Поцелуи

*Осторожный* — Сещемару-сама, Сещемару-сама! — Что случилось, Рин? — Смотрите, цветочки! Опустив голову вниз, демон разразился оглушительным чихом. От чихания невольно он вначале сбавил шаг, а потом и вовсе остановился. — Сещемару-сама, Сещемару-сама, вам нехорошо? Джакен пытался было разразиться воспитательной речью, но Ан и Ун нежно наступили на него своей лапой, не давая вмешаться. У девочки вначале опустились руки, а потом она нервно тряхнула головой. — Сещемару-сама! — Тише, Рин. Все в порядке. — Это моя вина… — Рин разрыдалась. Успокоить девочку было почти невозможно. И тогда страшный опасный демон осторожно коснулся поцелуем ее щеки. Просто, чтобы успокоить. *Сонный* Сещемару-сама сидел у дерева. На коленях, закутанная в теплый мех его хвоста, лежала маленькая девочка. Демон дремал, у него выдалась тяжелая ночь, но уже под утро он пришел на стоянку, и обнял ее, Рин, укутывая своим теплом. «Утром можно будет сказать, что я во сне», — неожиданно взросло решила девочка и коснулась поцелуем гладкой, как мрамор, щеки демона. *Утещающий* «Интересно, когда я вырасту… Сещемару-сама поцелует меня по-настоящему?» — думала 15-летняя Рин, лежа на теплом одеяле и разглядывая белые облака. Каэдэ-баба и Кагомэ-сама были заняты в домике с Санго и Мироку. Двое попали в ловушку демонов, победить победили, но вернулись сильно потрепанными. Легкий шорох, заставил Рин мгновенно подняться, единым движением натягивая тетиву лука. — Сещемару-сама? – удивилась девушка, опуская лук. — Ты выросла, Рин. — Вы давно не приходили, — вздохнула Рин. Демон кивнул и отступил назад, собираясь уйти, когда хрупкое тело метнулось через всю поляну и прижалось, останавливая, не давая уйти. — Не уходите. — Я должен. — Тогда возьмите меня с собой. — Нет, Рин. Девушка поникла. Нежные ледяные губы коснулись ее виска. Сещемару исчез, а его слова еще звучали. — Вырастай быстрее, Рин. *Утверждающий* Сидя на утесе, Рин задумчиво смотрела на воду внизу. Парни из деревни Каэдэ-баба не давали ей прохода. Красивая черноволосая девушка будоражила их воображение, сводила с ума. Рин была красивой и недоступной. Она манила своим видом, но никого к себе и не подпускала близко. Шорох за спиной, и девушка уже на ногах, недоуменно разглядывает первого красавчика на деревне. — Кога-кун? — Рин! Рин… Парень двинулся вперед, и его железные пальцы сомкнулись на тонких плечиках девушки. — Ты делаешь мне больно, отпусти! — Нет. Не могу. Уже не могу. Горячее дыхание с запахом корицы обожгло щеку. Девушка в панике отвернулась и зажмурилась. А в следующий момент руки разжались… и Рин рухнула бы вниз, если бы не чьи-то руки, так осторожно и бережно прижавшие ее к себе. Открыв глаза, девушка встретилась с задумчивым янтарным взглядом. — Сещемару-сама… Как Рин не старалась, а голос все же дрогнул. Демон наклонил голову. Кога-кун пятился подальше от страшного белого мужчины… но тому было не до него, с восхищением и легкой грустью он изучал Рин. — Я ждала… — тихо сказала девушка. Демон улыбнулся. — Я пришел. Его руки обняли Рин за талию, привлекли к себе, окутали белым мехом так, что не вырваться из неожиданного плена. Но был миг, когда еще были пути к отступлению, достаточно было просто качнуть головой, но девушка вскинула голову, вглядываясь в теплый янтарь глаз. — Мой? — Никому не отдам. Теплые губы осторожно коснулись нежных, чтобы не спугнуть. Но осторожность давно уже была не нужна. Крепость, наконец, пала к ногам прекрасной амазонки, и поцелуем Рин утверждала свои права на Сещемару-сама. *Настоящий* — Сещемару. — Что, Рин? — Почему ты так долго не приходил? — Ждал, когда ты вырастешь. Девушка засмеялась. Ее голова лежала на коленях демона, и черные волосы смешивались с белым мехом. Демон улыбнулся в ответ и наклонился вниз. — Люблю, — выдохнула перед поцелуем Рин. И когда теплые губы нежно коснулись ее, приоткрыла губки, приглашая углубить поцелуй. Когтистые руки скользнули по плечам, удерживая в своих объятиях. Одно дыхание на двоих. Нежно… и так правильно… Так единственно верно. — Навсегда, — пообещал неожиданно Сещемару, обнимая свою синюю птицу счастья. Рин счастливо улыбнулась и удобнее устроилась в самых главных на свете объятиях. В объятиях единственного на свете… любимого.