Это Почти Танец...

      Амбар на старой ферме Кастов являл собой довольно жуткое зрелище. Этой постройке, сколоченной из толстых досок, вероятно, еще дедом Эльзы, по всем законам природы давно полагалось бы сгнить и обратиться в прах. Но она стояла, словно полуразложившийся труп, словно скелет, бесстыдно щеголявший оголенными ребрами. Не самое лучше жилище для юной девушки, которой просто не посчастливилось родиться немножко другой.       Теперь Клайв Николи это понимал. От одного взгляда на сарай у него по спине пробегали мурашки. Потому что это было и не жилище даже, а тюрьма. Камера, обшитая досками и запертая на новый, прочный замок. Помотав головой в попытке отогнать неприятные ассоциации, мужчина тяжело вздохнул и отпер дверь ключом. Порыв резкого, пронизывающего ветра заставил его поежиться и побыстрее переступить порог внушающего трепет строения.       Внутри было значительно теплее. Расставленные по периметру просторного помещения обогреватели исправно справлялись со своей работой, создавая внутри приемлемую для теплокровного существа температуру. Приемлемую, но не комфортную – на дворе стоял февраль и ветер свистел и завывал в щелях, зиявших между рассыхающимися досками. Хорошо хоть света было достаточно – лучи поднимавшегося над горизонтом солнца пробивались сквозь деревянные стены, бросая полоски теней на заваленный полусгнившей соломой пол, по которому гуляли сквозняки.       Едва ли эту обстановку можно было назвать комфортной. Раньше Клайв даже не задумывался ни о чем подобном, но после дикого поступка, совершенного Эльзой вчера, эта мысль не шла у него из головы. Каково было Дрен расти здесь, в окружении всякого старья, оставленного тут за ненадобностью? Куда бы ни обращал он свой рассеянный взгляд, повсюду была лишь ненужная кухонная утварь, пришедшие в негодность инструменты, пустые банки. Даже старая, раскуроченная техника довоенного образца. Кое-что, Клайв знал это точно, до сих пор работало.       Но разве это место было подходящим, чтобы запирать здесь наделенное разумом и чувствами существо? Конечно, нет. Еще раз вздохнув, мужчина запер дверь на щеколду и принялся осматриваться в поисках Дрен. Девушки нигде не было. Ни в облюбованном ею уголке амбара, в который она стаскивала свои игрушки и который считала своим домом, ни на потолке в перекрестье старых, затянутых паутиной балок, ни даже в массивном резервуаре с водой.       «Наверное, она просто прячется и не хочет выходить. Учитывая вчерашнее происшествие, в этом нет ничего удивительного. Если бы кто-то взял и отрезал мне кусок хвоста, я бы тоже прятался. И какого черта Эльзе вообще вздумалось ее купировать?» – думал про себя Клайв, вращая головой и пытаясь не проводить параллель между сложившейся ситуацией и фильмом ужасов. Запах гниющего дерева и прелого сена забивался в ноздри. Доски под ногами скрипели с каким-то кошмарным звуком. Атмосфера была напряженная, если не сказать больше...       Отчаявшись отыскать юную химеру, порядком настороженный мужчина попытался заговорить с ней:       — Дрен? Эй, Дрен, ты где? Выходи, – сделав несколько шагов вглубь амбара, он услышал легкий шорох у себя за спиной. Сердце Клайва гулко застучало в груди, выбрасывая в кровь порцию адреналина, ускорявшего реакцию. Он резко обернулся и увидел ее. Дрен стояла у него за спиной, выпрямившись во весь свой невеликий рост.       