- И где же твой Тамахоме, Жрица Судзаку?
Отчего-то эта фраза была больнее и противнее издевок и прикосновений самого Накаго. Словно рассекши плетью грудь, безжалостный сёгун вынул из самой души то, что оберегалось и любилось больше всего в этом проклятом книжном мире. А теперь он насмешливо вертел это чувство в своих руках, жестко раздавливая тонкими, но сильными пальцами.
Миака собрала все оставшиеся силы, вложив их в самый злобный и полный ненависти взгляд:
«Прочитай меня, гаденыш! Почувствуй мое отвращение к тебе!»
- Так я и знал, - коротко бросил Накаго и окинул взглядом прикованную невидимой силой девчонку, что самоотверженно пыталась бороться с ним. Правда, напрасно. Но наблюдать за неуклюжими трепыханиями было даже интересно, ведь сопротивление возбуждало куда больше смазливой мордашки и приевшихся криков о любви лишь к своему избраннику.
Боль – лучшая услада для того, кто с детства был ею воспитан, кто находил в ней утешение, кто жил ею, прогнив душой насквозь.
- Тебе ни за что не сломить мою волю! – Миака продолжала бороться, из последних сил цепляясь за любую возможность если не достучаться, то хотя бы попытаться пробить брешь в этой огромной каменной скале без чувств, что звалась Накаго - верный Хранитель Сейрю. – Моя любовь к Тамахоме!..
Имя возлюбленного потонуло в свисте взметнувшегося хлыста, стремительно обрывающего надоевшую фразу.
Плеть прошла буквально в миллиметрах от тела девушки, однако юркий хвост этой безжалостной змеи умудрился ловко образовать петлю, мягко врезаясь в бледную кисть с торжествующим чавкающим звуком.
- Госпожа Юи тоже в свое время оправдывала свое нежелание верить в правду своей любовью к вам, - бесстрастно бросил Накаго, вплотную приблизившись к Миаке и пальцам властно поднимая за подбородок опущенную голову. Он ощущал сбившееся дыхание, хрипами вырывающееся наружу. И слезы, которые затекали в морщинки кожи на его пальцах. Вот это уже начинало нравится. Это уже могло и завести. Почему бы не превратить долг банального лишения девственности вялой девчонки в интересный и увлекательный процесс? – Однако, сдаются все.
Тихий вкрадчивый голос поразительно мягко проникал в сознание девушки, в котором до этого вертелось лишь одно - такое родное и знакомое - лицо.
«Тамахоме… Почему ты не слышишь меня?» - с отчаяньем подумала Миака, на секунду прикрыв глаза.
Требовательные пальцы между тем настойчиво придерживали подбородок своей жертвы, заставляя выше и выше задирать голову, беспомощно сглатывать воздух пересохшим горлом, пресекая всякие попытки сопротивления на корню. Девушка вновь беспомощно смотрела в глаза своему мучителю, раз за разом вызывая в памяти другое лицо, пытаясь обрести в этом видении силу.
- Бесполезно, - это снова была короткая, но безжалостно рвущая душу девушки в клочья фраза, и слова ранили куда больней того черного хлыста, который сейчас с обманчивой безжизненностью свисал в правой руке кутовского ката. – Ты еще не поняла, что здесь все и закончится?
Левая ладонь почти ласково скользнула по шее, слегка ослабляя хватку. Но лишь для того, чтобы с небывалой силой вонзится в нее вновь, придавливая к стене и лишая надежды даже на короткий спасительный вдох.
- Сегодня с тобой нет твоего Хранителя, Судзаку-но-Мико. Сегодня есть лишь Я!
С этими словами Накаго впился в приоткрытые в безуспешной попытке вздохнуть хоть немного кислорода мягкие девичьи губы. Грубо напирая, он стремился заполнить как можно больше этот маленький рот, оставляя свой след везде, въедаясь в саму сущность, растворяя свой яд в самой душе своей жертвы - яд, который потом будет нестись по венам, разнося отраву надругательства по всему телу. Навеки запечатывая в теле Миаки память об этом.
Задыхаться было больно, а легкие начало прожигать изнутри раскаленными добела прутьями ребер. И хорошо, что кисть онемела от адской боли. И жуткое чувство поцелуя, такого холодного и претензионного, так отличающегося от нежных губ Тамахоме. Ощущение скользкого, как змея, языка, что с таким немым торжеством владел ее ртом всего каких-то несколько секунд назад.
- Похоже, твоему мальчишке следовало обучить тебя искусству ублажения мужчин, - усмехнулся Накаго прямо в ожесточенно сомкнутые губы девушки. – Разве можно заниматься сексом с таким истуканом?
И в тот же миг острые зубы крепко впились в тонкий рот, насквозь прокусывая нижнюю губу врага.
