An' I'm sooooo saad...*
- хотя верилось ей как-то не очень. (Голос старомирной певицы звучал так, словно она выспалась как следует, выпила чашечку хорошего кофе и побежала по своим делам, а песенка сочинилась по дороге, сама собой. И нет никаких причин для грусти). Утренний холодок, успевший из тоненькой, толщиной в цель между оконными рамами, струйки разлиться в целую прохладу, побуждал только плотнее закутаться в одеяло. Стеклянно-солнечные блики от проезжающих мимо машин скользили по стене, не тревожа закрытых глаз. В любой другой раз - спать бы еще себе да спать, ну хоть с полчасика, ага? Но у запахов в этой симфонии была своя, особая партия. И играли они с ее обонянием, как хотели. Во взбудораженном ими вкусовом воображении по поджаренному до золотистой корочки хлебу уже стекало растаявшее масло и исчезало в его порах. Внутри - смешивалось с соком помидорной дольки, схваченной запекшимся яичным белком. Веточка петрушки сверху зеленела так - и для красоты, и полезности ради. Надкусив, можно было наверняка обнаружить реденькие вкрапления паприки и белого перца. И над всем этим довлел не просто кофейный запах - целый кофейный ДУХ. Такого с избытком бы хватило на целую кофейню. Завтрак, не в постель, конечно (за такие казановские штучки Лоу бы от нее НЕПРЕМЕННО огреб), но на кухонный стол уже дожидался ее. Миллия еще раз, не без удовольствия, втянула запах носом... и насмешливо его сморщила: вот ведь мальчишка показушник, а. Сам уже на ногах, с тихим "шур-шур" мечется из комнаты в комнату; полюбуйся, мол, какой он я: встал ни свет ни заря, приготовил тебе завтрак, сервировал, как все равно в кафе, сам ни крошки в рот не взял, а теперь вот суечусь, хоть и стараюсь делать это потише. Потому что опять куда-то опаздываю. Как всегда. Не принималась, ну никак не принималась такая странная... забота за чистую монету. Тем более ей, Миллией, и тем более от малознакомого, в общем-то, человека. (Заботиться о ней? Просто "потому что"?... Помилуйте, да кто станет, и с чего бы, и когда вообще такое было...). В очередной раз забежав на кухню (которую от небольшой гостиной, где этой ночью спала Миллия, отделяла декоративная полустенка) и повертевшись там, Аксель вскинул на нее, уже сидящую за столом, голову: - Утречка, - улыбочка номер сорок семь, "Как следует улыбнуться красотке наутро, даже если разделить с ней постель тебе была не судьба", - Черт, да гдежегдежегдеже... Куда они запропастились! - "Куда я их вчера по глупости дел", - поправила Миллия, затем прицельно глянула на журнальный столик, непонятно как уместивший на себе весь этот разнокалиберный хлам, - Они? Ключи крутнулись за кольцо вокруг тонкого пальца, затем были брошены в сторону просившего и тут же пойманы. - Ух ты, спасибо! - Аксель разулыбался чуть по-новому, теперь уже в избытке благодарности, - Вечно их теряю, а то так бы уже какая коллекция собралась... Возьми себе яблочко. - Это? - Миллия выудила из глубокой миски с разными фруктами зеленый плод; все, какие там были, фрукты объединяло между собой одно: неровно слезающие лоскутки кожуры и надрезы, из которых выступала мякоть, - Чем же ты их так старательно пытался почистить, скажи на милость? - Хм... ну, нож я, честно говоря, где-то посеял..., - признался Аксель. Миллия перевела взгляд в прихожую, где на вешалке, точно какой-нибудь зонтик или шляпа, была за цепь перекинута кусари-гама. - Понятно. Ты резал фрукты тем, чем ты обычно режешь людей, - протянула девушка. С каким-то любопытством в голосе. После чего провела по исходящему соком бочку истерзанного яблока и слизнула капельку с пальца. - Ее серпы пока еще не прирезали ни одного человека, - Аксель с достоинством оправил на себе безрукавку, дернув за "карабины", - А цепь - не прибила и не придушила. И это тоже не принималось ею за чистую монету. У Миллии, всю жизнь носившей при себе оружие единственно затем, чтобы убивать людей, умело, чисто и недешево, просто не укладывалось в голове, как кто-то может таскать с собой такую красавицу, с серпами и цепями, только чтобы никого ею не убить. - Брезгуешь, что ли? - фыркнул Аксель, осмелившись даже на легкую иронию, - Где, позволь спросить, была твоя брезгливость вчера, когда ты причесывала свои монстров моей же расческой? Миллия, коротко взглянув на него, усмехнулась: неужели заметил? - Да я, представь, свою тоже где-то потеряла, - солгала она первое, что пришло в голову: к чему мальчику знать, что гребень для волос Миллии Рэйдж щетинился стальными иглами, словно дикобраз, и оказалось как нельзя кстати распотрошить его, чтобы