Хочу танцевать!

- Хочу танцевать! - Час ночи, Хек… Шивон устало посмотрел на ночное небо, затянутое серыми тучами, из-за которых нельзя было разглядеть ни звездочки. Париж, Эйфелева башня, старые улочки - для полной картины не хватает только россыпи небесных бриллиантов. Хотя, один драгоценный камень все же есть: немного раскрасневшийся, веселый, после бутылки соджу… Шивон предпочел бы обойтись без романтики. Хекдже было плевать на всяких там безразличных к его желаниям Шивонов; в тот момент в его голове вертелось всего две мысли: одну он уже озвучил, а вторую… - У кого-нибудь осталось соджу? Ну, вторую тоже. Донхэ, который, при всей своей непереносимости все еще был на ногах и даже почти не качался, лишь отрицательно помотал головой и сделал несколько шагов в сторону начинающего алкоголика. Танцевать он не хотел, пить тоже; в голове били барабаны… А Ынхек начал двигаться. Шивон всегда был уверен в том, что настоящий профи сможет выполнить свою работу даже в полубессознательном состоянии, однако, видя состояние друга, он очень сомневался в том, что пляски пьяного Хекдже будут отличаться эстетичностью и… чем там еще танцор может привлекать? Однако, Ынхек никогда не был профи, он был самим танцем. Сливаясь с беззвучной мелодией, крутясь и выполняя сложные связки, он захватывал чужой взгляд, не отпуская, гипнотизируя. Редкие прохожие удивленно останавливались, всматриваясь в тонкую фигуру, двигающуюся в такт неожиданно начавшему подпевать, придавая ясности картинке, Кюхену. Город спал, а его гости наслаждались бесплатным шоу. Хекдже, которому надоело одиноко трястись в центре образовавшегося кружка, резко остановился и быстрым шагом направился в сторону Шивона, как самого высокого, а потому заметного. Почти сбив его с ног, Ынхек повис на накачанных руках и протянул что-то вроде «так не интересно». Донхэ, наблюдавший эту картину немного издали, обескураженно открыл рот и несколько раз моргнул. Придя в себя, почти трезвый Хэ направился спасать сонного Шивона от любвеобильного Хекдже. Ну, или наоборот. С малыми усилиями отлепив Анчови от раздраженного праведника, Донхэ поставил того на ноги и немного встряхнул. Хекдже улыбнулся, наклонил голову и поцеловал Хэ в губы. Быстро, сухо и немного по-детски. Если бы Донхэ мог в тот момент увидеть глаза Хека, горящие нездоровым огнем, он бы навсегда вычеркнул из своего словарного запаса слово «детский». Но, увы, Ынхек громко рассмеялся, прищурившись и открыв обезоруживающие десна. Если для постороннего наблюдателя такая картина и была странной, то для мемберов, живущих с ЫнХэ черт знает сколько лет, она показалась даже скучноватой. Алкоголь брал свое – фантазия разыгралась; если раньше обнимашки считались границей, то сейчас даже поцелуй был несолидным. Хотя, возможно, Супер Джуниор просто слишком много выпили для того, чтобы хоть как-то реагировать на нежности. Особенно чужие. Нетрезвая компания ввалилась в холл отеля через несколько часов – и чем она была занята все это время, история умалчивает. Супермэны вообще никогда не отличались спокойствием и послушанием, но когда выпивали, они действительно входили в разнос. Бедных отдыхающих спасли только толстые стены и угрожающая аура охранника на входе, заставившая всех немного притихнуть. Нетвердым шагом зайдя в большой лифт, ЫнХэ не удосужились подождать одногруппников, нажав кнопку этажа. Двери с тихим пиликаньем закрылись прямо перед носом застывших остатков Суджу, плохо ориентирующихся в пространстве благодаря явно лишнему литру алкоголя. Добравшись до номера, Ынхек наконец расслабился и упал на кровать, увлекая за собой Хэ. Им хотелось побыть вдвоем, наедине. Коснуться длинными, влажными пальцами щеки, провести до резких скул, поцеловать в нос. Нежно, неторопливо – алкоголь высосал всю энергию, все соки, осталась лишь пьяная любовь, затмевающая, в чем-то красивая. Такую нередко изображают в романах и фильмах. Образцовая. Ынхек любил такие ночи. Когда нет никаких посторонних звуков, нет лишних ушей; когда есть только они вдвоем – и больше никого не нужно. В такие моменты приходит осознание того, что, что бы не произошло, что бы не случилось – обязательно наступит хэппи энд. Как в фильмах, ну или в романах. Сухие поцелуи, нежные руки, блестящие совсем не страстью глаза. Медленно, чувственно, правильно, так, как должно быть. Так, как было и будет. Донхэ в такие ночи выпадает. Утром он не вспомнит деталей, - в голове будет биться счастливая мысль, что все хорошо, что никуда не нужно спешить, что единственное, что навсегда останется неизменным – это Ынхек и Донхэ. Это Анчови и Рыбка, это ЫнХэ, которые риал. И так тепло, так в чем-то даже мило. Они смотрели друг на друга. Вглядывались, пытаясь найти изъяны, маленькие неровности, шероховатости, - и не могли. Потому что любят, потому что ослеплены. Утром все будет по-другому. Утром будет страсть, дикость, трезвость и грубость. А сейчас – ночь. Сейчас сплошная любовь.