Дом с маленьким черным котенком

                    Сегодня весь день шёл дождь.              Для осени это, конечно, оправдано, только вот людям всё равно — мокнуть никому не хочется.              Но не любить мокнуть — это не значит не любить дождь.              Помешав в кружке горячий шоколад, Карин сделала глоток и поморщилась, когда горячий напиток обжёг язык и горло. Запланированный на сегодняшний день матч пришлось перенести, а больше планов у девушки не было. Сестра же отправилась гулять и недавно по телефону предупредила, что в такой дождь до подруги добраться легче, чем до дома, поэтому в ближайшие пару часов она не появится. Где носило отца и старшего брата, она могла только догадываться. Поэтому в доме брюнетка осталась одна.              Появления в её жизни молодого человека не предвиделось, хоть предложения и поступали; работы тоже не было, а уж возможности убивать своё свободное время на Пустых и подавно. Поэтому Карин и устроилась в гостиной перед телевизором, прихватив плед и вазочку с печеньем.              Она давно вот так просто не смотрела телевизор. Тренировки с командой, занятия для младшеклассников и матчи отнимают много свободного времени. Сама так своё расписание выстроила — чтобы меньше думать и вспоминать.              Зомбоящик был полон разных сериалов и телепередач. Только Карин нашла любопытный фильм, как вдруг раздался звонок в дверь.              Кого это ещё принесло в такую погоду?              Откинув плед и поставив кружку на стол, она поплелась открывать, одернув белую футболку. Как только она открыла дверь, ветер вместе с каплями дождя ударил в лицо, но это осталось незамеченным, так как для девушки было важнее лицезрение позднего гостя.              — Тоширо?              Тоширо Хитсугая, тот самый парень, что три с лишним года назад помог ей и её команде выиграть чемпионат, оказавшись далеко не последним синигами во всём их Сообществе душ, а потом познакомил её с бабушкой Хаку и спас призрака, сейчас стоял весь мокрый на её пороге, словно маленький котёнок. Белоснежные волосы в беспорядке облепляли повзрослевшее лицо, с одежды капала вода, а бирюзовые глаза будто с обидой смотрели на погоду и собственную жизнь.              Как-то болезненно скривившись, Карин схватила его за руку и резко затянула в дом.              — Эй! — возмутился он в спину закрывающей дверь брюнетке. — Могла бы вежливо пригласить.              — Ты чего в такую погоду по улице шарахаешься?! — возмутилась она, повернувшись — Сдурел? Или заболеть решил?              — Я не болею. — хмуро напомнил он. — И, тем более, не мёрзну.              Но Карин его возмущений не услышала, так как направлялась в ванную, откуда принесла большое полотенце и протянула его синигами.              — Вот, держи. Чего ты стоишь, как столб? Давай, снимай куртку!              — Это намек? — спросил Тоширо, сдерживая улыбку.              — Это сарказм? — хмыкнула она, вновь отвернувшись. — И, когда ты научился пошлить? Первоклашка…              — Эй! — рявкнул он.              А Карин, засмеявшись, отправилась в комнату брата, чтобы найти для мокрого Хитсугаи что-нибудь переодеться.              В прошлый раз она издевалась над ним просто из-за роста и волос. Сейчас Тоширо вроде как вытянулся, лицо повзрослело… Только взгляд остался таким же холодным и отрешенным, а характер — взрывным и вредным.              Когда Карин вернулась, то застала синигами, сидящего на диване около пледа и попивавшего остывший напиток из её кружки, уже переодевшимся в сухую одежду. Уперев руки в бока, она спросила, чуть склонив голову:              — Ну, и когда успел?              — Секрет, — отозвался Тоширо, даже не повернувшись.              Отбросив принесённые ею вещи, Карин взяла свой плед и, сев на другой конец дивана, завернулась в него.              — Это, вообще-то, был мой шоколад.              — Гостеприимность в тебе явно не поселялась, Куросаки. — Хитсугая допил шоколад и вернул пустую кружку на стол.              — Что не так? — возмутилась она. — До этого ты вообще был похож на облезлого котенка.              — На облезлого котенка? — задумчиво переспросил он, и девушка уже откинула голову на спинку дивана, подобрав под себя ноги, ожидая очередных возмущений «первоклашки», но услышала мягкое: — Это кто ещё из нас котенок.              — Чего?              — Ты ещё и глухая, Куросаки? — несмотря на отрешённый вид, в глазах капитана десятого отряда прыгали смешинки. — Я сказал, что из нас двоих на котёнка больше похожа ты.              — Сам ты глухой! — огрызнулась Карин, забыв про мысль о фамилии. — И, почему это я похожа на котёнка больше?!              — Потому что. Хотя бы, вот, сейчас: шипишь, глазами сверкаешь, даже готова царапаться кинуться.              — И ничего я не собираюсь кидаться! — надулась девушка, скрестив руки на груди. — И, вообще, ты откуда здесь такой умный взялся?              — Откуда, откуда… — закатил глаза Тоширо. — Из Сообщества Душ, откуда же ещё.              — Неужели за Пустыми охотишься? Я, вроде, недавно какого-то синигами видела… Ну, такого, афро. Он тут ещё бегал, придуривался, какую-то чушь нёс, что никуда не успевает всегда.              — Нет, я не на задании.              — А-а… Опять у бабушки Хаку решил погостить?              — Если бы решил… Поставили диагноз: заработался, и быстренько выписали пару выходных, сказав, чтоб в это время на работе не показывался.              — Как все серьезно…              Тоширо хмыкнул. Он помнил заверения Матсумото о том, что с бумагами всё будет в порядке, печальный взгляд Уноханы и привычную суровость Ямомото. Да, и что он сделал-то? Подумаешь, попсиховал маленько — с кем не бывает; да, заморозил пол Сейрейтея — нервишки шалят. Совсем ерунда! Вот, Къёраку пьет постоянно — и ничего, капитан, да ещё какой. Бедная Нанао…              После этого до смерти перепуганная Матсумото поволокла его в четвертый отряд, где капитан Унохана, обследовав коллегу, заявила, что капитан много работает, и отправила его отдыхать. Хмурый Хитсугая наставления проигнорировал, ибо работы (особенно бумажной, спасибо Матсумото) было достаточно, и она здорово отвлекала парня от ненужных сейчас мыслей. Но Унохана, подстрекаемая встревоженной Рангику, на этом не остановилась, и пошла к Ямамото. А главнокомандующий долго думать не стал — выписал капитану неделю отпуска и со своим пугающим многозначительным взглядом заявил, чтобы всю неделю Тоширо на работе не появлялся.              Пришлось смириться с решением. Сначала Хитсугая посетил бабушку в Руконе, а потом отправился сюда, в мир людей.              Оставалось ещё четыре дня незапланированного отпуска. Тоширо весь день провёл на своем любимом месте — на холме в парке. Ведь там хорошо видно небо. Ведь там он узнал тёмноволосую сестру устоявшейся головной боли всего Сейрейтея.              Но пошел дождь. Расслабившись, Хитсугая погрузился в свои мысли настолько, что заметил приближающуюся непогоду только когда тёмные тучи потихоньку начали заволакивать небо.              Идей не было. Планов тоже. Решил пойти к бабушке Хару, просидеть у неё весь вечер, а потом ночью, когда дождь закончится, отправиться на крышу смотреть на луну. Но ноги сами принесли его к дому Куросаки.              Было уютно. Захотелось ещё одной кружки этого напитка, такой же плед и тишины. Углубившись в свои мысли, он не заметил, как телевизор выключился.              Карин вернулась на кухню с пустой кружкой, достала вторую и два пакетика горячего шоколада. Если обычно Тоширо был для неё тайной за семью замками, то сейчас в суровом капитане она видела простого парня, которому в этот миг были необходимы необходимы тепло и уют. Он ведь точно такой же человек, в какой-то мере, как и она...              В гостиной царил приятный полумрак. Дождь барабанил по крышам, создавая свою собственную музыку. В душе синигами переплетались множество чувств, объяснить которые он был не способен.              Карин протянула ему кружку с дымящимся напитком.              — Я не люблю горячее. — честно признался он, разглядывая содержимое.              — Я тоже. Но это горячий шоколад, и он должен быть горячим, чтобы быть вкусным. Пей!              Хитсугая сделал глоток и поморщился точно так же, как девушка совсем недавно. Потом, явно распробовав, хмыкнул:              — М-да. Действительно…              Удовлетворённая его реакцией девушка вернулась на своё место под плед.              Было уютно молчать вдвоём. Но Карин не хотела молчать. Всё же, в такой атмосфере тянуло грустить, только вспоминать про свои проблемы она сейчас не желала.              — Тоширо… — позвала она, отвлекая его от своих мыслей. — А у тебя есть дом?              — Что? — не понял он.              — Ну… дом. Место, в котором тебе хорошо и уютно. Просто твоё место.              Парень задумался над вопросом. Действительно, есть ли у него дом?              Решив, что её проигнорировали, Карин вздохнула и заёрзала, устраиваясь поудобнее и вновь окунаясь в молчание, как вдруг услышала:              — Да. — он помолчал, задумчиво разглядывая кружку –…и нет.              