Все коварство статистики

Статистика утверждает, что каждый четвертый мужчина — гей. Посмеявшись над очередной бредовой точкой зрения, опубликованной в моем любимом журнале, я уже хотел было отложить печатное издание в сторону, как задумался: "А что, если все это правда?". Может быть, наша голубая планета давно не из-за океанов зовется таковой, а потому, что большая часть мужского населения становится оттенка чистого весеннего неба, а мы просто в силу ежедневной занятости всего этого не замечаем? Живем себе преспокойненько, а в мире тем временем разрастается эпидемия похлеще птичьего гриппа и эболы. Еще раз заглянув в статью, я с сожалением подметил, что кроме доводов никаких научных фактов в статье не приводилось. Мне стало интересно, на основании чего же тогда написан сей научный опус. Как статисты выявили, что именно четвертый, а не, скажем, пятый или седьмой мужчина является гомосексуалистом? Проводили опрос на улице? Лично проверяли каждого? Загадка… Я закурил, и вдруг перед глазами всплыли лица моих друзей, с которыми мы были не разлей вода еще со студенческой скамьи. Нас в компании было четверо, и не трудно догадаться, что именно злополучная статья стала виновницей того, что я вспомнил парней в столь ранний час. Мысль о том, что кто-то из них «того», так прочно засела у меня в мозгу, что я уже не мог думать ни о работе, ни о вечернем походе в бар, ни о том, что так и не оплатил в этом месяце все коммунальные услуги. Себя из списка подозреваемых я вычеркнул сразу. Мне было даже смешно подумать о том, чтобы я мог увлечься мужчиной. Абсурд какой-то. Вторым шел Серега. У этого тоже алиби железное, ибо он четырнадцать лет, как женат, да и трое детей тоже показатель его неоспоримой гетеросексуальности. Под третьим пунктом значился Миха. Вся женская общага, расположенная на территории нашего универа, знала в лицо (и не только) этого знойного высокого красавца. Казанова плакал бы навзрыд, если бы узнал о всех любовных похождениях нашего Мишани. Нет, этот тоже по определению никак не мог быть геем. Вадик… Четвертый… Он, кстати, из всех нас самый милый. Не лучшее слово, характеризующее мужчину, но тут другого и не подберешь. Хрупкого телосложения, с лицом, похожим на женское, с его любовью к пирожным — один взгляд на это очаровательное создание, и ты невольно забываешь все эпитеты для описания внешности парня. Вадик любит театр, равнодушен к футболу, с девушками ни разу не был замечен. Он всегда говорил, что просто ждет свою единственную и неповторимую, но почему-то именно сейчас все эти слова вкупе с его увлечениями кажутся мне не более чем отговорками, чтобы скрыть от нас свою большую тайну. Я испуганно охнул, вспомнив, как несколько раз в походе спал с Вадиком в одной палатке. А еще мы делили с ним одну комнату, когда в том году на Новогодние праздники ездили с парнями в дом отдыха за город. И эти его странные взгляды в бане… Неужели, он и вправду не такой, как мы?! Сочтя нужным не полагаться на интуицию и на статистику, я возомнил себя Шерлоком Холмсом и решил, что проведу собственное расследование. Затушив окурок и допив свой уже изрядно подстывший кофе, я накинул плащ на плечи и вышел из квартиры. В обеденный перерыв позвонил Сереге и попросил его о встрече. Благо мы работаем в одном здании, и не прошло и пяти минут, как мой кореш был у меня. — Друг, тут вот какое дело, — удостоверившись, что в офисе никого нет, я подсел к Сереге поближе. — Как бы ты отреагировал, если бы узнал, что один из нашей компании гей? Серега несколько минут недоуменно смотрел на меня, затем почесал начавший седеть затылок и, лениво зевнув, выдал: — Убил бы нахер. Я вздрогнул, живо представив себе залитую кровью кухню, на которой Сергей четвертует Вадика. Потом его небритую рожу за тюремной решеткой, его жену с мешком сухарей, ревущих детей. Бр-р-р… — Ты что, серьезно? — мои глаза готовы были вылезти из орбит. — Конечно же нет, Шурка! — Серега хохотнул. — Просто, какой вопрос, такой и ответ. Ой, ну и насмешил же ты меня. Я уж подумал, что-то серьезное случилось, а ты просто дурачишься. Ладно, шеф отчет требует, а у меня еще конь не валялся. Если не сдам к вечеру, запросто смогу стать тем, о ком ты меня спрашивал. Шеф поимеет и глазом не моргнет, — хлопнув меня по плечу, Серега покинул офис. Под конец рабочего дня мысли о Вадике, а точнее о его нетрадиционной ориентации не покидали меня. Взяв такси, я добрался до ближайшего бара, где меня уже ждал Миха. Там я решил взвалить часть своих размышлений на его плечи, дабы не мне одному ходить с распухшей головой. — Миш, что ты думаешь о геях? — когда мы пропустили по два бокала пива, я наконец-то решился задать мучающий меня вопрос. — А с какого я должен о них думать? — взгляд Михаила был нацелен на красиво извивающуюся под музыку брюнетку. — Гляди, какая цыпочка… — Мих, а вот чтобы ты сделал, если бы один из нас им оказался? — Один из нас двоих?! — Миха подавился пивом. — Да нет… Ну, там Серега, например… Или Вадик, — имя последнего я выделил голосом и даже дернул бровями. — Фу, Шур, что за дурацкие вопросы? — Миха скривил лицо. — Естественно, этот парень автоматически в тот момент перестал бы быть моим другом. Но этого не будет, так как я в вас уверен. Давай лучше о девчонках поговорим. Пс, кажись, та рыжуха на тебя глаз положила, — мачо местного разлива кивнул влево. День ни о чем. Единственное, что я понял, парни, так же, как и я, не жалуют заблудших в своей ориентации. Жаль терять дружбу с Вадимом, но для собственного успокоения и ради безопасности друзей я должен вывести на чистую воду эту скрытную няшку. ~ На следующий день, который оказался субботой, мне везло самого утра. Выйдя за хлебом, я встретил Вадика, выходящего аккурат из салона красоты. Изящно запахнув пальто, мой приятель спорхнул со ступеней и навострил свои лыжи в противоположную от меня сторону, но я успел его перехватить. — Бу! — я подкрался со спины и схватил его за локоть. — А-а-а!! — Вадик заорал и огрел меня по башке сумкой. Как баба, ей Богу! — Шурик! Ты с ума сошел что ли? Нельзя так людей пугать. — Ты что здесь делаешь? — я глянул на вывеску «Солнышко» над дверями салона. — На работу устраиваться приходил, — я ж забыл упомянуть, что он у нас парикмахер-стилист. Черт, нужны ли мне еще какие-то доказательства? — И только? — я пристально смотрел ему в лицо. Я особо невнимательный, но сейчас изо всех сил старался избавиться от этого своего недостатка. Он брови выщипал? Или ресницы накрасил? — Ну, маникюр еще сделал, — Вадик, ничуть не смутившись, вытянул вперед руку. — Ты же знаешь, что неухоженные руки, когда с людьми работаешь, это нехорошо. Ага. Еще капец, когда тушь течет или помада размазалась. А стрелка на чулках вообще апокалипсис. Дорогой ты мой… Или лучше так: голубой ты мой. — А куда теперь? — делая вид, что просто по-дружески интересуюсь его делами, я сунул руки в карманы. — Хочу по магазинам прогуляться. Нужно обновить осенний гардероб, — Вадик мне улыбнулся. Шоппинг. Нормальные мужики его терпеть не могут. А вот ненормальные… У меня появился шанс проверить приятеля на «вшивость». — Не против, если я с тобой пойду? Мне как раз под новый пиджак пару рубашек нужно. И галстук я бы себе прикупил, — я злорадно про себя усмехнулся. Вадик согласился, и мы двинулись в строну торгового центра. Я большую часть дороги молчал, а друг восхищался пожелтевшими листьями на деревьях, облачками на небе, детишками, встречающимися нам навстречу. При входе в магазин он заметил привязанного к перилам щенка, который жалобно поскуливал, и, сев перед ним на корточки, рассюсюкался с ним, поглаживая по голове. — Ути, малыш, хозяева не взяли тебя с собой? Какие нехорошие, оставили бедняжечку одного. Не плачь, сладкий, я уверен, они пошли купить тебе что-нибудь вкусненькое… Я готов был сквозь землю провалиться от всех этих розовых соплей. Но я ведь типа на задании. Если сорвусь при первой возникшей трудности, то все, провалю его. Пришлось терпеть. — Шур, а ты рубашку какую по цвету хочешь? — Вадик маячил около стоек с одеждой. — Голубую, — я еле сдержал смешок. — А, к глазам… — Вадик, кажется, не понял моего подкола. — Вот интересная модель. На первый взгляд простенькая, но посмотри какие пуговицы. Обращает внимание на детали. Тоже не свойственный мужскому поведению жест. — Шурик, а в полоску мы рассматриваем? Мы? Он говорит о нас, как о парочке. Я почти уже уверен в оттенке его ориентации. Затолкнув меня в примерочную, зашел за мной следом. Я непонимающе уставился на него, а Вадик, развешивая рубашки на крючки, невозмутимо мне: «Раздевайся». В моей жизни был только один мужчина, который говорил мне подобное. Это мой врач. Но тот действовал исключительно в моих интересах, в отличие от Вадика. Пережив пятнадцать минут позора под пытливыми взглядами друга, я купил себе рубашку. Хотел было еще и брюки глянуть, но ведь тогда мне пришлось бы раздеться перед Вадимом снизу. А там, кто знает… долго ли умеючи… Затем мы сходили с ним в обувной, где я все восхищался новой коллекцией женских сапожек на каблуках, наблюдая за реакцией приятеля на мои восторженные охи и ахи. Одну пару даже пихнул ему в руки, чтобы он ощутил мягкость замши, и с победной улыбкой на губах заметил, что Вадиму она пришлась по душе. Следом затащил его в парфюмерный, где брызнул на него духами. Женскими, конечно же. Вадим не стукнул меня флаконом и даже не наорал на меня. «Маме на Новый год подарю», — вот что он сказал, благоухая, как весенняя клумба. Да-а, маме… Колготки в сеточку, которые мы купили этажом выше потом, естественно, ей тоже предназначались. Кто бы сомневался. — Вадь, а какие у тебя планы на вечер? — прогулка по торговому центру изрядно утомила меня, но я готов был во что бы то ни стало, разоблачить друга в эти выходные. Конечно, можно было наблюдать за ним долго, кропотливо собирая улики, но любопытство жгло меня так, как деньги ляжку в день зарплаты. Я решил, что разобьюсь в лепешку, но предоставлю Сереге и Михе в понедельник факты, говорящие о принадлежности Вадика к другому племени. — Никаких, — или мне послышалось, или он как-то уж слишком мечтательно это произнес. — А пошли в кино? — я ляпнул первое, что взбрело мне в голову. — Ой, пойдем. Сто лет там не был, — Вадим хлопнул в ладоши и даже подпрыгнул. Помнится, именно так всякий раз делала Марина, с которой я на четвертом курсе встречался, когда я ей предлагал куда-нибудь сходить. Кстати, видел ее недавно с мужем и сыном. Ничего так выглядит, молодцом. Мы отнесли наши покупки домой и отправились прямиком в кинотеатр. По дороге я купил Вадику мороженое, а себе банку пива. И вновь была та же восторженная реакция. — М-м, вкусненько, — откусив шоколадку, Вадик от удовольствия прикрыл глаза. Затем высунул язык и начал лизать пломбир. Я даже пивом подавился, глядя на то, как он эротично поглощает мороженое. Когда он начал его сосать, мне пришлось отвернуться, так как я почувствовал, как внизу живота все потеплело, и как дернулся мой мужской орган. — На последний ряд два билета, — пока Вадик читал афиши, я тусовался в кассе. — Может, попкорн хочешь? — раз уж я его пригласил, значит, должен был до конца вести себя по-джентельменски. Вадим отказался, и мы сразу пошли в зал. Справа от нас сидела парочка, слева — парочка. А посередине мы. Тоже как бы парочка. Маскирующийся под натурала гей, и натурал настроенный его раскрыть. Свет погас, на экране начало разворачиваться действие. А через полчаса действия начали разворачиваться и в зале. Парень с девушкой слева от нас сначала взялись за руки, а потом поцеловались. Пара справа не разменивалась на прелюдию и сразу начала так сосаться, что их причмокивания, кажется, были слышны даже на первом ряду. Я глянул на Вадика, который всеми силами пытался не замечать происходящего вокруг, и злорадно хихикнул. В темноте все кошки серы. А чтобы узнать твой цвет, мне нужно тебя немного подтолкнуть. Воспользовавшись моментом, когда на экране главная героиня, загнанная в угол маньяком, с перекошенным от ужаса лицом старалась сдерживать крик, я взял Вадика за руку. Сочувственно глянув на меня, он накрыл мою ладонь своей и начал нежно ее поглаживать. Сомнений в том, что мой друг гей, у меня больше не осталось. Было бы здорово если бы он меня еще и поцеловал, но думаю, движений его пальцев по моему запястью было достаточно, чтобы снять с него маску добропорядочности. После кинотеатра мы еще побродили по городу, а потом оказались около моего дома. Я пригласил Вадика выпить чашечку кофе, и не трудно было догадаться, что он согласился. — Классно потусовались сегодня, — пододвинув к приятелю коробку шоколадных конфет, я улыбнулся. — Мне тоже понравилось, — Вадик подлил себе в чашку сливки. Пообсуждали фильм, поныли, как быстро заканчиваются выходные. Время было около одиннадцати, и я начал подумывать, что если Вадик в ближайшие десять минут не уйдет домой, то мне придется пригласить его на ночлег. — Что-то я злоупотребил твоим гостеприимством, — глянув на часы, Вадик промокнул губы салфеткой. — Пора домой… Последние слова были сказаны таким тоном, будто бы я следом должен был начать отговаривать его от порыва сбежать в ночную мглу. Но я сдержался. Поставил чашки в раковину и пошел в прихожую провожать друга. Вадим медленно завязывал шнурки, затем долго наматывал на шею шарф. Все его естество так и кричало: «Шура, попроси меня остаться!» — Ну, я пошел, — последняя пуговица на его пальто была застегнута. Меня вновь охватили сомнения. Маникюр, поедание мороженого, не отталкивание моей руки. Какие-то доказательства невесомые. Вадичка, мне бы еще что-нибудь… Самую малость… — До завтра, — я сделал шаг вперед и заключил Вадика в свои объятия. Полумрак в прихожей, нависшая тишина. Он заглянул мне в глаза, и я осознал, что так вот близко я никогда еще его не видел. Даже в походе в тесной палатке мы были намного дальше друг от друга. — Шура? — его тонкие губы дрогнули, и черт знает, какая муха укусила меня в тот момент. Я наклонился и отчаянно впился в губы Вадика своими губами. Они у него оказались такими мягкими, что мне захотелось продолжить, а не вопреки ожиданиям отскочить от него, как от прокаженного. Я лизнул его в уголок рта, очертил по контуру нижнюю губу, а затем осторожно толкнулся языком внутрь. Вадик громко выдохнул, обнял меня, разрешая делать несвойственные нам обоим приятности. Привкус кофе и сигарет, а так же неуверенные движения чужого языка в собственном рту затуманивали сознание. Я почти был готов идти дальше, и кто знает, что бы там произошло, если бы Вадик меня не остановил. — Сладких снов, Шурочка, — он нежно провел пальцем мне по щеке и вышел за дверь. Да! Я это сделал! Чуть было не перешел на сторону врага, но на что только не пойдешь, чтобы докопаться до правды. Приняв душ и тщательно вымыв хозяйственным мылом оскверненные уста, я завалился спать. ~ На следующий день, едва я позавтракал и сел у окна, чтобы выкурить сигаретку, ко мне пожаловали гости. Увидев в глазок Вадика, я с перепугу решил, что он хочет продолжения вчерашнего вечера. Несколько секунд сомневался, открывать ли ему, но потом все же щелкнул задвижкой. — Привет, — за Вадимом нарисовался Серега, а после я узрел еще и Миху. — Можно войти? Глянув на Вадика, я сразу догадался, зачем парни пожаловали ко мне всей компании. Наш голубой друг испугался, что я растреплю остальным о нашем небольшом вечернем приключении, и поэтому решил признаться сам, не дожидаясь моих откровений. Пропустив всех в прихожую, я направился на кухню, дабы глянуть, что завалялось у меня из спиртного, так как предстоящий разговор воспринимать на трезвую голову было вообще никак. — Если честно, это все немного неожиданно, — сделав пару глотков коньяка, Серега посмотрел в мою сторону. — Согласен… — я вздохнул. — Но что поделать… — Я вот только одного не пойму: баб столько вокруг! И заметьте, доступных баб! — Миха негодовал. — А он у нас вагине член предпочел. — Мих, ты только не кипятись. Договорились же спокойно поговорить, — Серега сделал мне жест, чтобы я разбушевавшемуся мачо еще спиртного подлил. — Ладно, остываю, — Миха приложился к стакану. — Шур, и как давно это началось? — Ну, раньше я об этом не задумывался, а тут на глаза статья в журнале попалась. И знаешь, фраза, будь она неладна, «Каждый четвертый мужик на планете — гей». Ну и завертелось… — я виновато глянул на Вадика. — А до этого у тебя подобных мыслей не возникало? — Сергей переглянулся с Михаилом. — Вот не поверите — нет! А ведь сколько было моментов, — я хлебнул коньяка из