-------------------------
Китнисс Здесь холодно, но его раны горят так, что кажется, о них можно обжечься. Господи, почему я не могу забрать его боль себе?! Снова пробегает озноб от ужасающего зрелища жутких ран на теле Гейла, когда я приподнимаю марлю, чтобы обработать их. Прикусываю губу до крови, чтобы не дрожали руки. Даже когда я раскладываю поверх тонкой прослойки снег, вид смутно проступающих сквозь полупрозрачную ткань тёмных кровавых полос, оставленных распоясавшимся от вседозволенности посланцем Капитолия, возвращает меня в самые ужасные минуты в моей жизни. Смерть и изощрённое издевательство уже вырвались за рамки Игр и теперь правят бал прямо у нас в Дистрикте. Это моя вина, только моя. Хотела ведь как лучше, умерла бы на Арене – и причины давить на всех моих близких исчезли бы сами собой. Но я бессознательно ухватилась за шанс жить, застигший меня врасплох, и теперь, когда Сноу знает о Гейле, парень не в меньшей опасности, чем мама и сестра. Наверное, ещё никогда в жизни мне не было так страшно. Ни перед микрофоном, в который я едва сумела произнести своё имя на Жатве, ни под градом огненных шаров на Арене, ни в тот миг, когда меня едва не сбросили с Рога Изобилия на растерзание переродкам. Сегодня, перед Домом правосудия я словно вывалилась из реальности в какое-то параллельное измерение, в котором жестокость зашкалила за все мыслимые пределы. Под хриплые вскрики я выбежала на площадь наперерез тому дьяволу в костюме миротворца, который за пару минут с помощью бича успел оставить на спине Гейла глубокие кровоточащие раны, синюшные и рваные по краям, вывернувшие плоть наизнанку. Я ворвалась между ними, закрыв истерзанного парня, а в следующий миг, ослеплённая ударом в лицо, оказалась на земле с жутким звоном в голове. Кажется, мне тоже досталось бичом, но я была слишком оглушена, чтобы это почувствовать. Единственное, что было важно – суметь подняться, пока этот монстр не продолжил упиваться своей беспредельной свирепостью. Это удалось, и я снова стояла на его пути. Командир карателей смерил меня ледяным взглядом пустых глаз, а бич в его руке сменился пистолетом. Я смотрела в лицо смерти и думала лишь о том, что жить в таком мире, где самого любимого человека безнаказанно истязает самый отвратительный, просто незачем. А Гейл ещё пытался защитить меня! Закованный в кандалы, едва живой от жестоких ран, он пытался заверить меня, что выдержит, чтобы я отступила. Но я понимала: шаг в сторону – и Гейл умрёт. Лучше уж вместе... Когда в доме к его спине поднесли лампу, чтобы обработать раны, вид был такой, словно его вынули из клетки с дикими зверями, которые обезумели от голода и попытались разорвать и сожрать его ещё живым. Гейл даже не мог дышать – он тяжело и надрывно хрипел, терзаемый пытками жесточайшей боли, и бездумно рвался из наших рук, пока не получил обезболивающее, вышвырнувшее его из сознания. Прости меня, Гейл, если сможешь, потому что я никогда себе не прощу того, что тебе пришлось и ещё придётся вынести...--------------------
Гейл ...Не знаю, сколько пролежал так, но на этот раз очнулся неудачно. Похоже, время ангелов прошло. Китнисс здесь нет, зато нарисовался её жених. Какого чёрта?! Только его не хватало! – Где Китнисс? – Сейчас вернётся. Пошла за снегом. Надеюсь, не врёт. У меня и без того полно причин его придушить. . – Слушай, парень, – мой голос звучит как-то странно. Ну, ничего, поймёт. – Мне плевать, что ты себе придумал, но знай: ты – не её выбор. Тебя ей навязали из-за Игр. Она просто выживала. – Я знаю. Он мрачный. Да уж, радоваться тут нечему. – Спроси её об этом сам. Если хватит смелости. Он может прятать глаза сколько угодно, но я вижу – спросить о таком не решится. Ещё бы, только полный придурок откажется от такой девчонки, как Китнисс. И неважно, как её заполучить. Пусть даже построить всё на лжи. Но я так просто мириться с этим не буду. Выбирать может только она.