Lost Secrets

Люди узнали все. Раскрыли все его тайны, его секреты. Узнали о том, что он так отчаянно пытался скрыть. Они хотели знать. Что ж, им удалось украсть у Томлинсона личный дневник и выложить его на всеобщее обозрение. Им удалось разрушить Луи полностью. Все его мечты, надежды и страхи теперь не принадлежали парню. Каждый второй пользователь интернета прочитал его дневник, в котором Томлинсон так старательно записывал свою жизнь с того самого Х-фактора. Они узнали все. И многие, а точнее, почти все отвернулись от парня. Модест заставил выплатить огромную сумму денег, из-за которой Луи теперь повяз в долгах, и вышвырнул его из группы. Бывшие друзья, узнавшие об истинной сущности парня, запретили ему общаться с ними. Лиам, Зейн, Найл… они не имели ничего против того, что Луи такой, но пресловутый Модест запретил общаться с ним. А Гарри… Гарри просто пропал. Он все еще не может выйти в свет, хотя фанаты наоборот поддерживают его. Узнать такое о своем лучшем друге – ужасно, и Стайлс не выдержал. Луи винит себя в том, что Гарри прячется. Он не должен был говорить – точнее, писать – ничего из того, что сейчас находится на всеобщем обозрении. Не должен был говорить ни слова о Гарри, хотя его имя встречается почти на каждой строчке. Все начинается безобидно: Луи просто рассказывал о своем новом друге, просто описывал изменения своей жизни в небольшом блокноте с потертой обложкой. Но с каждым предложением, с каждым новым днем можно было проследить, как изменялось отношение Томлинсона к кудрявому. Все чаще вместо эпитетов «смешной», «веселый», «интересный» встречались такие, как «милый», «загадочный», «красивый». И в один день парень написал то, что не должны были узнать другие. Эти слова, всего несколько слов, стали роковыми в решении судьбы, стали тем, из-за чего весь интернет уже несколько дней осуждает парня. «Я уже не представляю жизни без него – без моего любимого Гарри». Любимый. Возможно, именно тогда к Луи пришло осознание того, что Гарри нравится ему чуть больше, чем друг. Возможно, тогда и решилась его дальнейшая судьба. Он смог признаться самому себе лишь через месяц. Луи уже не способен вспомнить, как понял это. Просто однажды уверенно сказал себе, что любит Стайлса. Что он тот единственный, с кем Томлинсон счастлив. Только вот признаться ему он не смог. Гарри никогда не говорил и не намекал, что Луи нравится ему. А шатен просто не мог быть отвергнутым, поэтому молчал, страдая в одиночестве и высказывая свои чувства лишь дневнику. Только теперь они известны всем. Люди, не ценящие настоящих эмоций и чувств, насмехаются над парнем, над его влюбленностью. Им не знакомо это возвышенное чувство, а страдает теперь Томлинсон. Гарри не общается с ним. Он не сказал и не написал ему ни слова. Луи ожидал, что кудрявый позвонит ему или отправит сообщение, в котором выскажет всю свою ненависть или… любовь. Да, не смотря на все произошедшее, парень все еще желал и в какой-то мере верил, что Гарри испытывает к нему те же чувства. Только Стайлс молчал, не давал интервью, никак не комментировал эту ситуацию. Тысячи репортеров пытались взять у Луи интервью, и его даже пригласили на благотворительный вечер, что проходит через три дня. Вот только Томлинсон не собирается идти туда и чувствовать все эти взгляды, полные ненависти и презрения. Его пригласили лишь из-за того, что он в центре скандала. Даже Модест не знает, что у парня есть приглашение. Луи больше не часть группы. Теперь он никто. Через месяц все утихнет, и люди окончательно забудут о нем, а Луи вернется к своей обычной жизни, какой она была до шоу, до всей этой известности. И лучшим решением для Томлинсона было просто забыть о группе, забыть о фанатах, забыть все то, что было. Но он мучает себя, каждую минуту обновляя официальную страницу One Direction, где теперь ни