Год в насмешку

Необычайно острое лезвие скользило по моей щеке. Машинальными движениями дрожащей кисти вновь избавлялся я от густого поля седой щетины, вглядываясь в заляпанное овальное зеркальце. И вновь я провёл бритвой по шее, надеясь распрощаться с остатками колкого ряда волос, но резкий неуправляемый рывок морщинистой руки освободил бордовые потоки моей крови, испачкавшие рваную клетчатую рубашку. Редкие капли её украсили собой косо стоящую раковину. «Совсем не неожиданно…» - подумалось мне. И действительно, с каждым днём всё меньше шансов оставляла мне старость. Оно и ясно, в своё седьмое десятилетие я прекрасно понял все её планы. Но что же теперь? Оставалось только заклеить пластырем порез и продолжить собираться. Сегодня важный день и я просто обязан успеть. Приодевшись в свой лучший костюм, я поковылял к двери. Рваные коричневые туфли просто не могли подойти под старый серый пиджак, но разве у таких людей, как я, есть выбор? Оглушающий скрип ветхой двери вновь открыл для меня все тот же мир. Медленно спустившись со второго этажа, я отправился к автобусной остановке. Может, большинство и не поняло бы то, что я торопился, но быстрей было просто невозможно. Не скажу, что обожал всех своих родственников, но к пятилетней внучке у меня, как и у каждого благоразумного деда, были безумно нежные чувства. И именно ради её дня рождения мне пришлось сегодня в спешке прощаться с несколькими миллилитрами густой, темной крови. За несколько минут я все-таки дошёл до желанной остановки. За последние годы ожидание стало неотъемлемой частью моей скромной жизни, поэтому десятки его минут летели, словно единицы. С трудом поднявшись по ступенькам автобуса, я оказался в знакомой обстановке переполненного салона общественного транспортного средства. Схватившись за поручень, я и минуты не проехал стоя. Какой-то молодой человек вскочил и, как это часто случается, предложил мне место. Я бы стыдился, но это стало уже слишком обыденной ситуацией. Покорно приняв его любезность, я всю дорогу ехал, наблюдая привычные виды. Пристав к очередному бордюру, автобус замер, ожидая моего выхода. Оказавшись снаружи, я глубоко вздохнул и устремился к стальной чёрной калитке. Вскоре ни один прохожий не могу видеть мою сгорбленную фигуру, растворившуюся в тенистой роще. Весь оставшийся путь я уже не держал тяжёлые потоки слез в себе. Пробегая по морщинистым щекам, они будто бы исчезали, капая на пыльную тропинку. Уже скоро стоял я у знакомого ряда гранитных плит, скромно называющих имена всех моих потомков, и поздравлял крохотную хозяюшку одной из них с днём появления на свет. Это был первый день рождения, который она не могла отпраздновать. И первый год, подброшенный жестокой шуткой судьбы мне в насмешку.