Хранитель Сейрю в ответ на эту нежданную и отчаянную атаку рассмеялся презрительно и ровно, словно клокочущий во время извержения вулкан. Небрежно утерев кровь с подбородка, он лишь в очередной раз с удовлетворением отметил мысленно, какую силу имеет его слово. Метод был отточен до идеального состояния и высшего мастерства, ведь чем большую гамму чувств испытывает человек, тем проще завладеть его разумом. И теперь, чем больше ненавидела его эта девушка, тем слабее при этом становилась.
Смех прекратился так же внезапно, как и начался. Накаго продолжал играть в излюбленную игру – извлечение симфонии чужих эмоций.
- Что ж, так уж и быть, я преподам тебе пару уроков вместо него, - правая рука стремительно взмыла вверх, и под куполом шатра снова мелькнуло острое черное жало хлыста. Удары были неимоверно быстрыми и точными.
Взмах! Одна разорванная красная лента падает на пол у ног уже кричащей от ужаса и шока жертвы.
Взмах! И без того разорванный пиджак обвисает двумя рваными полоскам ткани на плечах.
Взмах! Белая блузка, уже распахнутая насильным образом, перестает скрывать тело девочки.
Взмах! Стремительный, четкий, словно одно прикосновение, он касается тонкой белой полоски лифа, разрывая последнюю преграду к трепещущей девичьей груди.
Взмах! Взмах! Взмах!
Последние - самые болезненные - удары хлыста прочерчивают на нежной коже багровые борозды, вмиг наливающиеся кровью, набухающие и пульсирующие равномерными жгучими толчками в такт учащенному пульсу жертвы.
- Тебе это и не должно нравиться, - продолжал мелодично «петь» Накаго в унисон с пронзительным криком и плачем девушки.
«Тамахоме! За что?..»
Миака больше не хотела быть сильной, не могла удерживать в себе боль и вопли. Хотелось биться в истерике, вырываться и в агонии молить о пощаде. Делать все, что захочет ее проклятый истязатель, лишь бы прекратить эти адские вспышки невыносимой боли, что упругим горячим гулом отзывались по всему телу.
А еще было стыдно. Это чувство все явственней проклевывалось через завесу неконтролируемой паники. Миака внезапно четко осознала, что Накаго разглядывает ее обнаженную грудь оценивающим взглядом, словно прикидывая стоимость килограмма свинины на субботнем базаре. От этого циничного его взгляда по телу пробежала очередная волна страха – это не сон. Это не мираж. Тамахоме рядом нет. Только она и этот страшный человек. И никто не защитит. Никто.
А Хранитель Сейрю с удовольствием ловил каждую эмоцию на этом бесхитростно простом личике, совершенно не умеющем лгать и притворяться. Он растягивал удовольствие от этого детского смущения и испуга, от горячей мольбы о помощи, от коротких судорожных движений, от искореженного гримасой ужаса рта. Словно безжалостный охотник, он наслаждался агонией загнанного зверя, падшего от твердой руки мучителя. Бывалая мощь – Жрица Судзаку – у него в руках.
«Что же, недолго тебе осталось носить в себе благословение вызова Бога», - мысленно обратился Накаго к той, которая сегодня показывала явный предел терпения таких мучений.
- Я надеюсь получить от тебя хоть какое-то удовольствие, - холодно бросил он Миаке, пока пальцы спокойно развязывали пару шнурков на собственной белой рубахе. – Перед тобой снимает одежду воин – имей же должное уважение смотреть на него!
Приказ был отдан настолько твердо и властно, что девушка даже не нашла в себе сил возразить, со страхом взирая на обнаженный мужской торс. Так Накаго выглядел для нее еще более грозно и устрашающе – эти огромные широкие плечи и каменные мускулы уже давили на Миаку лишь при одном взгляде на них. А ведь девочка даже не могла заставить себя опустить взгляд ниже, боясь увидеть там нечто дикое и неподвластное разуму.
Казалось, что кутовский сёгун совершенно не стеснялся своей наготы, делая глубокие вдохи, отчего могучая грудь становилась только больше.
- Пожалуйста! – тонкий пронзительный голос вызвал очередную ухмылку, и Накаго коротко покачал головой в ответ. – Нет! Прошу тебя, не делай этого со мной!
Но этими униженными мольбами Миака, сама того не подозревая, только еще больше распаляла жгучее желание Хранителя небесного зверя.
- Нет!
И огромный голубой шар стремительно понесся к девушке, уже мысленно мечтающей о том, чтобы это была ее верная смерть. Но дать право на гибель было бы слишком просто и легко. Подхваченная порывистым вихрем энергии, Миака на миг зависла перед зловещей фигурой Накаго. Он сделал неощутимое движение кистью руки, а во рту девушки тут же растекся приторно-сладкий вкус, перебиваемый жуткой горечью. Вязкую жидкость невозможно было даже выплюнуть – она мгновенно растворялась во рту, впитывалась, не оставляя после себя ни капли.