на одной фотографии не было Луи. Он хотел узнать хоть что-то о Гарри, хотел понять, что он смог восстановиться, что он вновь живет. Но ни одной новости, ни слова об участниках бой-бэнда. Луи так привык, что на странице ничего не появляется, что не сразу заметил изменения. Лишь через минуту, когда вновь полез обновлять страницу, он увидел запись: «One Direction выступят с новым синглом на благотворительном вечере 29 августа! Будем рады приветствовать вас там, после шоу у парней состоится интервью, в котором Гарри, Лиам, Зейн и Найл расскажут о новом альбоме, обсудят клип и многое другое». Узнать об этом было так неожиданно, что Луи некоторое время просто сидел с открытым ртом и перечитывал, пытаясь убедиться, что он не ошибся. Где-то после 50 прочтения парень подскочил на ноги, переворачивая все в комнате в поисках приглашения. Гарри будет там, он будет на этом вечере, и Луи тоже может попасть туда. Он может извиниться, объясниться. Вряд ли, конечно, Стайлс захочет его слушать, но попытка не пытка. Возможно, он лишь испортит все. Помешает Гарри прийти в себя, напомнит о том, что парень пытался забыть. Но Луи должен сказать то, что шепчет ночами в пустоту. Должен извиниться и попросить не бросать его. Он не знает, чего ждет от Гарри. Но точно не того, что кудрявый примет его с распростертыми объятиями… или именно этого? В этой ситуации можно либо выиграть, либо проиграть. Либо Гарри признается в своих чувствах, либо проклянет его. Либо счастье, либо боль. И Луи подозревает, что будет второе, но не может не попробовать, если есть шанс, хоть малюсенький, но есть. Приглашение находится через два часа, валяющимся под кроватью. К этому времени Томлинсон уже отчаялся и считал, что судьба намекает. Пытается подсказать, что нельзя туда ходить, но разве это может остановить шатена? Бумажка помята, а уголок оторван: Луи не особо заботился о нем и думал, что вообще не пойдет. Хорошо хоть не выбросил. Томлинсон готов целовать эту бумажку, что и делает, потому что у него есть шанс увидеть Гарри. Все три дня проходят в заботах о том, что надеть, что сказать, как вести себя. Луи даже забывает о том, что должен был навестить родителей, которые в тот же день позвонили ему, беспокоясь о сыне. Тот лишь извинился, не столько думая о разговоре, сколько о том, что лежит на прилавках в магазинах. Мама, взволнованная таким поведением сына, послала Лотти навестить его. Она застала его в квартире поздно вечером, измученного и о чем-то волнующегося. Вся одежда из шкафов валялась на полу, а ее было много, но ничто не нравилось Луи. Сначала он думал пойти в том, в чем обычно ходил на благотворительные вечера, когда еще состоял в группе, но ему не хотелось надевать что-то во второй раз. Чтобы Гарри не подумал, что у него недостаточно денег на новую одежду. Да и какая разница, что так и есть? Лотти лишь покачала головой, в который раз убеждаясь, что ее брат может быть полным придурком, и пообещала пойти в магазин вместе с ним на следующий день. Луи, на радостях, чуть не задушил сестру в объятиях. Всю ночь они не спали: обсуждали жизнь парня, а сестра пыталась хоть как-то его поддержать. Конечно же, она волновалась. Вся семья волновалась. Ни один из родственников не отвернулся от парня, ну, близких родственников. Они были тем единственным, что не давало Луи упасть. И сегодня Томлинсон лишь убедился в этом, бесконечно благодаря любимую сестру, с которой он не так часто общался раньше из-за работы. Но сейчас у них было полно времени, чтобы вспомнить друг друга. Чтобы Луи смог объяснить Лотти, когда стал геем, а она лишь пошутила, что знала это гораздо раньше, когда в юношестве в обиде называла его таким. Нужно ли говорить, что утром Луи не пожалел ни себя, ни сестры и сразу направился в магазин? Лотти, не выспавшаяся и, следовательно, злая, послушно шла за