***
Кибом противоречит сам себе. Он сердцем тянется к сидящему рядом старшему: улыбается, хмурится, смущается и отворачивается. Боится. До дрожи боится и мечется между двумя ощущениями, между двумя слишком разными чувствами - дружба и симпатия... Ки давно заметил в себе далеко не дружеский интерес по отношению к Джонгхену, да и тот едва ли не открыто доказывал похожее влечение. Однако останавливало этих двоих многое. Даже слишком многое для стабильных отношений, как пары. Общество. Оно так безжалостно и грубо перекрывает подобные симпатии и однополые отношения, что Бому становится не по себе лишь от одной мысли о начале взаимных чувств. Он не может разглядеть в пучине своих многочисленных раздумий светлое совместное будущее с вокалистом - оно предстает ему в темной, мятой временем ткани, такое непонятное и неопределенное. Это не то, о чём стоит мечтать адекватному человеку. Известность. Тяготит. По-настоящему. Тянет вниз, заставляет чувствовать ответственность и алчно обрезает любые попытки на самостоятельные решения. Бому не особо нравится, когда за него что-либо решают. Иногда Кибом чувствует, как задыхается под напором славы, чувствует, как умирает в нем индивидуальность. Раньше он волновался о собственной персоне, желая выделиться из толпы всемирно известных людей, а сейчас... Хочется спрятаться как можно дальше, пропасть, испариться. Любой вариант. Ким помешан на пустоте. Даже больше, чем на мечтаниях. Дружба. Рушить отношения с едва ли не самым близким тебе человеком - Бом не готов. Он не готов сломать ту тонкую грань, соединяющую его с Ким Джонгхеном, он не готов рвать будущее обоих лишь из-за собственной прихоти. Однако, если разум и принимает настолько болезненные для сердца решения, тело отвечает совсем по-другому. Тянется, разрывается на кусочки, обмякает и тянется вновь. К Блингу. "Так не честно", - завершает мысли Кибом. Определенно. Это на самом деле не честно. Парень ведь об этом не просил. Никогда. - Кибом-а, - старший неожиданно вытягивает блондина из мыслей, тягуче-нежно пропев его имя, - Кибом-а, в последнее время ты слишком задумчив. Младший хмыкает. Только заметил, значит. - Прошу, только не спрашивай... - Что-то случилось? - Джонг шуточно заканчивает предложение за Ки, задавая такой ненавистный второму вопрос. Осточертел. Надоел. - Ты неисправимое млекопитающее, - Бомми улыбается почти незаметно, нежно и ласково, так что тело, по рвению той самой улыбки, тянется чуть ближе к старшему, пальцы принимаются водить ноготками по плечу друга. Узоры. Хаотичные и странные. Джонгхен улыбается, прикасается ладонью к холодной щеке Кибома, замечая как трогательно трепещут крылышки носа младшего. Ему нравится этот трепет. Нравится прикасаться к чему-то настолько хрупкому и совершенному - ласкать - чувствовать взаимные касания, хотя и совсем неуверенные, испуганные. Кибом боится. Его выдает глупая дрожь, давно мешающая объективно расценивать события. Когда-нибудь блондин поймает эту самую дрожь или ее подопечных - мурашки - и спрячет как можно дальше, чтобы более не смели кружить голову неизвестностью. Но это потом... Не сейчас. Сейчас у них с вокалистом лишь несколько минут сладкого уединения. Пугающе-сладкого. Джонгхен чуть сильнее сжимает руку на затылке Бома, решительно прикусывая собственную нижнюю губу, касается кончиком носа шеи младшего. Она тонкая. Кожа мягкая. Чувства странные. Неправильность происходящего бьет по вискам, разрывает и ломает счастье от нынешних ощущений. Ким-старший боится своих действий, отчего пальцы, раннее так уверенно блуждающие в волосах