А затем настала внезапная оглушающая пустота, и на пол Миака рухнула уже без сознания.
***
- Все уже закончилось?
Внимание Накаго привлек слабый голос. Миака все еще лежала с закрытыми глазами, шевеля пересохшими губами, как выброшенная на берег рыба.
- Уже все прошло? – девочка не оставляла попыток узнать о происшедшем, однако отвечать ей никто не спешил. Она даже не знала, если ли кто рядом. И правда ли всему конец?
«Рука. Это рука. Я чувствую ее… Я могу ею пошевелить. Пальцы. Болят. Почему так больно?.. Спина, тело… Ох, Тамахоме! Тама…хоме… Прости. Теперь я, наверное, не достойна тебя…»
- Вы уже проснулись, Жрица Судзаку? – прозвучал совсем близко уверенный голос мучителя, и Миака вздрогнула всем телом, испуганно поворачивая голову на звук этого ненавистного голоса. – Я ждал этого, специально не начиная все самое интересное без вас.
Сердце на мгновение остановило свой бешеный ритм, колко замерев в груди.
- И если вы еще хотите услышать ответ на свой вопрос, то – нет. Все только начинается.
Нет. Нет, она не могла поверить, что он окажется настолько жесток и низок. Ну разве нет в этом мужчине хоть капля уважения или сострадания? Ведь он тоже человек, из крови и плоти. Так где же его душа? Неужели возможно быть настолько пустым и расчетливым?
«Защити меня, Тамахоме! Судзаку!»
- Напра-асно, - словно нараспев протянул Накаго, занося руку над телом девушки. – Ты не способна сопротивляться мне.
Закусив губы и зажмурив глаза, Миака с отвращением чувствовала, как неожиданно горячие пальцы скользят по ее плечам. Словно в замедленной съемке, опускаются ниже, касаясь покрытой мурашками груди, намеренно затрагивая свежие рубцы, что оставил гибкий хлыст.
- Не-е-е-ет! – и она снова не смогла сдержать натужного крика, когда эти наглые чужие пальцы резко сомкнулись на внезапно затвердевшем соске, с силой сдавливая его.
- Что ты делаешь, грязный извращенец?! Прекрати! Хватит!
Но каждый новый крик лишь добавлял силы в сильные мужские руки. Мощные ноги сегуна крепко держали бедра Миаки, и девушка с ужасом почувствовала вдруг на себе весь вес его огромного тела и близость чего-то особо страшного.
Она попыталась упереться руками в его грудь, чтобы хоть как-то защититься от неминуемой близости, но худые руки никак не могли выдержать тот вес и напор, что выдавал Накаго, даже не напрягаясь. И тут же кисти были перехвачены одним рывком и сведены над головой. Кровь тут же отошла от рук, сменяясь жутким онемением.
Накаго же входил во вкус, избирая для девочки-подростка наиболее изощренные пытки.
- Не стоит закрывать глаза, - мягко раздался над ухом приказ. – Я хочу, чтобы ты видела все, что будет происходить. Я хочу, чтобы это читалось в твоих глазах. Чтобы это ни для кого не было тайной!
Разорванная одним грубым движением юбка была тут же отшвырнута в сторону, мягко приземлившись в одном из дальних углов этого, казалось бы, необъятного шатра.
Уверенная рука продолжала вжимать до хруста уже побелевшие ладони девушки, в то время как вторая скользила по коже, оставляя широкие красные полосы. Накаго словно изучал девушку всю, не оставляя ни единой клеточки кожи без своих липких и обжигающе грубых прикосновений, которые впечатывались в кожу раскаленным тавром.
Вскоре к рукам присоединился тонкий и упругий хлыст, ползущий по телу тугим жгутом. Они менялись местами, то двигаясь в унисон по бедрам, то обжигая кожу живота, то опасно скользя по лицу.
- Мне совершенно не нужно твое удовольствие, - заметив отвращение Миаки, произнес Накаго. – Мне всего лишь необходимо лишить. Тебя. Девственности.
Расслабленно лежащий на груди хлыст внезапно ожил, и стремительная молния одном ударом рассекла маленький клочок ткани простых трикотажных трусиков.
- Ничего нового, - сёгун абсолютно равнодушно прокомментировал абсолютную наготу девушки, кончиком хлыста испытывающее водя по дрожащим ногам, уверенно поднимаясь к крепко сжатым бедрам.
Миака еще больше сжалась, чувствуя, как мужская рука насильственно раздвигает ноги, пальцами уверенно пробираясь к намеченной цели. И куда ей противостоять мощи Первого Хранителя Сейрю? С таким же успехом можно было пытаться сдвинуть скалу, а ведь девушка уже практически задыхалась от веса тела Накаго, который намертво придавил ее к полу, продолжая сжимать замок рук над головой.
