Разница во времени

      Девушка нервно постукивала идеально наманикюренными пальчиками по собственной коленке, не прикрытой ничем кроме тоненького чулка, ожидая вердикта. Ей безумно нужно эта работа, ведь кто она? Всего лишь студентка, приехавшая учиться в другой город, не имеющая здесь родственников, которые могли бы помочь.       Работодатель - пухлый чуть лысоватый мужчина с густыми усами, больше похожими на щётку, чем на на усы, несколько раз дернул своим широким носом, а затем пошевелил губами, как будто пережёвывая что-то. Наконец, он отложил в сторону резюме, повернул голову на потенциальную работницу и критически её осмотрел.       - Мисс Бодлер, Ваша юбка слишком коротка.       - Позвольте, - с первого же взгляда было понятно, что ей просто не хотят давать работать здесь. - При чём тут длина моей юбки? Разве она как-то влияет на исполнение обязанностей?       - Девушки, носящие такие короткие юбки, легкомысленны. Они не могут сосредоточиться как следует на монотонном и довольно скучном труде.       - Вы сексист? - девушка сумела вспомнить совет матери - в любой непонятной ситуации обвинять собеседника в том, за что на него можно подать в суд. Мужчина, кажется, понял, к чему она клонит, так как его зрачки немного расширились, дыхание участилось, а пальцы задрожали.       - С чего Вы это взяли, мисс Бодлер?       - Вы оцениваете потенциального работника по длине юбки, сэр. Это ли не повод для подобных мыслей?       На несколько минут воцарилась тишина: мужчина думал,как ему поступить. С одной стороны рискованно брать на работу студентку, пусть и прошедшую сестринскую практику, с другой стороны давит судебное разбирательство, которое его карман попросту не выдержит. Выбор очевиден, неправда ли?       - Я хочу, чтобы Вы прошли испытание. В течение недели Вы будете сиделкой одного пациента. Не справитесь - вылетите отсюда, как пробка из бутылки. Сделаете всё так, как надо - останетесь на постоянной основе.       Было бы глупо предполагать, что ей дадут лёгкого пациента. Наоборот, постараются сделать так, чтобы она не справилась. И история болезни лишь подтвердила догадки мисс Бодлер, которая, кстати, была носительницей прелестного имени Ирэн. Что там у вверенного ей старика? Ишемическая болезнь сердца, ночные судороги, паралич пояса нижних конечностей, нарушения сна, болезнь Паркинсона... Короче говоря, полный джентльменский набор. Ещё и утки ем мыть придётся, и памперсы менять, и от дерьма его отмывать. Но Ирэн была готова на такие жертвы, ведь работа ей нужна просто позарез.       Девушка получила халат и шапочку медсестры, а после прошла в палату к своему пациенту. Комната была одна на троих, но другие её жильцы в данный момент отсутствовали. Ирэн уже успела представить себе пациента: толстый и наглый, считающий, что все ему должны и обязаны. Но, каково же было счастье девушки, когда она узнала, что глубоко заблуждалась.       Пациент оказался тихим старичком, настолько сухим и жилистым, что из него разве что песок не сыпался. Его руки мелко подрагивали, а глаза буквально излучали лучи любви ко всему живому. Услышав, что кто-то вошёл в комнату, он повернулся и издал странный звук, похожий на "а". Сухая рука с узловатыми пальцами и жёлтоватыми ногтями потянулась к девушке. Пациент улыбнулся, и от этой улыбки Ирэн стало не по себе. Это всё из-за глубоких морщин на его лице, делающих его рот похожим на жабий.       - Мистер Вудс, - улыбаясь, девушка подошла поближе. Она делала всё так, как её учили: между пациентом и персоналом должны быть доверительные отношения. Тем более, ей было безумно жаль всех "постояльцев" дома престарелых - одинокие, брошенные всеми и никому не нужные старики, которым некому даже, как бы банально это не звучало, стакан воды подать.       - Мистер Вудс, я Ваша новая сиделка. Моё имя Ирэн, - девушка положила свою ладошку на его плечо. Тактильный контакт обычно помогает. А ещё она знала, что пожилые люди любят называть младших по имени.       Пациент накрыл её руку своей, дрожащей, и прижал к своей щеке. Глаза Ирэн расширились, когда она сначала прикоснулась, а затем рассмотрела как следует то, то приняла за морщины. Никакие это не морщины, а старые, принявшие такую форму шрамы. Похоже, над мужчиной в своё время крупно поиздевались.       - Мистер Вудс, всё хорошо, - освободив руку, медсестра бегло осмотрела глаза, уши, нос и ротовую полость пациента. Конечно, она не могла знать всех тонкостей, но и ничего вызывающего подозрения она не обнаружила, значит всё хорошо. Далее Ирэн измерила его давление, отметив, что оно немного повышено, записала результаты и, наконец, поставила необходимую инъекцию.       