Мне больно

- Нет. Нет. Нет. – Монотонно повторяла я, истерично всхлипывая. - Не хочу! Нет! – крик вырывался из груди сам по себе. Я вцепилась в волосы руками и захохотала, как ненормальная, чувствуя, как по щекам бегут слёзы. Подскочив, я побежала на кухню и методично переколотила об пол всё содержимое небольшого кухонного шкафчика. -Нет! – я снова схватилась за голову, падая на пол, усеянный осколками. Больно, очень больно. Люди снова будут умирать, а я ничем не смогу им помочь. Не хочу… Не хочу, чтобы они умирали! Не хочу чувствовать их боль, не хочу осознавать то, что я не могу абсолютно ничего сделать. Я могу спасти двух, трех, но ведь всем не поможешь. Это трудно, очень трудно - быть не такой, как все. Родиться - и сразу знать, когда, где, как умрут твои родители. Лишь один раз взглянув на человека, увидеть, как он умрёт, а когда это произойдет - испытывать ту же боль, что и он. Нет, не хочу. К горлу снова подступили рыдания. Сегодня, выйдя на балкон, я увидела девушку… Сцена того, как её убивают, стоит у меня перед глазами до сих пор. Несмываемая. Неуничтожаемая. Ничуть не потускневшая. Настолько яркая, что я могла бы написать с нее картину… Я подняла глаза на часы, висящие на стене. Два часа пятьдесят девять минут. Раз, два, три, четыре, пять… Тик-так, тик-так… В голове тиканье отдавало звоном, и невозможно было слушать. Я прижала пальцы к вискам. Десять, одиннадцать, двенадцать. Тик-так, тик-так. Вскочив с пола, я подлетела к часам, не замечая, как на ногах появляется кровь. Алая жидкость текла по ступне, заливая пол поверх осколков. Тик-так, тик-так. Добравшись до этого адского механизма, я со всего размаху кинула его на пол. Стекло треснуло, но работать часы не перестали. Тик-так, тик-так. Боже, это сводит меня с ума! Схватив стул, стоящий чуть поодаль, я принялась молотить им об несчастное устройство. Раз удар, два удар, три удар. Четвёртый раз ударить мне не удалось - меня пронзила дикая боль, разрывающая спину. Перед глазами была та девушка, а рядом с ней - человек. Он яростно молотил палкой по её спине, затем, отложив орудие, он достал из кармана небольшой нож. Сначала он надрезал ей кожу на руках, затем на ногах, а после он потянулся к её шее и сжал её руками… Она синела постепенно, отчаянно пытаясь вырваться, и я молотила руками по полу в бессильном желании оттолкнуть преступника. Горло невыносимо жгло, а по щекам текли горячие слезы. Раздался еле слышный звук, будто сломали вафлю, и девушка обмякла, неопрятным кулем осев на землю. Ее безжизненные, стеклянные глаза укоряюще смотрели прямо на меня. В меня. Не осознавая себя, я подлетела к окну и ринулась вниз, не чувствуя осколков, изранивших руки и лицо. Ощущение полёта вернуло меня к реальности, но было уже позно. Да и какой смысл жить дальше? Это конец. Больше не будет ничего. Ни тиканья, ни боли, ни страданий, ни их глаз. Ни-че-го.