Она закричала, когда колено властно вклинилось между ног, с силой раздвигая их. Миака извернулась, ухитрившись зубами впиться в твердое плечо, и мигом ощутила солоноватый привкус кожи.
- Госпожа Жрица желает прелюдий, - насмешливо осведомился Накаго, закрывая лицо кричащей девушки длинными светлыми волосами.
И все началось заново. Миака снова ощущала эти откровенные блуждания по телу, которые заставляли ее биться в крупной дрожи. И в какой-то момент голова совершенно перестала соображать, растворяя сознание в сплошном потоке боли и ужаса.
- Советую не входить во вкус, - дерзкий голос прозвучал совсем близко, и очередной вопль снова утонул в светлых волосах уроженца севера.
- Что ж, вы и правда девственны, - Накаго приложил два обжигающе горячих пальца к животу девушки, словно вытирая их о нежную кожу.
- Пожалуйста... – Миака прошептала из последних сил, уже не веря в свое спасение.
Вошел он резко и грубо, не заботясь о минимальном комфорте миниатюрной девчушки, лежащей под взрослым и крепким мужчиной. Всхлипы эхом отдавались в ушах и стенах, а Накаго методично двигался вперед, все больше разрывая Миаку изнутри.
Пронзительная боль стрелой прострелила тело, усиливаясь с каждым рывком, а все попытки вырваться приводили лишь к более глубокому проникновению, и боль снова и снова вгрызлась, как кажется, в само сознание. Пытке не было конца, когда Накаго сделал резкий толчок бедрами, полностью заполоняя узкое лоно.
- Вот так, - шептал он прямо в лицо плачущей Миаке, подушечкой большого пальца утирая крупные слезы. – Больно? Я знаю.
Нет, он не знал. Он издевался, продолжая насилие. Толчки усиливались, а дыхание начинало сбиваться, словно специально подстраиваясь под дикий ритм мучителя. Миака не хотела чувствовать его в себе, но ощущала более чем реально. Боль иногда сменялась чем-то диким и совершенно чужеродным, продлеваясь всего какие-то секунды, чтобы уже вскоре вновь смениться волной отвращения и ужаса.
А затем Накаго внезапно расслабился, намертво прижав Миаку к полу. А девочка со страхом чувствовала, как из нее выливается что-то вязкое и горячее.
«Кровь!» - мелькнула в голове ужасающая мысль, и рука непроизвольно потянулась к пылающему огнем лону, пытаясь прикрыть весь этот стыд и позор.
Хранитель Сейрю сидел к девушке спиной, совершенно не шевелясь. Сознание подбивало Миаку подскочить и задушить его собственными руками, хоть и ценой собственной жизни, но силы полностью покинули ее. И единственное, что девушка могла – это лежать и смотреть на спину того, кто лишил ее надежды на будущее.
И почему-то в глубине души проснулась жалость. Ну не может этот человек быть таким добровольно. А может, он и не желал зла?
«Нет, я не хочу думать об этом сегодня», - устало подумала несостоявшаяся Жрица небесного огненного зверя, обессилено прикрывая глаза. И последнее, что она увидела, была прямая спина мужчины, который, словно по насмешке чертовой судьбы, стал ее первым мужчиной…
***
- О чем ты думаешь?
Тамахоме тихо подошел к своей возлюбленной, накидывая ей на плечи свой кафтан. Он не находил себе места с тех пор, как Миака вернулась. Внешне это была все та же девочка из другого мира, но внутренне это был иной человек – сломленный, жалкий и подавленный. Он не спрашивал, что произошло в шатре врага, зато весь пережитый ею ужас прекрасно читался в этих огромных глазах, которые неотрывно смотрели на костер.
- Какой классный Таски огонь развел, правда? Огонище просто, ух! – голос парня был преувеличенно бодрым, не вызывая совершенно никакой ответной реакции со стороны Миаки.
- Мне жаль…
Тама вздрогнул, когда девушка все-таки произнесла свою первую за столько дней молчания фразу. Сдерживая слезы, он крепко обнял любимую, зарываясь лицом в растрепанные ветром волосы.
- Не нужно. Ты ни в чем не виновата. Я просто люблю тебя, что бы ни случилось!
Мияка впервые открыто посмотрела в глаза Тамахоме и со вздохом прикрыла глаза. Она не могла объяснить, да и не нужно это было. Ведь девушка даже и сама не понимала, почему ей жаль человека, разбившего ее на куски. И почему так хотелось сказать ему, что все может быть хорошо? Почему ей хотелось защитить и до хрипоты повторять, что он – не виноват. Что не нужно винить его. Не нужно ненавидеть Накаго.