Неприятным открытием стало то, что мистер Вудс, как это часто бывает с людьми его возраста, разучился говорить. Это сильно затрудняло общение, а ведь необходимо опрашивать пациента о его самочувствии. Решение нашлось быстро - блокнот и карандаш. Правда, из-за Паркинсона почерк старика был неразборчив, но это лучше, чем ничего. Хоть что-то мисс Бодлер понимала, и этого было достаточно.       Узловатый палец указал на окно, а мужчина начал жалобно скулить, всем телом дёргаясь в ту сторону. У Ирэн слегка сдавило горло, уж больно она была сердобольна. Ей было очень жаль этого человека, оставленного всеми.       - Что такое, мистер Вудс? Вы хотите прогуляться? - в ответ пациент активно закивал, а из его приоткрытого рта потекла слюна. Ирэн оставалось лишь подтереть её салфеткой, накинуть на неподвижные ноги тоненький плед, и покатить кресло к лифту, а затем и на улицу.       Хоть данный дом престарелых и был государственным учреждением, при нём располагалась парковая территория, входящая во владения клиники. И сейчас здесь было немало пациентов. Тихие старушонки, сидя на лавочках, вязали что-то, или кормили голубей. Старички читали газеты, прогуливались в сопровождении сиделок или играли в шахматы за специальными столиками. Один особо резвый дедушка, подхватив стойку капельницы, весьма прытко бежал по направлению к компании бабушек, этой самой стойкой размахивая, и крича:       - Гвенделин, будь моей женой!       - Я согласна! - столь же пылко ответила лысая старушка, отбросив в сторону недовязанный носок, поднимаясь, и делая несколько шагов с костылём.       Мистер Вудс уже несколько минут что-то усердно писал в блокноте, а у Ирэн появилось немного времени, чтобы посмотреть на окружающую её красоту. Ранняя осень, ещё тепло, но листья на деревьях уже пожелтели и начали опадать. Благодать! Да и дождей нет, что вдвойне хорошо. Почему бы и не насладиться чудесным временем года?       Пациент несколько раз дёрнул девушку за край халата и протянул ей блокнот. Нахмурившись, Ирэн стала внимательно всматриваться в мелкие косые буквы. Что же тут написано, почти не разобрать? А, нет, поняла: "Ты любишь осень? Я обожаю её, но она навевает грустные воспоминания. Именно осенью я потерял моего дорогого братика. У тебя такие же глаза, как у него. Как будто Джеффри жив, и его душа переселилась".       Медсестре повторно стало не по себе. Чёрт его знает, что в его мозгу творится, ей сравнение с покойным мужчиной совсем не польстило. Но обижаться глупо, и Ирэн это понимает. Льюис Вудс - всего лишь старый, больной человек, брошенный своей семьёй, и у него немного едет крыша. Это нормально, когда тебе семьдесят восемь лет, быть немного не в себе.       Джефф не может понять, какой чёрт его сюда занёс. Маньяк же просто уносил ноги от полиции, и каким-то образом забрался в хрен знает какое здание, в котором жутко пахнет лекарствами и стариками. Джефф с самого детства терпеть не мог этот запах.       Комнатка, в которой он оказался, была довольно просторной, но грязноватой. Очевидно, что тут живут люди, хотя, скорее всего, судя по запаху лекарств, это просто палата, и убийце повезло, что сейчас она пустует. Или же нет? Именно, что не пустует. Из-за сумерек убийца сначала не разглядел лежащего на кровати под пледом старика, а вот тот очень даже хорошо рассмотрел Джеффа. Что делать в такой ситуации? Выход лишь один.       - Ложись спать, - тихое шуршание вынимаемого из кармана ножа.       - Джефф, ты всё же пришёл. Я знал...       Дрожащий скрипучий голос очень знаком, но Джефф в упор не помнит, где он его слышал. Нет, всего лишь кажется. Джефф точно не может знать кого-то настолько старого. Но сомнения не отпускают, а где-то под кадыком появляется лёгкое жжение. Что это, чёрт возьми?       - Чего ты ждёшь, братец? Оборви уже мою жизнь. Я всегда знал, что отойду в мир иной именно так, - братец? Этот человек назвал его братцем? Что это, просто фамильярное обращение, или же это... Не может быть, что за бред? Такого не может быть! А вдруг? Надо разобраться...       - Лью? - пан, или пропал. Хуже точно не будет. В помещении повисла тишина, а старик медленно кивнул. Какого чёрта?       - Сколько лет прошло? - есть лишь одно объяснение происходящему, и убийце оно не нравится.       - Шестьдесят два года, братец. А ты всё такой же, ничуть не изменился, - покрытая морщинами рука нежно касается разрезанной щеки, а Джефф щурится,силясь рассмотреть оставленные им же шрамы на лице старшего брата. Он, конечно, знал, что в лесу Слендермена время течёт иначе, но не настолько же! Для Джеффри прошло всего лишь около трёх лет, не больше! А в мире людей... Шестьдесят два года, и всё это время брат был один. Даже немного совестно.       Джефф прижимается обгоревшими губами к губам старшего брата. Да, Лью здорово изменился, но это всё равно Лью, пусть от него теперь и пахнет лекарствами, и чем-то кислым, чем всегда пахнет от стариков. