Hanabi.

Зимние каникулы, к сожалению, имеют свойство кончаться, уступая место новым учебным дням, что с каждым разом всё ближе подбирались к учащимся, пока те отдыхали. Однако, несмотря на это, атмосфера праздника под названием «Новый Год», что умудрилась сохраниться на такое продолжительное время, всё равно не хотела выпускать из своих крепких объятий многих людей. Да и всевозможные зимние фестивали, что проходили в Аките, не давали жителям данной префектуры забыть об уже прошедшем празднике. Вот и двух игроков баскетбольной команды Йосен атмосфера давно кончившегося праздника никак не отпускала. Заранее закупившись днём бенгальскими огнями, ребята договорились встретиться у небольшой кондитерской, что была недалеко от дома Тацуи, дабы Мурасакибара смог купить свои любимые пирожные, которые, к его сожалению, продавались только в этом магазинчике. Ацуши как раз выходил из него, когда его друг подошёл к месту назначения. Где-то минуты три баскетболист внимательным взглядом осматривал Химуро с ног до головы, после чего еле заметно улыбнулся. — Муро-чин очень красивый в этой юкате, — просиял Мурасакибара, обрадованный тем, что его уговоры всё-таки подействовали на его товарища и тот, сдавшись под напором большого ребёнка, всё-таки выполнил просьбу Ацуши. И действительно, тускло-платиновая юката с нежно-голубыми узорами, что были практически незаметны, очень шла брюнету. Как будто была сшита специально для него. Даже несмотря на довольно-таки позднее время, на улице по-прежнему было много народа. Как дети, так и взрослые воодушевлённо лепили из снега хижины различных форм и размеров, соревнуясь и сравнивая, у кого получилось лучше. Абсолютно все, без исключений, были поглощены праздником, в честь которого и проводился фестиваль. Проходя как раз мимо одного из таких вот сборищ, Химуро, увидев, как кому-то из детей попал снег за шиворот, поёжился от пробежавшего по спине холодка, про себя отмечая, что не зря под юкату надел джубан*. И хоть парень уже успел чутка замёрзнуть, одежда под юкатой немного, но всё же грела. А всё из-за Ацуши, будь они неладны — его настойчивость и детский характер! Мельком глянув на вышеупомянутого, двенадцатый номер Йосена заметил, что пирожные у его приятеля уже были под мышкой, одну руку занимал откуда-то появившийся традиционный веер, а вторую — яблоко в карамели. «И когда только успел?» — вздохнув, недоумевал брюнет. Химуро был просто счастлив, зайдя, наконец, в тёплое помещение. Руки, щёки и нос неприятно обжигало, зато по спине пробежалось долгожданное тепло. Перед тем, как пойти и зажечь бенгальские огни, ребята сначала решили перекусить. Точнее решил Ацуши, а Тацуя и не сопротивлялся вовсе. А подкреплялись они после небольшой прогулки горячим чаем и как раз теми самыми пирожными, кои приобрёл сегодня Мурасакибара. Покончив с небольшой трапезой, девятый номер Йосена отправился к себе в комнату, где сейчас мирно покоились бенгальские огни, тогда как его друг, сполоснув чашки, уже вышел на задний двор и ждал. Мурасакибара показался в поле зрения брюнета примерно минут через десять, — Химуро не знал, отчего так долго копался его кохай, — вооружённый уже знакомым ему веером и вещицей, ради которой они и находились сейчас в доме центрового. Подойдя к Тацуе, Ацуши присел рядом с ним на корточки и протянул ему длинную коробочку, которую брюнет тут же забрал. Взял рядом лежащий коробок спичек, который захватил с собой с кухни, и вытащил из него одну, после чего провернул то же самое и с бенгальскими огнями. Все эти несколько минут Мурасакибара внимательно наблюдал за простыми манипуляциями брюнета, не смея отвести своего пристального взгляда, а когда он увидел, как свеча начинает искриться, его глаза и вовсе засияли, словно у пятилетнего ребёнка. Опустив бенгальский огонь горящей стороной вниз, Химуро слегка повернул голову в сторону хозяина дома, после чего губы парня тронула лёгкая улыбка. Прижав руки к груди и крепко сжимая в ладонях веер, Ацуши прислонил вещицу к губам и завороженно наблюдал за тем, как одна из сторон железной проволоки забавно разбрасывала в разные стороны яркие искорки. Засмотревшийся такой картиной Химуро не сразу заметил, что взгляд его друга переместился на него самого. Юноша опомнился лишь тогда, когда почувствовал тепло на губах. В любой бы другой момент брюнет сразу же отстранился бы, но сейчас этого делать отчего-то до жути не хотелось. Однако поцелуй прервал сам же Мурасакибара, когда ждать на него ответа больше не мог. Он невесомо коснулся щеки Тацуи собственной щекой, даже и не взглянув на того, и уместил свою голову на плече своего гостя. — Люблю Муро-чина, — шепчет баскетболист, потеревшись лбом о слегка приоткрытую шею Химуро. — Очень-очень сильно люблю Муро-чина. Ну вот, опять он об этом, с некоторой долей досады мелькает в мыслях двенадцатого номера Йосена. Этого Тацуя и опасался на протяжении всего того времени, что он провёл сегодня с центровым. Когда совсем недавно, буквально неделю-две назад, Ацуши признался ему в своих чувствах, Химуро как минимум был шокирован, после чего первое, что пришло ему на ум, — слово «странно». Странно, потому что Ацуши смог понять что-то такое, что именуется любовью, и, более того, признаться в этом не только себе, а ещё и своему предмету воздыхания. Странно, потому что объектом романтических чувств Ацуши оказался парень, который ему по совместительству ещё и близкий друг и сенпай. Странно, потому что… Да хотя бы потому, что это Ацуши, и странно! Уже догоревшая и всеми забытая бенгальская свеча давно выскользнула из-под пальцев Тацуи, расположившись на заснеженной земле где-то неподалёку от ребят. А сам Тацуя лишь сейчас осознал, как на самом деле ему холодно. Правда, он не понимал, дрожь по его телу бегает табуном из-за морозной погоды или же от внезапной нежности Ацуши. Но ему действительно холодно. И он искренне жалеет, что в данный момент на нём лишь юката. Потому что тепло Ацуши не греет. Потому что Тацуя ещё не готов дать Ацуши точный ответ.