братом, отвергая все, что он предлагал. В конце концов, они разошлись по разным углам магазина, чтобы осмотреть все в одиночку. Одежда, выбранная Луи, больше походила на повседневную: джинсы и цветные футболки. Все это тут же было убрано «куда подальше», а потом Лотти запихнула брата в примерочную, заставляя надевать все, что принесла. - Этот наряд я специально оставила напоследок, - уставшая от непрекращающихся «не хочу, не буду» Лотти протянула Луи последний комплект одежды. – Он прекрасен, и даже не смей отказываться. Сейчас у тебя нет выбора. Даже не смей говорить, что не сможешь надеть это. - Лотти… ты издеваешься? Я… я не готов к этому! – сестра зашла в примерочную к парню, с довольной улыбкой осматривая наряд брата, что был именно тем, который нужно было надеть. На простой белой футболке, что выбрала Лотти, был изображен высоко поднятый средний палец… в цвете радуги без голубого. Это было слишком резко для Луи, он действительно хотел сказать это людям, что сейчас ненавидели его, но… слишком смело. Футболку с неприличным знаком и гейской радугой дополняли обычные светлые джинсы, правда, какие-то слишком узкие, и галстук-бабочка яркого красного цвета. - Ты сможешь, Луи, и это даже не обсуждается! Так что, снимай скорей и пошли, - довольная собой и тем, что парень послушался, сестра вышла из кабинки с радостной улыбкой. Мало того, что им удалось найти что-то, она была рада еще и тому, что повела себя так умно. Потому что, да, это действительно сильно – показать всем, что ты думаешь о гомофобах. Ее достали все эти разговоры о брате. Почему бы не уяснить раз и навсегда, что им плевать на таких? Луи, еще немного повозмущавшись, согласился, не представляя, как пойдет в этом. Но он сможет, ведь правда? Это было именно тем, что идеально подходило к ситуации. Пора показать, что ему плевать на всех. На всех, кроме одного, но это уже не так важно. Хотя для Луи Гарри и был самым важным. Следующий день наступил слишком быстро и неожиданно: проснувшись, шатен даже не сразу вспомнил, что сегодня решается его судьба. Что сегодня он встретится с Гарри. Что сегодня он либо потеряет, либо обретет счастье. Лотти с самого утра настраивала брата, обещая, что все пройдет хорошо. Даже напоила его успокаивающим перед самым уходом. Одежда, идеально отглаженная и при том не раз, уже висела на стуле. Время медленно, но верно приближалось к шести: часу, когда Луи должен уйти. Лотти буквально одела брата, даже не слушая все его стенания и рыдания. «Ты сможешь», был единственный ответ, что она давала на его возмущения и просьбы. Луи знал, что это последний шанс, и не мог упустить его, но боялся так сильно, что был готов отказаться. Но разве любящая сестра позволит ему разрушить свою жизнь? В последний раз обняв брата, она заставила его выйти из дома и проследила за тем, как парень сел в машину. Всю дорогу Томлинсон не мог усидеть на месте: все время вертелся, спрашивал у водителя такси, долго ли осталось ехать. Тот лишь раздраженно цокал языком, но не грубил парню, видя, как он волнуется. Вскоре Луи уже решился отказаться и собирался попросить остановить машину, когда таксист сам заглушил автомобиль у обочины. - Приехали, парень. Удачи тебе. Луи улыбнулся и, расплатившись, вышел из салона. Он подождал, когда машина уедет, и лишь тогда развернулся в обратную сторону от места, где проходил благотворительный вечер. Телефон засвистел, извещая о приходе нового сообщения, и Томлинсон достал его из кармана слишком узких джинс. «Луи, помни, что это последний шанс. Я верю в тебя, не подведи. И даже не смей сбегать! :)». Именно это сообщение, именно это напоминание от Лотти сейчас было нужно парню, и он уже более уверенно развернулся, направляясь к большому яркому зданию. У входа толпились фанаты, в надежде увидеть своих кумиров, крича и свистя, приветствуя