эти самые иглы вбить в какие только можно... отверстия одному из ее особо неотвязных и особо несообразительных преследователей-ассассинов. - Где-то, кажется, здесь... Так что одолжи свою еще на раз, - закончила девушка, чуть смешавшись. - Ааа, - на сей раз последовала улыбочка номер сто тридцать один, "Знаю я все эти ваши", - Конечно. Сперва девушки "теряют" в таких местах заколку, потому расческу, потом зубную щетку, потом - лиф... Одного взгляда на Миллию ему хватило, чтобы догадаться заткнуться. Миллия выгнула золотистую бровь. И это еще полбеды, но это же движение повторила ее тоненькая прядь на виске - настолько же безопасная, как и игла из ее гребня. - Ну-ну, продолжай. Что еще они теряют? - Нь-нь-ничего... Ну вот совсем же ничегошеньки, - пятясь, Аксель налетел плечом на дверной косяк. Миллия смерила его взглядом сверху вниз, поджала губы и отщипнула от хлебца кусочек поподжаристей. - Что это за дом? - А? - Ты обещал рассказать, куда тебя и меня выкинула воронка, - терпеливо напомнила Миллия, - И когда, по возможности. Сейчас она чувствовала себя обязанной вооружиться не только волосами "золотой девы", но и информацией, прежде всего. В тот раз ей не то что бы больше обычного хотелось жить - скорее, не хотелось умирать столь позорно, от рук бывших же согильдийцев. А убийца-предательница должна быть "заказана" именно Гильдии и Гильдией же, это вопрос профессиональной чести. Другое дело, что на этом вся "честь" этих шакалов и заканчивалась. Никто не высылал против "золотой девы" одного убийцу-мастера, предпочитали задействовать отряд. А в их отряде были вооруженные ассассины, были следопыты из Гильдии ищеек, были маги, в конце концов... Так что годился любой способ, чтобы скрыться от их шайки, хоть на время. Даже самый безрассудный. Поэтому тогда Миллия попросту сцапала за рукав Акселя, столь удачно попавшегося рядом и как раз начинающего "ускользать" сквозь хронотоп. Как все равно протиснулась в закрывающиеся двери автобуса. Не больно-то тот, надо заметить, и выдирался из ее хватки. Боялся, видимо, потерять вместе с рукавом и руку. Правильно делал.We're just impostors in this country
- Да-да, сейчас-сейчас..., - Аксель рассеянно выглянул в окно, словно проверяя погоду, пошарил глазами по настенным шкафчикам, - ... мы в Польше. В Кракове, если точнее. Бонеровска пятнадцать, если уж совсем точно. Восьмое июля, две тысячи сто девяносто третий год. "Польша", "Краков"... В голове Миллии зашелестели страницами географические справочники Старого мира. Было вроде такое государство... страна... республика... там, где сейчас Лайконика. Эх, Лоу. В какое бы время его не заносило - он везде пытался сойти за "современного". И ему это практически удавалось; вот если бы еще от некоторых прихваченных из двадцатого века привычек было бы так же просто избавиться... Так, Аксель упорно продолжал использовать словечки-названия, существовавшие до великой всемирной Конъюнкции, и именовать Страну "Америкой", Лайконику и Мидгард - "Россией" и все в таком духе. И он, наверное, был единственным, кто все еще говорил "Япония", "Китай" и "Корея" про Колонию, на которую уже давно махнули рукой даже такие непростые люди, как Байкен, Андзи Мито и Джем Курадобери. Миллия проследила за взглядом Акселя и досадливо поморщилась. Календарь, ну конечно же! Так, проснуться, немедленно и до конца проснуться. - Таким образом, тебя и меня вынесло почти на тысячу с лишним километров к северу и на... на пять лет назад? - Повезло нам, а? В две тысячи сто девяносто третьем я, помнится, снимал тут квартирку у Вишневских. Неплохая такая семья. - А Гильдию убийц в этом году возглавлял еще Слэйер. - Считай, что радость мою за него не передать словами. - Прекратил бы ты умничать. И сказал бы лучше, куда собрался с утра пораньше. - Да на работу, куда ж еще, - Аксель пожал плечами, - Что ты смотришь? В сто девяносто третьем меня из "Меланжа" еще не уволили. За Миллией вот уже полсуток не велось никакого преследования (ага, ровно полсуток и пять лет), так что она могла впустить в свою голову и разные... праздные размышления. Полупрозрачный золотистый, чуть примятый сном локон упал на лицо девушки, сквозь него она взглянула на Акселя. И каково же это - однажды оказываться в какой-то стране и в какой-то эпохе, жить там некоторое время, привыкать ко всему, устраивать свой быт, налаживать знакомства, словом, более-менее заживать нормальной жизнью, а потом... вдруг "ускользать", попадать в совершенно другое место и другое время и... как-то начинать все сначала?A sorta fairytale with you...