младшего, невольно дрожат, замирают. Замирает все нутро старшего, все его тело. Он, наверное, помешан на Кибоме. Сердце утихает, давая смутное облегчение, помогает Джонгу умеренно, по-соблазнительному ласково выдохнуть Бому в шею остатки горячего воздуха. Целует блондина в скулу. Так нежно и мягко, что младший закусывает внутреннюю сторону щеки, пытаясь пересечь все попытки тела плавиться под касаниями. Под невероятно приятными касаниями. Джонгхен рычит. Рычит не от того, что Кибом упирается взмокшими ладонями в широкую его грудь, не от того, что блондин активно стукает ступнями по полу, видимо пытаясь привести друга в чувства, рычит просто из интереса. По-детски шутливо улыбаясь и с приторной сладостью посасывая нижнюю губу Ки. Ему нравится эта мягкость. Крышесносно. - Джонгхен, - Кибом, в который раз набирая воздух в сухие легкие, тяжело дышит. Имя произносит едва слышно, приправляя легкой хрипотцой страха, - Ты все сломаешь... - Все? - Все, - кивает младший, заставляя брюнета оторваться от его спешно зацелованных щек. - Разве ты не хочешь этого? - Джонг грустно улыбается, сильнее сжимая пальцы на пояснице Ки. Более минуты проходит в молчании, глупом и совершенно ненужном молчании, которое, по мнению старшего, лишь растрачивает и без того короткое время. Однако, пока Кибом учащенно дышит, склонив голову на плечо вокалиста, тот прищуривает глаза, как это сделал бы младший, и нежно дует другу в ушко. Без ответа. - Хорошо, Кибом-а, если ты боишься, мы можем немного подурачиться, - ухмылка. Ки хмурится, однако трется носом о плечо старшего в знак согласия, - Предлагаю "Десять вопросов". Усмешка. Бом безболезненно ударяет Джонга по колену. - Знаешь, Ким Джонгхен, иногда я думаю, что твой мозг полезнее будет отдать нуждающемуся, так как ты явно им не по назначению пользуешься. - Я уже говорил, что Кибом-а слишком много думает? - В отличие от тебя. - Не спорю. - Причем здесь эта игра? Почему именно она? - Так ты узнаешь меня чуть лучше.., - старший заводит тонкую белобрысую прядь Кибому за ухо, отчего тот, резко выдыхая, сминает ткань рубашки вокалиста на предплечьях. Джонгхену нравится. Смотреть, как тянется к нему блондин, как мечется и реагирует на такие простые ласки слишком бурно. Это определенно ему нравится. - Куда лучше? Я и так знаю, что, даже будучи странным существом, неподходящим под описания адекватного человека, ты не ешь песок. Мы ведь уже говорили об этом, - Не говорили. Ты просто пихал в меня ведерко с грязью, - Джонгхен успешно прячет улыбку в светлых прядях Ки, - И вообще, разве тебя интересует только это? Кибом сдается. Так легко, однако до ужаса предсказуемо.***
- Твой любимый цвет? - Издеваешься? - Кибом зло смотрит на старшего, однако тот, ничуть не смутившись, мягко тянет вниз с хрупкого плеча ткань свитера. Дрожь. - Ты нарушаешь правила. Вопросом на вопрос отвечать не следует. - Синий, - выдох. - Твоя очередь, - вокалист точно специально легко целует младшего в оголенное плечико, отчего слова буквально застревают в горле. Блондин не боится, не чувствует неприязни после горячих прикосновений... Он ждет. Продолжения. - Как думаешь, насколько нелепо ты выглядишь сейчас? - это совершенно не то, что так рвется спросить сердце Кибома, и младшему почти не интересен ответ. Однако парень, на миг выключив бушующие эмоции, внимательно прислушивается к сбитому дыханию друга. - На девяносто девять и пять десятых процента, - тягуче-сладко шепчет брюнет, плавно приподнимает Бома за талию, усаживая себе на колени. Довольно удобно - в мгновение ока смутившийся такой