их. Луи чувствовал себя до жути неуютно, когда протягивал пригласительный охраннику. Тот лишь кивнул ему и пропустил в живой коридор из людей. На улице неожиданно стало холодно, и Томлинсон почти бежал, опустив голову, желая лишь быстрее оказаться в здании. Люди молчали, не кричали и не визжали, как делали это в приветствие других знаменитостей. Луи успел несколько раз проклясть себя за то, что все же согласился надеть эту футболку, и вообще прийти сю… - Луи, ты молодец! – послышался крик какого-то парня, и Томлинсон заметил копну рыжих волос и два высоко поднятых больших пальца. Шатен благодарно улыбнулся ему, продвигаясь дальше, и все больше и больше людей кричали ему что-то в след. - Мы верим в тебя! - Проваливай отсюда, педик! - Ты сильный! - Ларри реальны! Такие разнообразные высказывания, но в основном толпа поддерживала его. Луи был бесконечно благодарен им, уже более уверенно двигаясь вперед, приветливо улыбаясь и выпрямившись. Как раньше, только сейчас некоторые люди смотрели на него с ненавистью. Но Луи сильный, и ему плевать на тех, кто не поддерживает парня. Он сможет. Со все такой же благодарной улыбкой парень зашел в здание, осматриваясь в поисках входа в основной зал, где будет проходить концерт. В фуршетном зале уже собралось много гостей, и Луи направился туда, не обращая внимания на людей, что смотрели на него. Некоторые глядели с удивлением, кто-то с гордой улыбкой, будто знали, что он сможет сделать это, кто-то с неприязнью. Но сейчас Томлинсон, заряженный приветствием фанатов, лишь продвигался вперед, по пути даже здороваясь с бывшими коллегами. - Луи! – парень остановился на секунду у стены, где было не так много народу, чтобы прийти в себя, когда чей-то приветливый голос позвал его. – Я так рад тебя видеть, Лу! Томлинсон не успел ничего понять, когда оказался в объятиях какого-то парня. Он тут же узнал в улыбчивом блондине Найла, что, кажется, был действительно рад его видеть. Хоран был одет в узкие черные джинсы и пиджак с белой рубашкой – подходящий наряд для такого места, в отличие от футболки, что надел Луи. - Я так рад тебя видеть, Томмо, - улыбнулся Найл, и его улыбка стала еще шире, когда парень увидел футболку Томлинсона. – Мы скучаем по тебе. Как жизнь? Луи был поражен тому, что блондин так спокойно разговаривает с ним, будто ничего не произошло, будто они все еще друзья, но, похоже, что так и есть. - Нормально. Вот, пришел сюда, не знаю зачем, - Луи неуверенно пожал плечами, осматривая глазами зал в поисках кудрявой макушки. - Эй, ну, ты чего? Не кисни, бро! – Найл пихнул парня в плечо и рассмеялся, и это было именно тем, что разрушило все остатки сомнения в Томлинсоне. Даже если он не сможет поговорить с Гарри, он будет знать, что Найл не бросил его. Что есть люди, что все еще поддерживают его. – Черт, Лу, прости, но мне надо бежать. У нас выступление, и мы собирались порепетировать… о! а не хочешь пойти со мной? Луи испуганно замотал головой, потому что еще не был готов к этому. Найл, зная, что вряд ли его возможно переубедить, махнул на прощание и ушел, смешиваясь с толпой. Со счастливой и уверенной улыбкой Луи теперь решил обследовать зал. Они уже были здесь в прошлом году, но с тех пор многое поменялось. Не только в дизайне здания, но и в том, кем он сейчас является. - Здравствуйте, Луи Томлинсон! Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? – один из репортеров, что ходили по залу и брали интервью у всех, кто хоть немного интересовал людей, протянул к парню микрофон. Луи решил, что ничего плохого в том, что у него возьмут интервью, нет. - Да, конечно. - Прекрасно. Расскажите, это правда ваш дневник? Луи закатил глаза, потому что это был самый глупый вопрос, что можно было задать, но все же ответил на него. - Да, это мой личный дневник, - парень сделал акцент на слове личный. - Тогда как он оказался в руках у других? - Я выронил его в аэропорте, когда возвращался в Лондон, - парень, поморщившись, вспомнил тот день. Буквально через несколько часов, когда он только приехал домой, ему позвонили из Модеста и попросили прояснить ситуацию. - Чего вы ждете от сегодняшнего вечера? Зачем пришли сюда? Вы хотите восстановить общение с другими участниками группы? - Я…я не знаю, зачем пришел, если честно, - Луи грустно усмехнулся. – Мне хотелось показать людям, что меня не задели все те слова, что говорят хейтеры. Я всегда был таким, и если кто-то не готов, я не виноват. - То есть, вы не против того, что ваш дневник оказался в руках фанатов? - Конечно, мне неприятно. Я бы не хотел, чтобы все мои секреты раскрылись в такой форме. Но, знаете, - Луи посмотрел прямо в камеру. Он хотел казаться сильным, но, если приглядеться, можно было заметить, что его глаза наполнились влагой, - это не сломало меня. - Спасибо большое за интервью! – парень, что задавал вопросы, махнул рукой мужчине с камерой, и они удалились. Луи, тяжело вздохнув, развернулся, чтобы пойти в зал. Или чтобы найти Найла. Или чтобы просто отойти туда, где не так много народа. Он не знал, зачем развернулся. Единственное, что он знал - прямо напротив него, в пятнадцати метрах, стоит парень, что изменил Луи навсегда. Что являлся причиной его существования. Зеленые глаза, наполненные влагой, встретились с голубыми, что тоже были на грани слез. Луи неуверенно улыбнулся и махнул рукой, и ему даже показалось, что Гарри собирается ответить тем же, но лишь показалось. Потому что он нахмурился и показал парню средний палец, злобно улыбаясь, будто довольный тем, что смог разбить ему сердце. Будто довольный тем, что Луи упал, наконец, упал. Даже при том, что у него была поддержка в лице Лотти, Найла, всей семьи. Он упал. Томлинсон не скрывал слез, когда бежал в туалет, чтобы привести себя в порядок. Даже сейчас он не ушел, хотя должен был сбежать из этого здания. Должен был бежать от того, что разрывало сердце на части. Он просто должен был оставить все позади, но… не мог. Гарри ненавидит Луи, и он хочет извиниться перед кудрявым, потому что действительно виноват. Не сейчас, немного позже, но на этом вечере. Он итак потерял многое, осталось совсем чуть-чуть, чтобы разбить себя полностью. Умывшись холодной водой, парень вышел из туалета, пытаясь улыбаться. Он сразу направился в зал, в котором находились столы и стулья и проходил концерт. Заняв свое место рядом с незнакомыми ему людьми – скорее всего, чьи-то родственники, которым повезло достать билеты на этот вечер – он перевел взгляд на сцену, даже не пытаясь найти, где сидит теперешний состав One Direction. На сцене выступило несколько музыкантов, затем вышел мужчина, организовавший вечер, и поблагодарил всех, кто пришел, объясняя, куда пойдут заработанные деньги. Позже выступило еще несколько человек, прежде чем на сцену вышли те, кого Луи ждал. Они были прекрасны: улыбчивые, не смотря ни на что, идеальные, как и всегда. Беззаботный Найл, задумчивый Зейн, дружелюбный Лиам и… Гарри. Просто Гарри, потому что Луи не мог подобрать слов, чтобы описать его. Парень всегда восхищался кудрявым, его умением держаться на сцене и прятать эмоции, его внешним видом и прекраснейшей улыбкой. И в этот раз он тихо подпевал наизусть выученные слова, отмечая, что голос Гарри дрогнул, когда он начал петь соло, ранее принадлежавшее Томлинсону. Луи улыбался, а глаза наполнялись слезами. Он не мог описать свои чувства сейчас. Он был горд за парней, но все же чувствовал себя одиноким. Он скучал по ним, несомненно, все же четыре года, что они провели вместе, сплотили ребят. Они были хорошими друзьями, а сейчас общение резко прекратилось. Теперь Луи был в этом мире, а парни в том, другом, недосягаемом. Они закончили выступление