Невысокая, хрупкая и абсолютно обнаженная девушка. На ней не было ни клочка одежды и Клайв без помех мог рассмотреть ее стройное, до болезненной ломкости, тело, состоящее словно бы из одних костей и сухожилий. Она стояла, раскинув руки крестом и переливчатая, радужная дымка расправленных крыльев, больше похожих на плавники летучей рыбы, окутывала узкие плечи, добавляя нечеловечности ее фигуре. Абсолютно лысая голова в сочетании с вытянутым лицом, состоящим из острых углов и четко очерченных линий, и белой, словно мрамор, кожей, создавала ощущение стерильно-чуждой красоты. И это впечатление лишь усиливалось при взгляде на глаза, в которых не было ничего человеческого. Аквамариновые, огромные, с крестообразными зрачками и почти отсутствующим белком.       Она была великолепна в блеске своей наготы и Клайв опешил, застыв на несколько секунд с открытым ртом. Не давая ему опомниться, Дрен набросилась на него, обняла руками за шею и поцеловала. Или, если уж быть точным, то просто прижалась к его губам своими пухлыми, нежно-розовыми губками, издавая мурлыкающие звуки. Его рука рефлекторно опустилась на талию химеры. При этом ее крылья вновь спрятались в кожистые мешки на предплечьях и локтях, как это часто бывало при волнении. А может быть, ее тело просто так реагировало на его прикосновения, пытаясь подстроиться и сократить разделявшую их чудовищную межвидовую пропасть.       Несколько минут Клайв наслаждался поцелуем Дрен, забыв обо всем на свете, но все-таки сумел «очнуться», отстранить ее от себя, сбросив с себя ее нечеловеческие, в которых было всего четыре пальца, руки. Против его ожидания, своенравная девушка совсем не противилась в этот раз, послушно повинуясь его прикосновению.       — Нет! Нет. Нет... – его срывающийся, хриплый шепот звучал так неубедительно, но Дрен все равно отошла назад, неуверенно переступив с ноги на ногу. Странно согнутые в коленях ноги, заканчивающиеся четырехпалыми, похожими на птичьи, лапами, дрогнули, как будто химера неуверенно стояла на полу. Она выглядела такой удивленной и, вместе с тем, такой расстроенной. Отступив еще на пару шагов, Дрен обняла себя руками за плечи, стыдливо прикрывая локтями маленькую высокую грудь, так и манившую прикоснуться к своей округлой нежности...       — Нет... – шепотом повторил Клайв, взмахнув пальцем перед лицом Дрен. – Так нельзя...       Химера отвернулась, избегая его прикосновений и этот беззащитный, надломленный жест заставил мужчину пожалеть о своей резкости. Девушка выглядела такой несчастной и расстроенной, что ему захотелось ободрить ее и утешить. Прикоснуться, погладить, прижать к себе, заключить в объятья... Конечно, это было бы неправильно... но так естественно. Соблазн прикоснуться к ее совершенной, нечеловеческой коже был столь велик, что Клайв не смог удержаться.       — Это неправильно... – продолжая шептать, он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к абсолютно гладкой коже ее затылка. Дрен тут же развернулась в его сторону всем корпусом и по-птичьи склонила голову набок, пытаясь разгадать перемену в его реакции. А мужчина меж тем заметил, что не может расстаться с ощущением ее кожи, совершенно не напоминавшей человеческую. Она была гладкой, без единого изъяна или волоска и оставляла ощущение легкого шелка, скользящего под пальцами. Клайв и не заметил, как его ладонь оказалась на щеке Дрен.       И вот тут химера осмелела и вновь потянулась к нему, прижавшись приоткрытыми влажными губами к его рту. И Николи поддался. Он просто подумал: «Почему бы нет?» Его влекло к этой удивительной девушке, и уже довольно давно. С той самой ночи на крыше амбара, когда на плечах у нее впервые развернулись крылья. Когда он сказал, что любит ее, еще не понимая всей глубины сокрытого за этими словами чувства, и Дрен впервые оказалась в его объятьях. Эти чувства лишь укрепились в нем после короткого танца, когда он учил ее двигаться под музыку.       «Действительно, а почему бы и нет?» Она сама пришла к нему, надеясь найти комфорт и утешение в его объятьях. Его создание, его приемная дочь... впрочем, сам Клайв, в отличии от Эльзы, никогда не относился к Дрен, как к дочери. Для него она была удивительным созданием с телом юной девушки, диким коктейлем генов и неудержимой любовью к сладкому. А из-за своей наследственности Дрен чертовски напоминала ему Эльзу... из которой убрали все недостатки и добавили пару животных черт. Что, к слову сказать, совершенно ее не портило.       — Но это так неправильно... – по инерции продолжал шептать эту фразу Клайв, отвечая на поцелуй Дрен. Сам, без всяких принуждений, положил руку на гладкий затылок химеры и притянул ее к себе. Мгновение она колебалась, удивленная резкой переменой в его поведении, но все же опомнилась, обвив руками за плечи.       Они целовались страстно и исступленно, иногда прерываясь лишь затем, чтобы вдохнуть воздуха, а затем снова смыкали губы, заключая друг друга в сладкий плен. Поцелуи становились все более и более долгими, почти затяжными, и уже совершенно не напоминали те легкие, почти целомудренные прикосновения, что были в начале. Дрен повторяла за ним, она запоминала, она училась. Причем так быстро, что этот прогресс даже немножко пугал.       Ее острый и тонкий птичий язык, скользивший во рту с потрясающим проворством, дарил Клайву целый каскад потрясающих ощущений. Дрен орудовала им столь ловко и, вместе с тем, столь нежно, что он потерялся в ощущениях, полностью отдавшись этой сладостной любовной игре, не имевшей ничего общего с его прошлым опытом. Невольно вспомнился первый «поцелуй» Джинджер и Фреда и их туго сплетенные языки. Здесь было что-то похожее...       Воспользовавшись его расслабленностью, Дрен перехватила инициативу. Переступая по полу четырехпалыми лапами, она толкнула Клайва к деревянному стеллажу, на полках которого лежала всякая рухлядь. Мужчина не ожидал этого и с его губ сорвался удивленный вздох, когда он на секунду лишился опоры, а затем почувствовал жесткие ребра досок, впившихся в спину. Дрен прижала его к надежной деревянной опоре своим телом, одной рукой сжимая его плечо, а другой и хвостом хватаясь за одну из полок. Ее правая нога обвилась вокруг его талии.       Чувствуя, как маленькая упругая грудь химеры прижимается к его поджарому торсу, будоража прикосновением затвердевших сосков, Клайв скользнул рукой по ее телу. С затылка на шею и спину, ощущая проступающие под кожей хрупкие косточки. Издавая низкие, призывные трели, Дрен изо всех сил прижималась к его телу, вдавливая спиной в стеллаж, лишая свободы. Словно до сих пор боялась, что он может сбежать. Поймать и не отпускать, это было так по-человечески, так по-женски, что мужчина не удержался от улыбки, нa мгновение прервав череду поцелуев.       Его рука тем временем легла на ее бедро, так удобно обвившееся вокруг его талии, и соскользнула на ягодицу, нежно и ритмично разминая ее. Не обращая внимания на робкие попытки возобновить поцелуй, Клайв отстранился и, тяжело дыша, посмотрел на свою любовницу, чуждая красота которой так сильно будоражила его в последнее время, начисто лишая покоя и сна. Дрен, юная химера, так сильно похожая Эльзу и вместе с тем совершенно не похожая на нее. Дикая, необузданная, сгусток инстинктов и древней, почти животной страсти.       Дрен настороженно склонила голову набок, определяя причину его замешательства, и Клайв бесцеремонно воспользовался этим, чтобы перевернуть ее на спину и подмять под себя. Химера удивленно чвиркнула, когда он толкнул ее на дощатый пол, на котором валялись клочки сена, но замолчала, увлеченная еще одним страстным поцелуем. Клайв довольно улыбнулся. Ему удалось продемонстрировать Дрен свою силу и власть. Напомнить ей о том, кто занимает ведущую роль. Совсем как в танце. Да это и был почти танец... в определенном смысле.       