вернувшись обратно в служебный коридор, Дженсен пошел вдоль дверей, читая таблички, пока не наткнулся на нужную. – Мистер Рипли? – Он постучал, но никто не ответил. – Отлично. Мне сегодня везет. – В чем? – тут же раздался голос Джареда. – Ты свой мир потерял, а говоришь о каком-то везении. – Ничего ты не понимаешь, это совсем другое. – Дженсен толкнул дверь, вошел в кабинет и предвкушающее потер руки: в идеальном порядке, царившем здесь, найти искомое должно было быть просто. Так и оказалось: пачка чистых разрешений на изъятие экспонатов лежала в картотечном ящике с табличкой «Бланки». Подсоединив одно из них к лежащему на столе паду, Дженсен быстро заполнил бланк, отыскал цифровую подпись Рипли, скопировал ее и едва успел убрать разрешение и отмычку в карман, как раздался голос Джареда. – Дженсен, у тебя гость. – Хорошо. Взгляд заметался по кабинету, но спрятаться было негде, и Дженсен застыл навытяжку, решив разобраться с проблемой, когда она возникнет. Женщина, вошедшая в кабинет, застыла в дверях, недовольно поджав губы и смерив Дженсена таким взглядом, словно он был слизняком у нее под ногами. – Ты от Трентона? – спросила она, проходя и садясь за стол. – Финансирования нет! – Эм, да, я… – Дженсен быстро сориентировался, продолжая играть роль недотепы-новичка, – он прислал, и вот… – Иди! Скажи ему, что Рипли тебя послала обратно со словами: «Денег нет и не будет!» – пусть не достает. Если ему так нужны эти исследования доимперского периода, пусть идет к Императору на прием лично. – Х-х-хорошо. – Дженсен, пятясь, вышел из кабинета, и только тут перевел дух: с чего он вообще взял, что Рипли – мужчина, было непонятно, и о том, что могло произойти, если бы она оказалась в кабинете в тот момент, когда Дженсен только пришел, лучше было не думать. – Смотри там, не растеряй свое везение, – голос Джареда в наушнике был напряженным. – У меня тут проблемы с головизором, протянет еще минут десять, а потом придется снять маскировку. – Я успею. – Дженсен достал из кармана портативный сейф, ускорил шаг, прошел мимо «знакомого» охранника и вышел в центральный зал. – Я должен изъять экспонат, – произнес он, подавая разрешение одному из военных, стоящих по бокам от стенда, в котором на ярко алой бархатной подушке лежали алмазы. – Опять на чистку? – поинтересовался тот, прикладывая запястье с личным кодом к бланку. – Не знаю, наверное. Я тут новенький. – Ясно, – охранник отстранился, – а почему один? – Так ведь вы есть, миссис Рипли приказала, чтобы меня сопровождал один из вас. – Да? Тут не написано. – Торопилась, наверное. Она вообще сегодня очень не в себе – Трентон достал с финансированием. – Опять этот ботаник! – Охранник кивнул напарнику, отступая в сторону и пропуская Дженсена к стенду. – Вечно от него никому покоя нет. Ищет что-то постоянно. Скажу по секрету, ни один из нашей смены с ним даже работать не хочет. – И то верно, – Дженсен кивнул, аккуратно перекладывая алмазы в сейф, – ботаник, одно слово. – А ты ничего так парень, пойдем, я тебя провожу. – Охранник улыбнулся, поняв, что нашел в лице Дженсена благодарного слушателя. – А ты чего в лягушатник пошел? Ты же вон какой парень, шел бы к нам, у нас настоящая работа! – У меня уже есть работа, которой я вполне доволен. – Дженсен не без труда втащил тело обмякшего от пары ударов охранника в дальнюю кабинку все того же служебного туалета, пристегнул его к дверной ручке, вернул свою привычную форму и посмотрел на хронометр. – Джаред, что там с головизором? – Еще пара минут. – Тогда готовься, я иду на выход. *** До дома Эрика они добрались без проблем. – Похоже, у тебя сегодня действительно удачный день, – произнес Джаред, толкая входную дверь. – Да, определенно. – Дженсен вошел в дом следом и застыл: парализованный Джаред лежал