интимной близости блондин ерзает пару секунд, сжимает тонкие пальчики у друга на плечах. - Моя очередь, третий вопрос. Кто я тебе? - Хен, - мгновенно. Джонгхен с искренней нежностью заглядывает в затуманенные глаза, ищет в них правдивый ответ. Безуспешно. Слишком велика их глубина и слишком разборчив красивый лисий взгляд. - А хен это кто? - Брат. - Или... - Друг. - Друг какой? - старший ведет едва ли весомую линию касаний губ по гладкой коже щек к шее, стараясь оставить как можно меньше следов на чистом теле. Ведь сегодня запись. - Любимый.., - Ки печально, однако слишком соблазнительно слизывает горячим язычком выступившую испарину на виске брюнета, - Любимый друг. Кивок. Брюнет вызывающе водит ладонями по вдоволь разгоряченной коже под теплым свитером Бома, не решаясь пока заходить дальше. Младший еще не задал вопрос. - Четвертый вопрос, - на всякий случай - чтобы не сбиться со счета - шепчет Кибом, - Что ты сейчас чувствуешь? Сознание почти мутное, безудержное, до возбужденного Джонгхена вопрос доходит лишь через пару мгновений. Жадно разглядывая донельзя красного и вспотевшего блондина он совсем выпадает из реальности, продолжая - словно кошка с клубком нитей - зубами играться с мокрыми прядями Ки. На вкус они приятно-соленые. Любимые. - Я чувствую, что хочу еще.., - с трудом выдает Джонг, аккуратно потягивая подол свитера выше, пока младший резко не решается снять его сам. Вещь летит на пол. Нет времени думать о порядке. Даже помешанный на уборке Кибом более не говорит колких замечаний по этому поводу. Сейчас подобное и вовсе не важно. - Хочешь чего? - Моя очередь задавать вопросы, - легкая ухмылка на тонких губах, и вокалист небрежно теребит указательным пальцем затвердевший сосок блондина, при этом с упоением ловя стон друга. Он безупречный, когда стонет. Идеальный. Помешанный на собственной красоте. - Пятый вопрос... - Давай сразу три, иначе это будет продолжаться вечность, - Кибом откидывает голову назад в момент мокрого касания Джонгхена его ключиц, кусает губы и несдержанно шипит от шустрых пальцев, водящих по выступающим ребрам. Будто старший пытается их пересчитать. - Три, так три, - целует трепещущие реснички глаз, - Хотя я и не против вечности. Кибом одаривает старшего улыбкой, по-детски целуя того в нос, перебирается чуть ниже, желая наконец расстегнуть непослушные пуговицы рубашки. Блондин на мгновение забывает про их глупую игру, вопросы и вообще про все, что никоим образом не относится к безупречному телу вокалиста. Да, оно именно безупречное. Безупречное настолько, что младший не может перестать водить пальчиками по плечам, тереться носом о смуглую грудь, точно хитрый лисенок, и просто льнуть к разгоряченной шее. Более того, если пару минут назад он пересекал любые попытки сближения с Джонгхеном, сейчас он сам ластиться к нему, тает от легких прикосновений и совершенно не понимает, почему тело отзывается именно так. На парня. На друга. Больно. Больно от того, что потом будет стыдно. Больно от того, что это не правильно - это не примут другие. Однако все потом... А сейчас сладко. Боль слишком сладкая. - Что тебе нравится в моем теле больше всего? Почему? Насколько сильно? - Джонгхен настойчиво проникает под тугой ремень джинсов Кибома, останавливая дальнейшие возмущения и ерзанья последнего коротким поцелуем в губы. Однако сам Ки, едва ли довольный таким покушением на собственную филейную часть, ловит губы друга со второго раза, проникает чуть глубже. Обводит ровный ряд зубов, хитро играется с горячим языком и улыбается в поцелуй. Потому что тот слишком