Casus belli

Волны накатывали на берег с негромким шелестом, ветер лениво шевелил ветки, солнце припекало все сильнее с каждой минутой. Время близилось к полудню. Карин поправила купальник, переступила ногами по горячему песку, сложила ладошки рупором и прокричала: – Идите обедать! Стоящий в отдалении от берега по пояс в воде Суйгецу обернулся и с улыбкой помахал ей рукой. А затем продолжил заниматься тем же, чем и до окрика: обливаться холодным потом и шарить руками в воде: – Сейчас! – отозвался он и забормотал под нос: – Сейчас... только найду... Сыно-ок, – так, чтобы не было слышно с берега, повысил голос он, – мамочка зовёт... шкуру с меня сдерёт... если я тебя не... найду! Попался! А, чёрт, медуза!!! – он сунул обожженные пальцы в рот. Карин на берегу являла собой обещание неминуемого возмездия. *** Сидящий под зонтом и закутанный в полотенце мальчик откусил еще арбуза, вдумчиво помусолил кусок во рту, нахмурился и уточнил: – Мам, так я тут зе? – Мы играем, дорогой, – пояснила Карин, – и папочка тебя обязательно найдёт, – она снова обернулась к полосе прибоя, и улыбка ее из нежной и ласковой превратилась в злобный оскал. – Когда-нибудь... обязательно… Обвинение Суйгецу во всех смертных грехах сегодня было решено начать с претензии за то, что он ужасный отец.