У меня есть власть!

      Голос Пенни Форд в моих наушниках твердит, что у неё есть власть. Чушь, тупая ты черножопая мартышка. Если бы у тебя была власть, ты не дала бы открывать рот под свои слова ещё одной тупой чёрной обезьяне – Джеки Хэррис. Той самой, что кривляется перед видеокамерой весь клип, когда в кадре не видно жирдяя Турбо Би. Господи Иисусе, как же я ненавижу группу «Снэп!»       Я нормальный белый мужик и крепкий католик, Господи! Я никогда не преступал законов твоих и законов любимого штата Техас. Не крал, не прелюбодействовал, не поднимал руку на белого человека. И ты выбрал именно эту песню для того, чтобы дать мне силы славить имя твоё делами?!       Плёнка в кассете доходит до конца, и время ускоряется для всех в комнате, кому это ещё интересно. Четыре здоровенных ниггера лежат без движения, пятый стонет и тянется к своей пушке. А вот хрен тебе, горилла героиновая! Всаживаю каблук сапога ему в пах и перезаряжаю винчестер. Славься, Иисусе! Ещё один наркодилер отправляется на свидание к Дьяволу! Аминь!       Забираю деньги, разбросанные по всему притону, перематываю кассету на самое начало и набираю полицию. Да, тупоголовые вы продажные макаки! Поднимайте свои чёрные, коричневые и белые задницы и выезжайте. Я тут уже сделал за вас всю работу! Любимый Остин может спать спокойно. Включаю старенький «Уокмэн» и подбрасываю вверх одну сотенную бумажку. Она вертится в воздухе, как души этих чернозадых торговцев смертью, но замедляется с каждой нотой… И почти останавливается с первыми словами песни. «Я в атаке быстр, как удар кнута», — жирная ты мартышка, Турбо Би! Просто тупая жирная макака, распевающая про свою невероятную певческую крутизну, пока другие мартышки крутят своими чёрными задницами перед оператором.       На улице никого — в этот дом ходят только те, кто точно знает, что им нужно от Паффа Би, Пиффа Бе, или как там себя называл этот чёртов дилер? Неважно, я их всех называю так, как завещали Иисус и мой па. Черножопыми! И пока что, видит Бог, выходит, что я прав. С удовольствием бы разнёс тут вообще всё к чертям собачьим, но невинные чёрные жопы в таком количестве тебе наверху не нужны, а, Господь?       Добираюсь домой за несколько секунд. Молли и Сара спят в своих кроватках, Мэгги уехала к тётке в Даллас. У меня впереди целый уик-энд с дочерями, а чем я занимаюсь? Гоняю преступников по всем окрестностям Остина и сижу в Интернете, читаю про группу «Снэп!» Как будто то, что я уже выучил наизусть имя каждой обезьяны в группе как-то поможет понять, почему мир для меня замедляется только от их песни. От одной грёбанной песни грёбанной чёрной группы из девяностых, Господи… Я прослушал уже все их альбомы, прочитал все биографии, даже пытался петь сам. Хрен там, хотя мне на секунду показалось, что Спот замер, когда я запел. Но этот бесполезный кусок собачьего дерьма просто охренел от того, что делал его хозяин, вот и застыл.       Всё началось месяца полтора назад, в «Шольц Гартене». Мы с Мэгги решили пропустить по стаканчику после работы. С детьми сидела её мать, выходные обещали быть лёгкими, так что мы слегка перебрали и захотели вспомнить молодость – поплясать в «Доннс дипот». Последнее, что я ясно помню, — это своё лицо, направляющееся прямиком в зеркало их шикарнейшего сортира. И тут в динамиках начинает играть песня… Рука урода, который не захотел убрать свою чёрную задницу подальше от моего писсуара, прекратила тащить мою голову к стеклу, и всё замерло. Всё замерло, Господи! Остались только мы с этой певичкой Пенни Форд, хотя я тогда ещё не знал, как её зовут.       Я напинал этому ниггеру по полной, бил его, кажется, целую вечность, но в какую-то секунду меня накрыло. Я увидел куски стекла, просто висящие в воздухе. Они откололись от зеркала, когда я молотил об него эту макаку. И зависли, медленно опускаясь на пол. Где-то в этот момент я полностью протрезвел. Господи Иисусе, да я почувствовал себя так, будто и капли виски в рот не брал. И тут закончилась песня. И всё вернулось на круги своя.       Я, конечно, сам вызвал скорую и полицию. Макака не виновата в том, что не вовремя полезла к пьяному белому человеку, да и неплохой я по сути своей мужик. Извинился перед шерифом, перед Мэгги, дал свой номер кому-то из корешей этого чёрного кретина, такому же чёрному и обдолбанному, как они все. Пообещал, что оплачу лечение, если свяжутся завтра. Я не спал всю ночь после этого — ворочался с боку на бок на софе, на которую меня сослала Мэгги, храни Иисус её милосердную душу, и думал, думал. А на утро одолжил у Сары старенький «Уокмэн» и пошёл в ближайший магазин за кассетой и батарейками.       Господи, я не знаю, зачем ты дал мне эту власть над временем. Не знаю, считаешь ли ты, что я правильно ею распоряжаюсь… Если ещё не отобрал, мне остаётся только верить, что я всё делаю нормально. У меня к тебе всего одна просьба, Господи. Надоумь этих идиотов из «Хьюстон Кроникл», купивших видеозапись с пожара в библиотеке Бейнса называть меня как-то иначе. Пожалуйста, Господи! «Чёрная Молния»! Чёрная, мать её за ногу, Молния! Господи, за что?!