на полу, а на него самого было наставлено дуло боевого бластера. – Эрик? – А я все гадал, когда же вы появитесь и появитесь ли вообще, – произнес Эрик, не опуская оружие. – Где алмазы? – Что ты делаешь? – Дженсен аккуратно двумя пальцами вынул из кармана сейф. – А ты как думаешь? – Думаю, что хотел бы узнать это от тебя. – Хочу изменить мир, разве непонятно? Мой предок был лучшим другом первого Императора, а где сейчас я? – В голосе Эрика проскользнули истерические нотки, рука с бластером дрогнула, но еще недостаточно, чтобы можно было начать активные действия, и Дженсен медлил. – В моем мире ты был моим лучшим другом, – произнес он, мысленно считая: боевой бластер весит порядка полутора килограммов, это если округлить; тренированный боец может продержать его на весу в вытянутой руке несколько часов; Эрик явно не в курсе этого, потому что держит его неправильно, хотя тот все равно остается опасным – палец на кнопке спуска никто не отменяет; и рука с бластером уже дрожит, значит надо потянуть время еще немного. – Твой мир, мой мир, какая к черту разница?! Этот мир меня не устраивает, но и твой тоже. Я не хочу прозябать в каком-то институте на заштатной должности. И у меня теперь есть все, чтобы исполнить свою мечту! – Мечту? – Рука снова дрогнула, опустившись еще на пару миллиметров. – Да, я хочу быть королем мира! С детства хотел. У них есть все, а я… – Эрик потянулся за сейфом, все еще находящимся в руке Дженсена, и через мгновение оказался обезоруженным и лежащим на полу. – Кажется, я никогда так не ошибался в выборе друзей, – произнес Дженсен, нажимая на кнопку бластера, все еще настроенного на парализацию. – Надеюсь, Джаред поможет мне вернуться, раз ты оказался такой гнидой. Взвалив друга на плечо, Дженсен спустился в подвал, гадая, сможет ли запустить транспортатор. Тот среагировал на голос Дженсена так же, как и на голос Эрика, переместив его и все еще бесчувственного Джареда в ангар-лабораторию. – Держись, Джей, я сейчас! – Дженсен достал из кармана миниаптечку и начал перебирать капсулы в поисках антипарализатора. Темно-синяя пилюля нашлась на самом дне. Разломив ее и всыпав содержимое Джареду в рот, Дженсен засек две минуты – столько требовалось для того, чтобы препарат, всосавшись через слюнные железы, начал действовать. Ничего неожиданного не произошло, и Джаред пошевелился ровно в установленное время. – Что произошло? – спросил он, как только прокашлялся. – Эрик хотел нас обмануть, – отозвался Дженсен, – но у него ничего не вышло. Я говорил, что знаю его, оказалось - ошибался. Ваш Эрик мне незнаком. И, кстати, – Дженсен снял с пояса собственный, добытый у Джима, бластер и выстрелил в транспортатор, – это - чтобы он не мог нас тут достать. – Время? – Джаред поднялся, ощущая легкую слабость в ногах. – Достаточно. Только я не знаю, как запустить Пэм. – Я запомнил, надо только собрать стабилизатор. – Да, только как мы поймем, что это он? – Дженсен кивнул в сторону заваленных аппаратурой стеллажей. – Просто найдем штуку, в которой будет двенадцать одинаковых ячеек. Думаю, не ошибемся. – Хорошо, тогда я ищу стабилизатор, а ты, поскольку имеешь хоть какое-то представление о химии, занимаешься обработкой алмазов. Думаю, вон та банка с раствором то, что нужно. Время, до этого момента казавшееся бесконечным, внезапно сжалось, так что полчаса, о которых говорил Эрик, потраченные на поиски стабилизатора и его сборку, словно корова языком слизала. Джаред выставил на табло нужные дату и время и повернулся к Дженсену. – Ну вот и все, ты можешь отправляться, – произнес он. – А как же ты? Мы даже не знаем, где находится эта чертова лаборатория! – Дженсен внезапно понял, что это задание сыграло с ним злую шутку: за эти несколько часов он успел привязаться к местному Джареду