Нежность

«Я могу сломать твою шею тремя пальцами. Я могу вырвать тебе горло, не приложив для этого никаких усилий. Я лучше по всем параметрам. Ловкость, скорость, выносливость. Сила. Я могу раздробить тебе оба колена за две секунды. И ты это отлично понимаешь». – Какого черта ты делаешь? – Камуи улыбается, что означает ровным счетом ничего. Он улыбается когда ест, улыбается когда убивает. Улыбка Камуи – это одно из самого прекрасного, что Шинске видел в последние годы. – Мы договаривались, что ты будешь молчать. Шинске застегивает наручники и откидывает ключ в сторону. Если Камуи что-то не понравится, а ему не понравится, он может сломать что угодно. С простым металлом он отлично справится, доказано и подтверждено. Камуи молчит и смотрит. Кимоно на Такасуги сползло с одного плеча. Его грудь вздымается часто. Глаз прикрыт, а на губах легкая, мечтательная улыбка. Камуи готов поклясться, что в голове у Такасуги играет музыка. Или отряд джои разбивает аманто, как в старые добрые. Интересно, задумывается ли он о том, что трахается с аманто? Такасуги касается языком шеи. Камуи поворачивает голову, открывая доступ. «Я могу вырвать тебе сердце. Буквально. Четыре секунды. Проломить ребра. Сломать каждую из костей в твоем теле». Прикосновения Шинске невесомые, с трудом заметные. Он почти лежит на Камуи. Его пальцы легко скользят по груди, язык по скуле, а волосы щекочут щеку. Такасуги проводит языком по губам Камуи. Вынуждает приоткрыть рот. Он любит вынуждать людей делать что-либо. Камуи слушается, ему интересно как это будет дальше. Такасуги никогда не целуется долго. Он отстраняется, кладет одну руку на запястья Камуи. Коленом раздвигает ноги. Камуи слегка дергается, и ладонь на его запястьях предупреждающе сжимается. «Я могу сломать твой позвоночник. Все тридцать два позвонка по отдельности», – лениво размышляет он, пока Шинске плавным движением перемещается вниз. Губы Такасуги сухие, кожа шелушится. Эти губы приятнее всего ощущаются именно на члене. Такасуги гладит языком, проводит прохладными пальцами и, наконец, смыкает на члене губы. Он внимательно следит за реакцией Камуи, заглатывая член полностью или выпуская изо рта. Техника у Шинске хромает, конечно. Но все перекрывается старанием. Когда Такасуги проводит пальцами по внутренней поверхности бедер, Камуи осознает что ему надоело. Семь секунд, и Шинске прижат к стене. Еще около восьми секунд, и Такасуги тихо вскрикивает и скребет пальцами стену. Камуи двигается быстро, одной рукой натягивая на себя узкие бедра. Другой упирается в стену рядом с лицом Шинске. Такасуги стонет. Громко. Кусает губы и прикрывает глаз. Камуи кусает его в плечо, шею, снова плечо. Он увеличивает темп. Стена под пальцами хрустит, мелкая крошка сыплется на пол. Камуи изо всех сил контролирует себя, что бы не сломать Шинске ногу. «Я могу убить тебя стольким количеством способов, ты и представить себе не можешь». Такасуги двигает бедрами, стонет в голос. Его кимоно безжалостно порвано. Голос срывается. Он дотягивается и целует руку Камуи. Камуи вздрагивает и впивается зубами в белое плечо. На губах вкус крови. Самой сладкой крови во Вселенной. «Если мне когда-нибудь придет в голову такая мысль, я смогу с легкостью посмотреть на твой мозг. Я могу за неделю истребить население этой планеты. Я могу опять сломать тебе запястье». Черт. Камуи кончает, вбиваясь в содрогающееся после оргазма тело. Он тяжело дышит, разжимает руку на стене. Теперь там дыра. Разжимает руку на бедре Такасуги – там останутся синяки. Камуи облизывает губы и смотрит на плечо. Там – четкие следы зубов и кровь, ручейками текущая вниз и впитывающаяся в остатки кимоно. Камуи смотрит, как Такасуги поворачивается. На его губах улыбка. Его пальцы скользят по лицу Камуи, размазывая кровь. «Я лучше по всем параметрам, – думает Камуи, – я быстрее. Сильнее. Выносливее». Он подхватывает Такасуги на руки и несет к кровати. Тот тихо смеется в ответ. «Совершенство, – думает Камуи, – вот так оно и выглядит на этой планете».