Наркоман, наркотик и табун лошадей

Он всегда нервничал, очень нервничал, когда на манеже находились другие лошади помимо него, а потому снялся рано, настолько рано, что, наблюдавшая у бортика Саша, ахнула и зажала рот руками. Но через барьер перемахнул, приземлился удачно и, поджавши зад, рванул карьером дальше по маршруту. А вот конь Эрена, сам не нервничавший, но чувствующий напряжение наверху сидящего, закинулся, предоставляя всаднику прекрасную возможность сверзнуться, чем Эрен и не замедлил воспользоваться. Совершил в полете кульбит, достойный бродячего цирка, и поцеловал спиной песок на манеже. Крепко так поцеловал, с чувством. "Сейчас тоже следом полечу" - подумал Ривай, насколько только возможно мягкой рукой выравнивая галоп слишком нервного коня, а вслух крикнул: - Йегер! Если сильно шлепнулся, не лезь на него больше! Но пацану упрямства было не занимать, все равно вскарабкался в седло, повел на барьер, но зажался так, что конь попросту обнес, даже не заморачиваясь на закидку. А Ривай, критичным взглядом заглядевшись на их борьбу без всяких намеков на взаимопонимание, забылся, сам недодержал коня, только рывок почувствовал, едва из седла не выбивший, и уже в полете понял, что не долетят. Однако долетели. Приземлились даже с запасом. А Эрен окончательно разодрался с конем. "Надо будет или пересадить его на другого коня, или этого получше напрыгать" - сделал в уме заметку Ривай и подался корпусом вперед. На этот раз прыгнули хорошо, не рано и не поздно, красиво, технично. - "Вот и молодец!" - похлопал он коня по шее, - "и нефиг так рано сниматься. Никто не съест". *** - Капрал! - вроде бы робко, но отчего-то нагло позвала моська Эрена, протиснувшись в комнату. - А у меня спина болит! Ривай поднял на солдата желавший долгой и трудной дороги в места далекие и малонаселенные взгляд. Вздохнул, глядя как Эрен, не дождавшись его согласия, вслед за моськой полностью перетекает в комнату. - Сходи к медикам. С лошади грянулся, вот и болит. - Так ходил! Сказали, что ушиб и пройдет само. - Шикарно. И чего ты от меня хочешь? - А вы... ну... может погладите мне спину? - Эрен вспыхнул уже привычным глазу цветом огнетушителя. - Ну... как тогда. Помните? Леви помнил. Очень хорошо помнил, как сильно отравившись однажды, Эрен надолго для такого случая загремел в лазарет. Зачем он тогда к нему поперся, Ривай помнил слабо, однако, купившись на умоляющий взгляд и жалобный голос, немного посидел с минититаном, гладя ему живот по часовой стрелке. Так когда-то делала Изабель, если у Фарлана, у Леви или у нее самой болел живот. Не помогало нифига. А вот Эрен просил еще и еще, валялся с блаженной моськой и после двух часов капральских мучений заявил, что все прошло, и на следующий день выписался из лазарета. С тех пор, если у него что-то болело, наглец, всеми правдами и неправдами открещиваясь от медиков, топал прямиком к Риваю с просьбой "погладить" болящую часть тела. И сейчас, поздним вечером, уставший за день, провозившийся со своим конем и провоспитывавший, как оказалось, совсем отбившегося от рук эренова коня до самой темноты, Леви в который уже раз жалел, что позволил тогда себе поддаться жалости. Но, с минуту пристально и осуждающе поглядев на такого нагловато-смущающегося Эрена, раскошелился на массаж, и сам где-то в душе радовался, глядя, как мальчишка счастливо жмурится, слушая, как просит "ну еще чуть-чуть!". Когда ему вдруг стал так важен словно и понятия не имеющий о субординации подросток, Ривай не знал, убеждал себя, что это он уже старый стал, а потому такой сопливый, самому себе обещал взять себя в руки. Но вот опять Эрен с замирающим больше чем перед первой экспедицией сердцем стоит на пороге и просит "еще разок так же помять спину, а то никак не проходит", а у Ривая язык не поворачивается выставить солдата за дверь со словами, что раз мужик, то терпи! Опять он пристально смотрит на него, пока в районе сердца и мозга происходит отчаянная схватка, опять соглашается, когда в груди предательски щемит, а душа шантажирует последующими муками, если прогонит солдата. Когда просто не может упустить шанс подышать им, когда малец, чертовка, так и манит! А ведь на пресловутой спине у Эрена даже синяка не выскочило. *** - Армин! Ну ты же умный! Придумай, что у меня еще болеть может! - Почему тебе живот не нравится? - Потому что получается, что он у меня постоянно болит! - Так и должно быть. Может, не постоянно, но часто. А если у тебя будет болеть все, то получится, что ты не годный в разведку инвалид. Или скажи, что голова болит. Она сколько хочешь болеть может. - Голову не помнешь, - Эрен вздохнул. - А мне нравится, когда капрал мне чего-нибудь мнет. У него такие руки классные, он так приятно все делает! Я бы мурлыкал, если бы умел... то есть, ты думаешь, если я скажу, что опять живот болит, он мне его помнет? Или може... - Йегер! Тц! Засранец малолетний! Я тебе бока сейчас помну, симулянт хренов. На всю оставшуюся жизнь хватит! *** Серая кобылка Аквила, ловкая и быстрая, была хороша во всем. Бегала мягко, прыгала с удовольствием, старательно поднимая ноги. Плоха была только характером и случавшимися раз от разу закидонами: то голову, как перископ задирала, то свечила, то так и норовила понести. Нет, на нее совершенно не ладившего с лошадьми Эрена сажать было противопоказано, хотя в умелых руках девочка грозила стать золотцем в кобыльей шкуре. Рыжий и спокойный как бронепоезд мерин по кличке Каштан, коренастый и тяжелый, хоть и не был тугоузд, но из-за тяжелой кости управлялся плохо, тормозной путь делал метров в десять, а повороты описывал исключительно по плавной дуге. Вороной Аметист больше себя берег, чем седока, еще один рыжик Танелорн человека вообще ни в грош не ставил, гнедой Гарвард постоянно кидался на галопе из стороны в сторону, а Патриция прыгала тяжело, даже через невысокий барьер переваливалась, как пьяный в стельку таракан. Хоть в разведке лошади и были лучшие, хоть с ними и занимались, и выезжали, все-таки идеальную найти невозможно, и даже у самой лучшей возьмет, да и найдется недостаток. А Эрен с лошадьми не ладил. И Ривай упорно искал для него эту самую идеальную лошадь, благо о нехватке лошадей думать не приходилось. Однако после целого дня мены коней оставался разве что ленивый, настолько, что двигать настоящими пинками приходилось, Захария, да собиравшаяся низко, как пылесос, Хокку. Или нервозный собственный капральский Карбер. - Чего это у нас на капрала нашло? - удивилась Саша, всегда любившая наблюдать за его тренировками, но сегодня откровенно уставшая торчать на улице, а после и пялиться в окно. - Прыгает с самого утра, а уже почти стемнело. - Решил всех лошадей напрыгать? - пожал плечами Эрен, весь день ожидавший, когда Ривай напрыгается на своих чертовых лошадях. Ибо хоть и обещал бока намять, но все же... Он же с его руками чудотворными и осуждающим взглядом, как наркотик! А вдруг? *** Как оказалось, "помять голову" очень даже возможно было. Набравшись смелости и наглости, титанчик узнал, что массаж головы это вообще самый смак, и буквально молился, чтобы это блаженство, доходящее до мурашек, подольше не кончалось, чувствуя в волосах пальцы капрала. То ли Эрен так профессионально просить умел, то ли Ривай не был таким зверем, каким хотел казаться, однако ж, вопреки обещанию, взашей не погнал, традиционно вздохнул и, словно золотая рыбка, согласился на акт исцеления от мнимой головной боли. Хотя, может, и Эрен просил как всегда по-щенячьи, и Ривай всегда был человеком, а сегодня просто сдался в долгий и мучительный плен собственных, еще только начавших проклевываться, но уже буйных, как джунгли Африки, чувств. В комнате было тепло, свеча мерцала тусклым светлячком в темноте позднего вечера, Эрен просил "ну еще чуть-чуть", а когда Ривай наотрез отказался и указал ему на дверь, полез с пылкими и мокрыми юношескими поцелуями. Это, как и все до этого, было неправильно, как через пень-колоду решенное уравнение, изначально неверно записанное условие, хотя система в корне не решаема. Но когда забытая свечка догорела и, зашипев, погасла, в спальне на широкой кровати, обнявшись, сопели в четыре дырки два тела, одно из которых дорвалось и, наконец-то, добилось своего, а другое упустило на сегодняшнюю ночь из виду собственные взгляды на мир и полную внезапных поворотов жизнь. А коня Эрену Ривай напрыгал того, что раньше был, ибо еще с самого начала выбирал ему лучшего.