настолько, что почти не вспоминал о Джареде из своего мира. – Я... Я останусь и буду надеяться, что у тебя все получилось. В любом случае, я об этом никогда не узнаю. – У меня есть вариант, как сделать так, чтобы ты узнал, – Дженсен схватил Джареда за руку, – хотя бы на оставшееся время. В любом случае, мы либо вернемся сюда, либо все забудем. – Я забуду, – поправил его Джаред. – Не важно, зато ты будешь знать, что все было не напрасно! К тому же, я бы не хотел оставлять это место просто так. Эрик через некоторое время очнется, а уж он-то точно знает, где оно находится. – Ты уверен? Не думаю, что в прошлом у тебя будет время возиться со мной. – Вообще-то я редко выполняю задания в одиночку. Обычно иду с напарником, так что не думаю, что ты будешь обузой. У меня есть опыт работы и с новичками. Только имей в виду: перемещение – это то еще удовольствие. – Тебя из-за этого так скрутило? – Нет, просто меня выкинуло взрывом, вот и наложилось. – Хорошо, я согласен. Только ты объясни, что от меня требуется, чтобы я все-таки не мешался под ногами. – Ты знаешь, как ни странно, ваш музей натолкнул меня на решение задачи с изменением временной линии. Кажется, я знаю, что нужно сделать, чтобы этого никогда не произошло. И да, в первый раз я оказался в прошлом слишком поздно. – И что именно ты узнал? – Не что, а кого. Там, в холле музея, висит огромное изображение вашего первого императора. – Да, и что? – Я его видел, в Эксплораториуме, и, кажется, знаю, откуда он появился. – Тогда хватит болтать: чем быстрее мы со всем закончим, тем дольше я смогу пробыть в твоем мире. Очень хочу своими глазами увидеть то, ради чего послал собственную жизнь коту под хвост. – Дай свой бластер. *** – До самоуничтожения осталось пять… четыре… три… две… одна… Взрыв раздался ровно через минуту после того, как схлопнулась временная воронка. 29 мая 2130 года. Объединенные американские штаты. Сан-Франциско. Эксплораториум. Двумя часами ранее первого посещения. – Заходим в музей, ты отвлекаешь смотрителя, я иду в стазисную лабораторию. – Дженсен смахнул травинку с плеча Джареда и сочувственно заглянул ему в глаза: – Ты как? Нормально? – Терпимо. Теперь понимаю, почему я стал ученым, а не инспектором. – Не так все плохо, человек ко всему привыкает. Идем. Ты заходишь первым. Дверь Эксплораториума гостеприимно раскрылась, пропуская Джареда. Дженсен вошел через пару минут – этого, как он посчитал, было достаточно, чтобы увести смотрителя подальше от турболифта. Знакомый путь на первый подземный уровень занял в этот раз меньше времени: сказалась привычка Дженсена запоминать любые данные с одного раза. Кто-то насвистывал нехитрую мелодию, которую было слышно даже у лифтовой шахты. Осторожно ступая, Дженсен подошел к двери лаборатории и заглянул внутрь. Свистел уже знакомый парень, протирая поверхности стазисных камер, брызгая на них из пульверизатора. Внезапно раздался сигнал коммуникатора, и Дженсен, поняв, что сейчас нужное помещение останется без присмотра, метнулся за угол коридора и толкнул первую же дверь. Та – день действительно был полон удачных моментов – оказалась открытой. Парень прошел мимо кладовой, оказавшейся за спасительной дверью, и скрылся в турболифте, только после этого Дженсен позволил себе выйти и вернуться в лабораторию. И снова искать ничего не понадобилось: нужная камера, взорвавшаяся в прошлое посещение, была третьей от дальней стены. – Внимание! – Дженсен чуть не подпрыгнул на месте от того, насколько внезапным оказался раздавшийся голос. – Начат процесс разморозки! До окончания осталось десять минут! Внимание! – Черт! – На пульте, располагавшемся на камере, загорелись лампочки и включилось табло с обратным отсчетом. – Наверное, закоротило, а этот растяпа не заметил! Что же делать? – Дженсен