и вернулись в зал под громкие аплодисменты. Осталось всего несколько номеров, после чего вечер закончиться, а Гарри отправиться на интервью. И тогда у Луи не будет шанса сказать все то, что хочется. Кудрявый даже не захочет слушать его. Надо говорить так, чтобы у него не было выбора. И, кажется, Луи придумал, как сделать это. Возможно, это была худшая идея, что приходила на ум парню. Но уже поздно отменять что-то, поэтому он лишь достает телефон и начинает что-то быстро печатать там, высунув язык от усердия. Сохранив файл, Луи встал и направился к месту, откуда выходили выступающие. Договорившись с парнем, что объявлял номера, и даже заплатив ему кругленькую сумму, Луи одолжил гитару, что лежала у сцены, и стал ждать. Коленки тряслись, так же как и руки, сердце бешено стучало, и Томлинсон не был уверен, что готов. Но уже поздно. - А сейчас давайте поприветствуем на сцене еще одного нашего гостя, Луи Томлинсона! Шатен вышел на сцену, и как только люди увидели его, сразу опомнились от шока и начали аплодировать, чтобы поддержать парня. Он принес с собой стул и поставил в центре, перед микрофоном. Несколько секунд в зале стояла тишина, пока Луи садился и настраивал гитару. Он уже проклял себя несколько раз, но потом посмотрел в зал, на стол, за которым сидели недавно выступившие. Найл улыбался, Лиам показывал большие пальцы, а Зейн кивнул в знак приветствия. Они были здесь и поддерживали его. Луи не осмелился перевести взгляд на Гарри, а опустил его на гитару. - Эм, здравствуйте. На самом деле, я не собирался выступать, - Луи прочистил горло, благословляя Бога за то, что гитара прикрывает рисунок на футболке. – Но кое-что поменялось, и я здесь. Прошу простить за это, слова вообще были созданы буквально минуту назад, и кому-то они могут показаться бредом. А так и есть, между прочим, - зал тихонько засмеялся, что подбодрило парня. – Я просто хочу, чтобы меня услышали. Парень начал играть, аккуратно перебирая пальцами струны и, наконец, поднимая взгляд на Гарри. Тот сидел, нахмурившись, с напускным любопытством рассматривая скатерть. Будто боялся посмотреть на Луи. Томлинсон пел, не опуская взгляда на экран телефона, где был текст песни, потому что хорошо запомнил их. All the secrets I wanted to keep/Все секреты, что я хотел сохранить Just faded away from me. /Просто исчезли от меня. My sorrow is so deep,/Моя печаль так глубока, My life can’t anymore be./Моя жизнь не может больше быть. It was a private part/Это была личная часть And now my own life is gone./И сейчас моя собственная жизнь ушла. Have to restore broken heart/Должен восстановить разбитое сердце That was to everyone shown./Что было показано всем. Глаза Луи наполнялись слезами, когда Гарри, наконец, поднял свой взгляд. Он все еще хмурился, губы сжаты в узкую полосу, а пальцы нервно теребят пуговицу на пиджаке. Возможно, он понял, кому посвящена песня, и о чем она вообще. Томлинсон начал петь припев. I thought you will be nearby,/Я думал, ты будешь рядом, Will help to stand up once more…/Поможешь подняться еще раз… But without saying “goodbye”/Но не говоря «пока» You left. And my life is so/Ты ушел. И моя жизнь тикая Useless, killing/Бесполезная, убивающая Everyday I’m feeling/Каждый день я чувствую I have no meaning/Что не имею никакого значения For you./Для тебя. Гарри был разозлен. Он сжимал и расслаблял кулаки, кусал губу и неотрывно смотрел ну Луи. Казалось, будто он ненавидит то, что Томлинсон заставляет слушать. Он не собирался слышать то, что парень хотел сказать. Он просто должен был игнорировать его, но… как? Начался уже второй куплет, а Луи все еще держался и не останавливался. You did it. You won again./Ты сделал это. Ты победил снова. I can’t help remembering your smile./Я не могу не вспоминать твою улыбку. It makes me feel real pain/Это заставляет меня