крышесносный. Слишком вызывающий и развратный для Кибома, слишком приятный и сладостный для того, кто еще пару мгновений назад отказывался даже думать о таких интимных прикосновениях. Младший вдруг вспоминает о вопросе. О вопросах. - Любимая часть тела... А с чего ты взял, что мне вообще в тебе что-то нравится? - Кибом кусает ушную мочку старшего, аккуратно и шаловливо играется с длинной сережкой языком. - Не язви, Бомми, не сейчас, - для большей убедительности брюнет сжимает упругие ягодицы младшего, решая в скором времени высвободить их из обтягивающих штанов. - Твоя... Шея. Я люблю твою шею, - после нескольких секунд. Джонгхен замер. - Почему?.. - Ну.., - блондин мнется, запинается, рефлекторно покусывая вокалисту смуглое плечо, изредка всасывая мокрую кожу, - Когда ты поешь, если приглядеться, на твоей шее проступают вены, и это... - Возбуждает? - Изумляет, - поправляет старшего Ки, содрогаясь всем телом от чужих губ на выступающих тазовых косточках. - Насколько сильно? - задает третий положенный ему вопрос Джонг. При этом поглаживает пальцем нежную кожу вокруг сжатого колечка мышц Кибома. Это до дрожи приятно. - Настолько, - младший намеренно не заканчивает, наклоняясь к шее брюнета, язычком обводит каждый миллиметр, мягко целует, будто пухом водит по коже, боясь оставить весьма видное пятно. Нельзя. Они ведь айдолы. Джонгхену более чем нравится этот "многословный" ответ, поэтому он, с ласковой похотью слизывая капельки пота у ключиц Кибома, ждет девятого вопроса. Чисто интуитивно чувствует, что влажное колечко мышц готово - один палец проходит безболезненно для блондина, но по-сладкому неприятно, отчего Ки слегка вскрикивает. Поцелуй со старшим забирает одну единственную слезу, которая совершенно невольно выскальзывает из под опущенных ресниц. - Твой вопрос, Кибом-а... - Ты меня замучил, неужели есть смысл продолжать эту игру? - младший стонет от пальца старшего в себе, мычит, когда его мягко затыкают смачным поцелуем. - Есть... Смысл есть всегда. - Не в твоем случае, Ким, - нежно жмурится Бомми, закидывая голову назад. Он хочет. Хочет, чтобы Джонг прикоснулся к нему, - Споешь для меня? - Это вопрос? - парень с искренним удивлением заглядывает в лисьи глаза, по инерции убирая несколько взмокших прядей со лба блондина. - Именно, - уверенно кивает Кибом, ерзает на возбужденном органе старшего специально, как бы дразня и при этом призывая к новым действиям. Джонгхен набирает в легкие как можно больше воздуха, и Кибом рефлекторно останавливает взгляд на шее, где уже сейчас виднеются блекло-синие, проступающие через кожу вены. - В день, когда я в первый раз Встретил тебя - Я будто заново родился. Я переродился, Чтобы подходить тебе одному, Мой мальчик. Но переродиться - Еще не значит залечить раны, Не значит спрятать былые ярлыки. Это история рождена вечным Одиночеством...* - Я воскрес, чтобы исцелиться, Избавиться от того глупого образа, Которым был раньше. Чтобы сиять светом до последнего... И пламя любви, пламя... - Растопит лед в моем сердце.., - парни вздыхают. Наверное, будь их воля, они бы сейчас поймали время за невидимый хвост и остановили на пару мгновений этот миг. Миг, когда душой они становятся единым целым. Кибом еще никогда не испытывал такой яркой эйфории после пения: дрожь, испарина, ощущение возвышенности. Младший пылает и горит еще сильнее под настойчивыми тягучими касаниями Джонгхена. Его сердце ломает ребра. Они помешаны. Сейчас. Друг на друге. Последний же вопрос старший так и не задал. Однако это не важно. У них еще будет время. Мало, конечно. Но оно будет.