судорожно начал тыкать по кнопкам, но это ничего не дало. – Стойте! Что вы делаете? – Мужчина, очень похожий на известного ученого двадцатого века Альберта Эйнштейна, оттолкнул Дженсена от пульта, загораживая собой камеру. – Спасаю мир! И вас, профессор Каммингс! – Откуда вы знаете мое имя? – Это долгая история, но прошу вас, профессор, вы должны мне поверить, – Дженсен постарался взять себя в руки, стараясь говорить как можно более убедительно, – если мы позволим этому человеку ожить, то мир никогда не станет таким, каким может стать, а вы погибнете! – Откуда вы можете это знать? – Потому что я пришел из будущего. Я жил в обоих мирах, и знаю, что мир без него намного лучше, чем с ним. – Вам стоит его послушать, профессор, – Дженсен обернулся на голос Джареда, за спиной которого маячил смотритель, – я пришел из того мира, где этот человек, став диктатором, поработил весь континент. У нас идет война, профессор! Поверьте, если то, что Дженсен рассказывал мне о своем мире, правда – он стоит того. – Но… Это же такое открытие! Еще никто и никогда не оживлял замороженного человека! – Профессор! – Да-да, я сейчас. – Каммингс повернулся к пульту и начал быстро стучать по клавишам. Спустя несколько секунд отсчет остановился. – Процесс разморозки отменен! Внимание! Разморозка не была завершена! Внимание! Процесс разморозки отменен! – Фух, – Дженсен устало сполз по стене, садясь на пол и понимая, насколько же он устал, – Джаред, что ты тут делаешь? – Я все рассказал господину смотрителю, и он любезно проводил меня сюда. – Джаред уселся рядом. – Отлично, – Дженсен чуть завалился на бок, укладывая голову Джареду на плечо, – Господи, как же я устал. – Тогда, может, пойдем домой? Заодно проверим, получилось ли у нас. – Идем. – Дженсен подтянул рукав формы, обнажая хронометр, обхватил Джареда под руку и нажал кнопку возврата. 17 июня 2283 года. Объединенная Земная Федерация. Денвер. Дженсен буквально летел по коридору института, за рукав таща Джареда за собой и отмахиваясь от всех встречных, с любопытством разглядывающих их странный тандем. – У нас есть еще почти четыре часа! – быстро говорил он. – Сейчас ко мне, поедим, а то я уже и не помню, когда в последний раз ел, а потом я покажу тебе город! Он очень красивый, ты увидишь! Джаред не отвечал, успевая только крутить головой, разглядывая лаборатории за прозрачными стенами, мимо которых они пробегали, так что когда они влетели на платформу транспортатора, им пришлось сначала отдышаться, прежде чем Дженсен смог внятно назвать свой домашний адрес. – Проходи туда, – Дженсен кивнул в сторону кухни, – в стене репликатор, за дверцей. Можешь заказать, что хочешь, а я пойду, переоденусь и тебе что-нибудь подберу. Не стоит ходить по городу в таком виде. – Хорошо, – Джаред кивнул. – Я только руки помою. – Конечно. Вторая дверь по коридору. Не став дожидаться, пока Джаред скроется в ванной комнате, Дженсен прошел в спальню, на ходу стягивая с себя форму, и открыл шкаф. Пока он выбирал одежду себе и Джареду, тот успел накрыть достаточно изысканный, по меркам привыкшего к пицце Дженсена, стол. – Уверен, что хочешь это все съесть? – Нет. – Тогда для чего? – Ты мне соврал, и я сорвался. – Насчет чего? – Ты сказал, что в этом мире мы с тобой вместе, но в твоей квартире нет ни одной моей вещи. – Но откуда ты можешь знать… – Просто поверь, я знаю. – Да, – Дженсен со вздохом сел на придвинутый к столу табурет, – ты меня извинишь? – Скажи, мы вообще знакомы? Откуда ты столько знаешь обо мне и о моей семье? – Все, что я говорил, правда, за исключением того, что ты и сам понял. Но я люблю его или тебя, что, впрочем, уже неважно. Давно. Но я не уверен, что у меня есть хоть какой-то шанс быть с тобой в моем мире. В этом мире. – Дженсен? – Да? – Сколько