чувствовать настоящую боль Even after such a long while./Даже после такого долгого времени. I asked you to come back/Я просил тебя вернуться Praying on my knees./Молясь на коленях. It’s like a very hard whack/Это как очень сильный удар But now my heart do feels./Только сейчас мое сердце чувствует. Слеза скатилась по лицу парня, но он не мог вытереть ее. Он неотрывно наблюдал за Гарри, будто рассказывал только ему, что было правдой. Эта песня своеобразная исповедь, Томлинсону хочется рассказать, что он чувствует. Хочется рассказать о том, на что он надеялся и о чем мечтал. О том, чему не удалось сбыться. I thought you will be nearby,/Я думал, ты будешь рядом, Will help to stand up once more…/Поможешь подняться еще раз… But without saying “goodbye”/Но не говоря «пока» You left. And my life is so/Ты ушел. И моя жизнь тикая Useless, killing/Бесполезная, убивающая Everyday I’m feeling/Каждый день я чувствую I have no meaning/Что не имею никакого значения For you./Для тебя. - Заткнись! – Луи вздрогнул, когда услышал громкий крик Гарри. Он перестал играть и опустил гитару на пол. Все взгляды сейчас были обращены на кудрявого, который был реально разозлен. Он поднялся со своего места, глядя прямо в глаза Луи. - Заткнись! Ты не имеешь абсолютно никакого права говорить этого! Гарри встал из-за стола и направился к сцене, чтобы быть ближе к Луи. Шатен подумал, что тот хочет его ударить, но он заслужил этого. - Я… я должен был сказать это, - прошептал Томлинсон, и его голос был прекрасно слышен, потому что микрофон никто не выключил. - Ты ничего не должен! –продолжал кричать Гарри, по ступенькам забираясь на сцену и направляясь к Луи быстрыми, тяжелыми шагами. – Ты итак разрушил все! Ты можешь не мешать этому, хоть раз? Можешь просто уйти? - Я не могу, Гарри, - шептал Луи, отходя назад, желая сбежать. Слезы свободно скатывались по его лицу, когда он вдруг развернулся и пошел прочь, прочь от того места, где осталось его сердце. - Стой, придурок! – причал сзади Гарри. – Ты – жалкий трус, даже не можешь ответить мне! В зале восстановился концерт, хотя вряд ли кто-то был заинтересован им. Такой скандал прямо на сцене – что-то новенькое. Луи уже не шел – он бежал, бежал прочь, спотыкаясь, но не падая. Потому что уже упал. Парень слышал позади себя шаги, которые тоже участились, когда он начал двигаться быстрее. Они бежали в темном коридоре, что вел на улицу. Здесь не было камер, здесь не зачем притворяться. Единственный луч, что освещал коридор, был от ламп в другом зале, поэтому разглядеть что-то было можно, но с трудом. - Стой, блять! – злобно проговорил Стайлс, хватая Луи за плечо и толкая к стене. Шатен больно ударился спиной о холодную поверхность, зажмуривая глаза и мечтая о том, чтобы это все закончилось. – Зачем ты пришел? Зачем, скажи, зачем? – голос Гарри был злым и отчаянным одновременно, будто он боролся сам с собой. - Я… я не знаю, - Луи вздрогнул, когда его запястья оказались сжаты, будто в тисках. Гарри прижался к нему всем телом, не позволяя двигаться, и Томлинсон бы даже наслаждался этой ситуацией, если бы Стайлс не дал ясно понять, что ненавидит его. - Так какого хрена ты мешаешь мне жить? – Гарри не говорил – он шептал, но это пугало шатена. – Сначала это твое признание… ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить? Представляешь, сколько условий выдал Модест? Он не позволяет мне видеться с тобой, вспоминать о тебе, говорить о тебе. Думать о тебе. А я… я не могу. - Отпусти, Гарри, мне больно, - пропищал Луи, отчего хватка на его запястьях ослабилась, но его все еще не отпускали. - Ты должен был уйти. Просто дать нам жить дальше, но ты… ты вернулся, и не позволяешь забыть себя. Ты хоть знаешь, что я чувствую? - Прости меня, я не хотел… Гарри не поцеловал его. Он не касался его губ своими нежно или сладко. Он