Некоторые время их руки скользили по лицам друг друга, а губы были слиты в голодном, почти болезненном поцелуе. Затем Клайв все-таки отстранился, чтобы приподняться и расстегнуть ремень брюк. А пока он возился с пряжкой, Дрен стянула с него рубашку ногами и, чирикая, отбросила ее прочь. Теперь они оба были совершенно обнажены. Они были на равных и без помех заключили друг друга в объятья страсти, осыпая поцелуями.       Он сам и не заметил, как проскользнул внутрь ее тела. Так легко и естественно, так приятно, что с его губ сорвались первые стоны. Дрен была совершенно по-другому устроена там внизу. Каждое его движение сопровождалось рефлекторным сокращением внутренних мышц, что доставляло им обоим ни с чем несравнимое удовольствие. Клайв настолько ошалел от него, что даже утратил контроль над своим телом, сорвавшись в беспорядочные толчки.       Внезапно Дрен оказалась сверху, оседлала мужчину, тесно прижимаясь грудью к его животу. Ее выгнутые ноги удобно расположились по бокам от его бедер, обеспечивая тем самым очень плотное прилегание. Одной рукой она опиралась об пол, а второй – гладила его тело, скользя четырехпалой ладонью по груди, животу и бокам. Из-за странно изогнутой позы и возбужденного извивавшегося из стороны в сторону хвоста она сейчас очень напоминала кошку. Хотя вела себя, как настоящая тигрица. Хищная, властная, добивающаяся своего собственница.       Ладони Клайва умело скользили по ее телу, пробуждая огонь в сотнях чувствительных нервных окончаний, пока наконец не накрыли грудь. Обхватили, пробуя на вес, и сжали, касаясь напряженных и чувствительных сосков. Дрен изогнулась всем телом и запрокинулась назад, резко сев на нем. Из ее горла вырвался звук, напоминавший нечто среднее между стоном и трелью наслаждения. Ее глаза были плотно закрыты, лицо украшала гримаса страсти. Как и Клайв, Дрен полностью отдалась во власть своих ощущений не замечая уже ничего вокруг.       Обретя некое подобие устойчивости и оперевшись на его скользкое от пота тело, Дрен раскинула руки, распуская свои перламутрово-радужные крылья. Жест абсолютного счастья, полной свободы и раскрепощенности, сравниться с которой может разве что ощущение полета. Шипованные плавники на ее спине с хрустом выступили из специальных углублений под лопатками и раскрылись на всю длину, трепеща в такт каждому стону, срывающемуся с губ.       Несколько минут Клайв просто наблюдал за чувственной страстью любовницы, лаская ее совершенное тело. Скользя ладонями по груди, бедрам и животу, вызывая стоны, щелчки и хлопанье крыльев. Дрен пыталась смотреть ему в глаза, но не справлялась со слишком интенсивными ощущениями, то и дело запрокидывая голову. Плавники на спине скрывались и раскрывались при каждом движении бедер. Все мышцы красивого тела были напряжены, по коже катились крупные капельки пота. Узкие лезвия солнечного света, проникавшие сквозь щели между досками, пронизывали ее крылья, превращая их в переливчатые полотнища света, пронизанные сетями пульсирующих вен.       Клайв не сдержался и тоже застонал, запрокинув голову и выгнувшись на покрывавшем доски колючем сене. Это было хорошо. Слишком хорошо. Нереально и дико. Но все же у него было больше выносливости и опыта, чем у Дрен. Поэтому, когда девушка в очередной раз застонала от переизбытка приятных ощущений, он положил руки по бокам от ее лица и притянул, как бы для поцелуя. А когда она покорилась, перевернул на спину и взгромоздился сверху.       