у нас осталось времени? – Три с половиной часа. – Идем. – А как же… – Мне хватило института. *** Это было похоже на вихрь. Чувства и ощущения сменялись одно другим, не давая сознанию зацепиться за реальность. Дженсен набросился на Джареда с обреченностью умирающего, спешащего насладиться последним днем своей короткой жизни. И Джаред под его руками поддался, выгибаясь навстречу, подставляясь под горячие требовательные губы, зарываясь пальцами в слишком короткие волосы и выстанывая имя, само собой срывающееся с губ. – Дженсен… И Дженсен плыл в слившемся в одно их общем дыхании, то срываясь, как будто борясь со всеми физическими законами в попытке оставить Джареда – этого Джареда – здесь, у себя, в себе, то успокаиваясь, словно попадая в тягучий сироп неумолимого времени. Но он продолжал двигаться, глядя в широко распахнутые глаза орехового цвета, подернутые поволокой возбуждения, собирая стоны с распухших от поцелуев губ. Банально, а может, постаралась все та же старушка Удача, благоволившая к ним весь прошедший день, но Дженсен никогда не думал, что бывает оргазм один на двоих. Джаред буквально содрогался под ним, и Дженсен ловил эту дрожь всем телом, наслаждаясь ею и понимая, что ничего лучше в его жизни никогда не было. – И все-таки нам надо подкрепиться. – Дженсен все так же лежал на Джареде, ощущая, как сперма между их телами начинает остывать, превращаясь в противную липкую пленку. – Если ты хочешь, – Джаред улыбнулся. – Подожди, я сейчас полотенце принесу, – Дженсен улыбнулся в ответ и скатился с кровати. – А вообще, – крикнул он, уже выходя из ванной, – надо бы душ принять! Слышишь, Джей… Кровать была пуста, хотя хронометр, небрежно брошенный на пуф, показывал, что до слияния оставалось больше полутора часов. *** – Уверен, что ничего не забыл рассказать? – Джеффри строго посмотрел на Дженсена. – Уверен. – Отлично. Тогда брифинг по итогам операции считаю законченным. Письменный отчет жду к вечеру. Дженсен вышел из комнаты для совещаний и отправился к Эрику. Нужно было, чтобы тот проверил этот чертов хронометр – он продолжал отставать ровно на один час тридцать семь минут и двадцать четыре секунды от стандартного времени, что бы Дженсен не делал. Эрика на месте не оказалось, но кабинет, как обычно, был открыт, а на столе стояла распечатанная бутылка коньяка. – Опять пьет на рабочем месте. Мало ему выговоров? – больше для проформы проворчал Дженсен, проходя вглубь кабинета, стаскивая свою неизменную джинсовую куртку и садясь в одно из кресел. – Извините, а мистера Крипке нет? – внезапно раздался от дверей голос Падалеки. Дженсен подскочил на месте, мысленно сделав себе зарубку обязательно зайти к психологу, а то такими темпами он скоро совсем невротиком станет. – Нет, – Дженсен секунду помялся, – но он должен скоро подойти, ты можешь подождать его вместе со мной. – О, отлично. Я просто хотел, чтобы он посмотрел один прибор, наши историки недавно нашли, но я никак не могу разобраться в его назначении. – Тогда Эрик тот, кто нужен. – Да, мне так и сказали. А ты… – Падалеки чуть прищурился, вспоминая, – Дженсен Эклз? Лучший наш оперативник? – Да, а ты – Джаред Падалеки. Самый подающий надежды ученый. – Так уж и самый… Падалеки так трогательно покраснел, что Дженсен и сам смутился, а затем, не ожидая от себя подобного, предложил: – А, может, ты мне покажете этот прибор? Я немного разбираюсь в таких вещах, все-таки опыт путешествий в прошлое у меня приличный. – И правда, а почему бы нет? – Падалеки улыбнулся. – Кстати, если ты не против, можно после этого я угощу тебя ужином? Говорят, ты в очередной раз спас мир. Давно хотел послушать подобную историю из первых уст, а то обычно они обрастают такими подробностями, что и верить не хочется. – Конечно, без проблем. Идем? Конец.