горла. — Шур, ну хорошо… Мысли, намеки… А как же ты решился с Вадимом? — Миху передернуло. — Мужики, у меня просто выбора не было, — я развел руками. — Я твой лучший друг! — Вадик вскочил на ноги. — Я доверял тебе! — Вадим, честно, я для себя проверял, — я покраснел. — Не скрою, сначала я хотел все парням рассказать, но потом передумал. Я подумал, что будет лучше, если ты сам придешь к этому непростому разговору… — А я и пришел! Я еще вчера ночью Сереге позвонил, а потом Михе! — Ну вот и умничка, — стены в квартире готовы были плавиться от напряжения. — Не волнуйся, все хорошо… — Хорошо? Серег, ты слышишь? Мих? Хорошо у него! Извращенец! Теперь я понимаю, почему каждый раз в походе ты со мной в одну палатку просился! — Вадик продолжал драть глотку. — Что-о-о?! — от недоумения у меня чуть было коньяк через нос не полился. — Да все то! Рубашку ему голубую, замша, гляди, какая мягкая. Мороженым меня угостил… — Ты на что это, твою мать, намекаешь? — я тоже привстал с дивана. — Ты вчера клеил меня весь день! Я дурак, поначалу ничего не подозревал. Даже в кинотеатре, когда ты меня за руку схватит, я думал, ты просто испугался. Еще успокаивать тебя стал… Идиот… Если бы я только знал, — Вадик схватился за голову. — Кто мороженое сосал так, что у меня почти встал?! — я тоже начал нападать. — Я его всегда так ем! С детства! — Вадик с вызовом глядел на меня. — Тогда я удивлен, как на тебя мелкого какой-нибудь взрослый дядя слюнки не пустил. — Не переваливай свои проблемы со своей больной головы на мою здоровую! — Теперь я понимаю, зачем ты меня в офисе спрашивал про то, как бы я отреагировал, узнав, что один из нашей компании гей, — Серега разочарованно вздохнул. — И у меня все прояснилось. В баре ты со мной тоже про нетрадиционную ориентацию говорил, — Миха постучал пальцем по подлокотнику кресла. — Да вы что, охренели?! — я попеременно смотрел на каждого своего друга. Видимо, теперь уже бывшего друга. — Вадик, ты что молчишь? Ты же мне вчера на поцелуй ответил! — Да я так пересрал, что ты меня трахнешь, что поддался. У меня шок был. Ступор полный, — Вадим отошел от меня на безопасное расстояние. — И отзываешься ты всегда на Шурочку. Не Саня, не Сашка, а именно Шура, — Миха помотал головой. — Мужики… — я почти не дышал. — Шур, видимо, статистика не врет. Ты просто не в ту сторону посчитал. Ты — четвертый, — Серега допил свой коньяк. Я чувствовал себя гадко. В голове все шумело, к горлу подкатывала тошнота. У меня не было слов в свое оправдание, ибо факты все были против меня. — Серег, Мих… Вадик… Что теперь будет? — я умоляюще уставился на друзей. — Я домой к семье пойду. У жены сегодня день рождения, — Серега уже шагал в прихожую. — А я в автосалон, — Миха подорвался следом. — Я спрашиваю, что со мной будет? — я рванул за парнями. — Ну, посиди, подумай, как говорить друзьям правду, правду и еще раз правду, — Серега сунул ногу в ботинок. — И не бросаться на них, ломая им психику, — Вадик вздернул носик. Мужики одевались, а я стоял, смотрел на них и не понимал, вместе мы еще или уже врозь. Первым ушел Сергей, Миха позже нагнал его у лифта. Они уехали, а мне осталось только дождаться, пока слиняет Вадик, и потом утонуть в своей депрессии. Друг долго вертелся перед зеркалом, поправляя свою прическу. — Шур, как думаешь, мне лучше на бочок когда челка, или наверх когда зачесана? — Вадим кокетливо изогнул бровь. — Не знаю я… Со вчерашнего вечера я, кажется, вообще ничего не знаю, — я потянулся к ручке двери, чтобы выпроводить друга. Вадим нацепил перчатки и шагнул на порог. Мне ударил в нос тонкий аромат его туалетной воды, и я снова почти возбудился. Заметив, что я стушевался, приятель обернулся и, лукаво мне подмигнув, припал губами к моему рту. Я не успел ни возразить, ни оттолкнуть его, я просто тупо стоял, пока он меня целовал, и чувствовал, как подгибаются мои колени. — Не грусти, мой сладкий. Все образуется, — Вадик вышел на лестничную площадку, и через несколько секунд его и след простыл. Дверь закрылась, оставив меня наедине с еще большими мыслями и вагоном недоумения. И что это, мать вашу, только что было? Кто четвертый?!