кусал губы. Причинял боль. Заставлял Томлинсона извиваться. Гарри хотел, чтобы тому было больно также, как и ему. Он не мог жить с этим больше, и только все должно было наладиться, как Луи вновь возвращается. Стайлс улыбнулся, когда почувствовал привкус крови, что сочилась из недавно появившихся ранок на губах Луи. Он прижался к шатену еще сильнее, буквально вдавливая парня в стену. Его губы посасывали губы Луи, зубы больно кусали, а язык исследовал рот парня, не давая дышать. Они оба так долго хотели этого, что не могли остановиться. - Отпусти меня, блять, Стайлс! – парень со всей силы толкнул кудрявого в грудь, отчего тот отшатнулся и позволил шатену выбраться из объятий. – Что ты делаешь?! - Это ты что делаешь? Я думал, что ты… что ты… - Что я? Знаешь, Гарри, у меня есть чувства. И я люблю тебя, а не просто хочу изнасиловать или попользоваться. Пожалуйста, прекрати играться. Я не верю тебе. Луи сжал губы в тонкую линию, когда услышал, что Гарри смеется. Он запрокинул голову назад, а у глаз появились морщинки. Он смеялся над Томлинсоном, над его чувствами. Он беспощадно разрушал его, и шатен не мог оставить все без ответа. Он подлетел к парню в одно мгновение и с силой ударил по лицу, что-то среднее между пощечиной и нормальным ударом. Ему нравилось знать, что Гарри неприятно, что ему тоже больно. Стайлс резко замолчал, с улыбкой глядя на Томлинсона и потирая щеку. Гарри облизался, прежде чем вновь наброситься на парня, с силой прижимая его к стене, вовлекая в дикий поцелуй, не позволяя Луи выбраться. Только тот и не пытался. Он любил и не мог отказаться от того, что бы чувствовать поцелуи парня. Конечно, он хотел, чтобы они были настоящими. Но и этого достаточно. Гарри вдруг ослабил хватку, обнимая Луи и больше не кусая его губы, а лишь нежно посасывая, ласково играясь своим языком с его. Он больше не причинял ему боли, по крайне мере, физической. Его руки соединились за спиной Томлинсона, нежно оглаживая вдоль позвоночника. Гарри оторвался от парня лишь тогда, когда воздух закончился. Его глаза наполнились слезами, готовыми вот-вот скатиться по лицу. - Ты хоть знаешь, как я страдал? Я, блять, любил тебя, пожертвовал карьерой, когда отправлял тебе СМС-ки. Знаешь, сколько их было? Сто двадцать. Сто двадцать, и ты не ответил ни на одну! - Стоп-стоп-стоп, какие еще СМС-ки? – удивленно вскинул брови Томлинсон. Он бы точно запомнил, но его телефон молчал все это время. Гарри нахмурился, вдруг понимая, что сильно облажался. - Я отправлял тебе сообщения каждый день. Ты не получил ни одной? Луи покачал головой, на лице расцвела улыбка. Настоящая улыбка, не вымученная и не вынужденная. - Черт! Я давал Джейку свой телефон… это все Модест! – Гарри перестал обнимать Луи, с силой потирая веки. - Ты можешь сказать мне, что было написано там, - кудрявый смутился из-за слов парня, но все же решил рассказать. - Ну, в основном я писал, что тоже… люблю тебя, - Луи вздрогнул, услышав слова Стайлса, не веря им. - Ты меня… что? – Гарри улыбнулся и посмотрел в глаза шатену, закусив губу. - Я. Люблю. Тебя. Тебя. Люблю. Я, - медленно повторил он, глядя на то, как Томлинсон буквально расцветает. - Ты? Меня любишь? По-настоящему? Любишь, да? – поток вопросов все не заканчивался, и единственным способом заткнуть Луи было поцеловать его, что Стайлс и сделал. Сейчас он был непривычно нежен, думая о том, что чувствует Томлинсон. Ему хотелось высказать любовь, показать то, что так давно было спрятано за прикрытием под названием «друзья». Ему так долго приходилось скрывать свои чувства, что сейчас собственное счастье казалось почти невозможным. Но вот он, Луи, в его руках, рядом. Он вновь поверит Гарри, вновь вспомнит, как это – любить его. Он простит все то, что произошло, забудет все прошлое ради будущего. Он будет счастлив. Счастлив вместе с Гарри.