Миллия тряхнула головой, выгоняя пустые мысли и пытаясь сообразить, чем ее так могли озадачить последние слова Акселя. - А это правда... что попадая в прошлое, ты можешь встретить здесь самого себя? - Правда. - И что ты будешь делать, если...? - А ничего такого. С экс-мной я уже пришел к некому... соглашению: он в случае чего не поднимает шума вокруг моего появления, а я взамен не трогаю здесь никакие хрупкие декоративные вазочки и не порчу тем самым будущее. Видишь, как все просто, если уметь договариваться с людьми. Ну и ну. Можно теперь представить, что творится в голове у этого парня, и без того словно созданной для мысленного бардака. При таком-то образе жизни. - А вот тебе, - Аксель посмотрел на Миллию, - сталкиваться с экс-тобой я бы очень не советовал. Ого. Интересно, как это он умудряется - улыбаться и так... серьезно? - Замечательно. И что же я буду делать, если сюда вдруг заявятся хозяева дома или, мало ли, ... экс-ты? - Ну, попробуешь для начала представиться моей подружкой... эй-эй, ладно, просто скажешь, что мы с тобой знакомы, пожалуйста, утихомирь свою вспыльчивую прядь!... и познакомишься заодно с теми, кто придет, ну а потом ситуация как-нибудь сама собой разрешится... - А если это будут ассассины? - этот вопрос Миллия задала уже, скорее, себе, - Я не знаю, на что еще способны ищейки в их отряде... - Брось, не такие уж они и крутые. - А если ты вдруг вздумаешь снова провалиться в хронотопную воронку? - Хмм... Да вроде не должен... Ну знаешь, обычно это бывает... - Нет, не знаю, - оборвала Миллия его путаные объяснения, - Если ты "ускользнешь" и бросишь меня здесь... то есть, сейчас, в пяти... летах от того места... то есть, времени, в котором мне следует находиться - я тебя из-под земли достану. Где бы ты ни был. И когда. И "скользить" после этого тебе останется только прямиком в ад. Если в распоряжении Акселя была богатая коллекция улыбок на все случаи жизни, то Миллия, в свою очередь, располагала целым арсеналом спокойных тонов, разной степени нейтральности и холодности звучания. И, конечно, она была немного разочарована, когда в ответ на ее спокойный тон "содержащий в себе не пустую угрозу, но честное обещание" Аксель лишь беспечно развел руками: - Ах, такое со мной уже обещались проделать. Почти слово в слово. Так что, боюсь, тебе придется занять очередь. - Ну послушай. Все, что тебе нужно сделать - это дождаться меня, без приключений, - продолжил он, повязывая перед зеркалом бандану, - А вечером вместе решим, как быть дальше. Ну, можем еще прогуляться по Матейке, там красиво, когда зажигают фонари... - Без второго как-нибудь обойдусь, - Миллия потянулась, нацелив локти в потолок и помассировав пальцами лопатки, - А вот на первое - очень надеюсь. - Хорошо, как скажешь. Ну, тогда прощаемся? На полдня или полвека - это уж как получится, - не удержался от каверзной ухмылочки Аксель. - И еще кое-что..., - он повернулся к Миллии каким-то вдруг странно... преобразившимся, что ли. Ни с того ни с сего что-то такое... молодое, весеннее, искренне теплое появилось в нем во всем - во взгляде, сквозь все отраженные в нем века и эпохи, в выражении лица, в позе, даже в улыбке, уже не одной "из коллекции", а... настоящей? И очень непонятное. Сбивающее с толку. Настолько, что Миллии удалось разгадать это лишь спустя несколько минут после его ухода. - Раз дом остается на тебе - постарайся не приводить его в больший бардак, чем уже есть. Ладненько, Блейз? - Кто? - Миллия недоуменно повела головой. Вот тут-то эта настоящая улыбка и спорхнула с его лица, точно испуганная птица. И без нее какой-то момент он выглядел по-настоящему смущенным, растерянным и... надломленным. - ... ох. Эт-та... нет-нет, ты... забей... не забивай себе голову, то есть... Дверь за Акселем торопливо захлопнулась. Миллия задумчиво потеребила прядь волос в пальцах. Сантименты не были ей свойственны - ни как хорошей правильной убийце, ни даже как девушке. И праздные мысли редко посещали ее голову. Другое дело, что посетив - они чувствовали себя в ней вполне уютно. Возможно, рядом просто не было человека, который вдохновлял бы на них так, как, оказывается, Лоу. И потом... она в кои-то веки ни от кого не убегала накануне, хорошо и спокойно встретила новый день, отдохнула, выспалась, неплохо позавтракала, так что - почему бы не. Мысль, одна из тех полусонных и чудаковатых, что бродят по утреннему светлому дому, соскользнула в кофейную чашку и закружилась в темной воронке. "Блейз". Ее длинные рыжие волосы, пламенем бьющиеся на ветру. Играющие оттенками меди, янтаря и цветочного меда на свету. А ведь он все еще помнит ее. Или не может забыть. Потому и ищет способ, как вернуться к ней. А, может, как всегда, просто ждет, когда ж все разрешится само собой. Наверняка, в этом доме, где живет и жил Лоу, есть дверь - в мир пропавших вещей, где он нашел бы все свои ключи от всех квартир, где она нашла бы свой гребень, который не теряла. И в мир потерянных грез. В котором Акселя все так же ждет эта его рыжая девчонка. ...И человечность Зато-Ичи, наверняка, обретается где-то там же.