Он дал Дрен побыть сверху. Теперь ее место было под ним и она, похоже, не возражала и даже свернула свои крылья и плавники, чтобы случайно не повредить ему. Ее четырехпалые руки вцепились в плечи, бедра подхватили задаваемый им ритм. Она больше не пыталась показывать характер и полностью покорилась. Лежала под ним, тесно обвивая ногами бедра, позволяя еще глубже вжиматься в свое горячее, пульсирующее естество.       Человек и химера смотрели друг другу в глаза и непрерывно целовались, перемежая иступленные и голодные касания мягкими поглаживаниями по лицу, голове и шее. Изысканная ласка четырехпалых пальцев и сладкий трепет, вызванный скольжением ядовитого жала по напряженным мышцам спины, срывал с губ Клайва стоны, перемежающиеся тяжелым дыханием. Это было идеальное сочетание опасности и возбуждения, от которого попросту сносило крышу.       Хриплые трели Дрен свидетельствовали о приближении оргазма. Клайв тоже уже был на пороге. Бешеное возбуждение делало свое дело, ускорив процесс. Они пришли к завершению практически одновременно, выгибаясь на полу амбара и оглашая утреннюю тишину криками абсолютного блаженства... Уже потом, когда удовольствие, иголочками покалывавшее каждую мышцу его расслабившегося тела, схлынуло, Клайв оторвал голову от груди Дрен...       ...и увидел Эльзу, застывшую в дверях амбара с гримасой брезгливого изумления на лице. Инстинктивно он скатился с химеры, одновременно пытаясь натянуть штаны. Дрен испуганно откатилась в сторону, прикрывая руками грудь и прижималась к полу. Словно испуганная и разозленная кошка, изготовившаяся к напряженной схватке...       ...Проснувшись и оторвав голову от подушки, Клайв несколько секунд не мог понять, где он и что с ним. Его взгляд скользил по стенам маленького гостиничного номера с серыми стенами, серым потолком и серыми от пыли шторами на окнах. Его одежда висела на спинке стула. Рядом валялось длинное, до пола черное платье и черный парик. Из ванной раздавался плеск воды и приглушенные дверью трели, отдаленно напоминавшие пение дельфина.       Вспомнив все, он опустился обратно на кровать. Прошло уже три месяца с тех пор, как они с Дрен были в бегах, скрываясь от впавшей в неадекват Эльзы и ученых N.E.R.D., пытавшихся вернуть химеру себе. И все это время они находились в постоянном напряжении, что, конечно, сказывалось на качестве и продолжительности сна. Сознавая, что заснуть снова ему вряд ли удастся, Клайв сел на кровати, думая, чем бы занять себя.       Его взгляд снова наткнулся на парик. Что же, надо сказать, что социализация Дрен проходила не так тяжело, как он опасался. Девушка была довольно красива и производила вполне приятное впечатление. А парик с длинной челкой, скрывающей щель на лбу, черные очки и платье до пола помогали маскировать необычные особенности ее фигуры. Гораздо труднее было отучить ее чирикать и издавать прочие звуки при каждом удобном случае.       Но пока они справлялись. Глядя на чистую и благоухающую Дрен, выпорхнувшую из ванной в его рубашке, Клайв улыбнулся и поманил ее к себе. Химера радостно замурлыкала и, разбежавшись, запрыгнула с ногами на кровать, расправив крылья в прыжке. Они немного самортизировали падение, но кровать все равно жалобно заскрипела. Ухмыльнувшись при мысли о том, что подумают о них соседи и персонал гостиницы, он притянул ее к себе.       — Да ты, как я погляжу, в игривом настроении, – химера издала низкую трель и потянулась за поцелуем. После короткого раздумья Клайв ответил ей, ощущая, как ее хвост обвивается вокруг его бедра, а перепонки крыльев мягко скользят по коже. Может быть, Эльза была права и он действительно стал извращенцем, но, как говорится, каждый имеет право на свое счастье. Даже если счастье это заключено не в человеке, а в химере.