Врать или уходить от ответа совсем не хотелось. Не сейчас. Не с ней.              — То место, в котором я вырос. Это и есть мой дом. Я люблю туда возвращаться, окунаться в детство… Но я не могу сказать, что это действительно мой дом.              Прикусив губу, Карин принялась исследовать пальцем узор на пледе.              — Тогда желаю тебе его найти. — и, поймав удивленный взгляд беловолосого, продолжила: — Паршивое чувство.              Слегка улыбнувшись, Тоширо поставил пустую кружку на стол и засмотрелся на Карин.              — С чего такие выводы?              Она едва заметно дернулась и прикусила собственный язык. Что она несёт вообще?! Собрав мысли в кучу, брюнетка напустила на себя небрежный вид и выдала:              — Ну, то-то у тебя вид, будто вселенская скорбь. Прям тоска забирает!              — Куросаки, ты нарываешься! — прошипел он, приближаясь к девушке.              Прекрасно понимая, что Хитсугая сейчас вовсе не опасен, а шипит чисто для проформы, Карин сделала, как говориться, «рожу кирпичом».              — А ты как был хмурым первоклашкой, так и остался!              — Ну, держись!              Плед полетел на пол. Весь дом заполнился визжанием Карин и смехом Тоширо. Иногда было слышно что-то вроде: «Не надо!», «Ну, всё!», «Хватит, пожалуйста, перестань!» и тому подобное.              Месть получилась отличной. Защекотав Куросаки до такой степени, что та готова была согласиться на любые извинения, он опрокинул девушку к себе на колени, удерживая одной рукой её запястья сбоку, чтобы не сбежала, а другой рукой убрал волосы с худого лица.              — Ну, что, больше не будешь меня называть первоклашкой и считать, что я хмурый?              — Не-а. Не буду.              — Точно не будешь?              — Точно. Не буду. Первоклашка…              — Карин!              — Ладно, ладно! Это в последний раз. Обещаю.              Почему-то они остались в таком положении. В чужих глазах они рассматривали свое собственное отражение, стараясь увидеть, кем же являются друг для друга.              — Карин…              Когда Тоширо говорит мягко, то его голос бархатный и даже немного хрипловатый, отметила Карин. И ей хотелось, чтобы он не молчал, а она слушала этот голос…              А вот самому Тоширо совсем не хотелось говорить. Он медленно приблизился к её лицу, будто спрашивая разрешения, и, не видя сопротивлений, прижался к её губам.              В голове будто взорвался фейерверк. Поначалу удивившись, девушка аккуратно положила руку ему на плечо и так же мягко, пусть всё ещё неуверенно, ответила.              Он же вдруг понял, что все его понятия о покое и доме были настолько поверхностными и неправильными, что хотелось смеяться, как мальчишка. Только ей он мог позволить считать себя ребёнком. Ей, и, пожалуй, Хинамори. Но Хинамори — его сестра, пусть и названая, и тут совсем другое. Карин же оказалась его домом, и это оказалось настолько простым, что не понять мог только глупец.              Отстранившись, он с улыбкой отвел тёмные волосы волосы набок, рассматривая каждую черточку лица, запоминая каждую деталь этого поцелуя. Только она. Только его. И не только сейчас. Навсегда. Навеки. Неизменно. Неоспоримо.              А Карин боялась. Боялась, что, открыв глаза, поймёт, что оказалась в плену сна, и что всё это ей приснилось, но уж никак не происходило на самом деле. Только не это. Тайные мысли, что она так глубоко скрывала в себе, вдруг вырвалось наружу. И, не сказать, что она жалела — только панический страх от того, что все они могли быть безответны, съедал душу.              — Эй… — тихо позвал он, будто прочтя её мысли. — Я, правда, здесь. И я, правда, тебя поцеловал.              — Почему ты это сказал? — спросила Карин, все-таки открыв глаза, и утонув в светящейся бирюзе.              — Потому что у самого сейчас точно такие же чувства.              — А ты бываешь удивительно смелым… иногда.              — Иногда?              — Да. Иногда.              — Ну, знаешь ли… — заворчал он. — Ещё никто не говорил, что я трус.              — А я этого и не говорила!              — Тогда, что ты сказала?              — Хорошо, что сейчас ты не та холодная ледышка, что видят все.              — Ты — не все.              — К счастью. Иначе я бы не перенесла ещё немного твоего кирпичного личика и украсила бы его красивым следом от мяча.              — А потом я бы заморозил тебя этим же взглядом! — вопреки словам засмеялся он. — Ты знаешь, я понял.              — Что ты понял?              — Что такое дом.              — Знаешь… — она закусила губу, отчего его взгляд тут же переместился туда. — Кажется, я тоже это поняла.              — Что ж… — выдохнул Тоширо ей в губы. — Знаешь кое-что еще?              — И что же?              — Я влюбился в тебя, как мальчишка.              — Первоклашка! — со смешком выдохнула она, а затем улыбнулась. — А я влюбилась в тебя. Давно. Похоже, еще тогда. Что будем делать дальше?              — Любить. Или не сможешь?              — Смогу. Но…              — Не надо никаких «но». Хочешь думать о них сейчас? Или потратим время с пользой?              — С пользой? Сказал тот, кто вместо пользы завалился ко мне мокрый до нитки, как… котёнок.              — И не зря ведь завалился. Котенок…              …и вновь вернулся к ее губам.                                          — Капитан!              Хитсугая закатил глаза, едва услышав голос своего лейтенанта. Поддёрнутая постоянным позитивом, Матсумото подскочила к любимому начальству и заключила его в крепкие объятья, «порадовав» всеми своими прелестями. — Как я рада вас видеть!              — Конечно, кому ещё отчеты разбирать?.. — привычно проворчал он, но Рангику, полностью проигнорировав его слова, продолжила:              — Какой вы отдохнувший! Прямо на человека стали похожи! А то ходили бледный, как смерть. Не зря я пошла к капитану Унохане, не зря…              — Самовольство, Матсумото, самовольство!              Состроив самое невинное личико из всех возможных, лейтенант вновь защебетала:              — А у нас столько всего интересного! Представляете…              Пропуская мимо ушей все сплетни, он мысленно отметил, что чуточку все-таки скучал по Рангику. Вместе они двинулись в кабинет. Представляя в уме огромные горы невыполненной работы, он скисал с каждым шагом. Всё-таки он слишком расслабился в своем «отпуске». Заставила его отвлечься лишь знакомая фамилия, прозвучавшая в словах Матсумото. Хитсугая поднял голову.              — Что ты сказала?              — А? — так же затормозила девушка, а потом надулась. — Капитан, вы вообще меня слушаете?              — Слушаю. Просто задумался. Так что там с Куросаки?              — Ичиго Куросаки уже прошел проверку и ждет своего назначения. Здорово, правда?!              — Назначения? — не понял Тоширо.              — Ну да! Назначения. Капитаном. В Тринадцатый отряд. Вместо капитана Укитаке. Вы, что, не выспались?              — Говорю же, задумался.              Всё-таки, капитан Укитаке решил оставить свой пост. Помнится, на очередной гулянке Укитаке поделился с Къёраку, что сложит полномочия, как только найдётся кто-то, кто сможет заменить его. Это Хитсугае сообщила тоже Матсумото. Порою полезно слушать ее болтовню...              — А где Иссин? — спросил капитан, уже морально готовясь к предстоящей работе.              — О! — как ребёнок хлопнула в ладоши Рангику. — Он всё время пропадает у капитана Къёраку. Теперь Нанао гоняет двух капитанов, а не одного! Ведь, как известно, оба любят пропустить по чарочке!              Тоширо вдруг задумался: если Куросаки-младший становится капитаном, а Куросаки-старший из Сообщества Душ в принципе не уходит, то что будет с Карин и Юдзу? Вдвоём останутся в мире людей? Опасно. Чертовски опасно. А с любовью Куросаки-старшей влезать во все подряд — противопоказано. Думая над этим, капитан распахнул двери, готовясь к самому худшему… и обомлел.              Никаких гор бумаг, пустых бутылок и прочего, что частенько обнаруживал Хитсугая после своего отсутствия. Небольшая стопочка документов (похоже, сегодняшних) лежала на краю его стола, вокруг всё примерно в том же состоянии, как и прежде.              — Матсумото? — удивленно выдохнул он, медленно повернувшись к ней. — Ты натворила что-то настолько одиозное, что решила задобрить меня хорошим поведением?              — Капитан! — возмутилась лейтенант, образно помахивая импровизированным веером (то бишь ещё парой бумаг) перед лицом. — Почему вы такого плохого обо мне мнения?!              — Потому что я тебя знаю!              Казалось, всё возвращалось на круги своя. Болтливая Матсумото, скучная бумажная работа, тренировки с отрядом и прочая мирная жизнь Сообщества Душ. Но теперь стало легче переносить выходки лейтенанта и прочие невезения в жизни. Даже от воспоминаний становилось лучше, чем от выпитого саке. Он просто чувствовал, что несмотря ни на что, есть кто-то, кто его ждёт. Кто является его домом. Домом с маленьким черным котенком.                                          — Капитан! — громко возгласила Нанао, подходя к двум мужчинам, пригревшимся на солнце на крыше бараков Восьмого отряда. — Вы, что, спите?              — Вовсе нет, моя милая! — отозвался один из них, соизволив проявить признаки жизни — приподняться на локтях. — В чём дело?              — Капитан Хитсугая вернулся к работе. — сообщила лейтенант, хмуро глядя на бутылочку саке в руках второго.              — Надо же… — капитан Къёраку приподнял шляпу, чтобы лучше видеть, и хмыкнул. — Не мог же я пропустить его приветствие…              — Сегодня его не было… Что странно.              — Это вы о чём? — спросил второй мужчина.              — Каждый раз по возвращению Хитсугаи с длительного задания или выходного весь Сейрейтей сотрясается от его недовольного крика. Так и узнаём, что он вернулся.              — И на кого он так орет? — хмыкнул Иссин.              — На лейтенанта Матсумото, конечно. — ответила Нанао. — Она очень не любит бумажную работу, предпочитая больше покуролесить в отсутствие своего капитана. — Вот видишь, какой я у тебя хороший, Нанао! — заулыбался Кёраку. — Не ругаюсь, комплименты делаю… — Вы бы ещё работали! — буркнула женщина и, поправив очки, направилась назад, понимая, что бесполезно пытаться растормошить эту парочку.                                          — Карин, мяч!       Вовремя собравшись, девушка приняла пас и ловко обошла соперника, точно ведя мяч к воротам. Мысленно моля о победе у всех высших сил, она размахнулась и пнула по мячу.              Её оглушили свист и крики. Гол! Она только что забила победный гол, хотя шансы вырваться вперед были настолько мизерными, насколько гол мог забить… кот. Хотя, это смотря, о каких котах говорить. Йоруичи, например, справилась бы с этим на ура.              Отогнав ненужные мысли, Карин запрыгала от счастья, принимая объятия и поздравления. То, что было в принципе невозможно, сейчас стало реальностью. И ведь в самый последний момент она собралась, прорвалась вперед и забила решающий мяч. Просто победный!              Команда носилась туда-сюда, принимая поздравления, соперники гипнотизировали их мяч, обвиняя во всем удачу и судью, и лишь она всматривалась в голубое небо, в свете солнца отдающее бирюзой.              — Ты молодец. — сказал чей-то голос рядом, заставив её обернуться.              — Акито? — она улыбнулась важному члену своей команды. — Спасибо. Я уже сомневалась в нашей победе. Ты вовремя дал мне пас.              — Я не сомневался в тебе! — признался он, подкидывая мяч в руке. — Как увидел утром, так понял: ты пришла победить, и ты победишь.              Она тихо засмеялась, понимая, что утром даже не задумывалась о победе. Нуждавшийся в полноценном сне мозг погружал её в дремоту, повторяя все сказочные моменты недавних дней. Эти мысли не оставляли девушку даже сейчас, но им мешала победная эйфория. Всё-таки, не каждый раз удается обыграть опытных высокомерных футболистов! Всю игру они вели вровень со счетом, но в конце Карин вырвала победу из лап противника. И была от этого счастлива.              — Ты какая-то другая… — вдруг заметил Акито, разглядывая подругу детства.              — Это ещё почему?              — Последнее время не нервничаешь так сильно. Не орёшь. Не часто грубо ругаешься. Нашла способ снимать стресс?              — А… Ага! — засмеялась Карин, понимая смысл слов, сказанных другом. — Прямо закачаешься!              — Поделишься?              — Ага, сейчас! Моё.              — Ладно, ладно, не претендую. Хотя бы скажи, кто он.              — Ты сейчас похож на болтливую подружку!              — Для тебя — хоть кактус.              Карин снова подняла глаза в небо.              — Знаешь, он вредный. Он суровый, но во многом ведёт себя, как ребенок. Мы только и делаем, что ссоримся, но это хотя бы не так скучно. В чём-то мы похожи, но совершенно разные.              Акито с каждым словом удивлялся все больше и больше. Чтобы Куросаки Карин, его подруга детства, сказала такое…              — Не знаю, кто этот парень, но он явно не человек, раз разбудил в тебе такие слова. И я уже хочу с ним познакомиться.              Улыбка так и не сошла с лица Карин.              Это было даже лучше такой оглушающей победы. Она просто чувствовала, что несмотря ни на что, есть кто-то, кто будет тянуться к ней даже через это расстояние. Кто-то, кто является её домом. Домом с маленьким котенком.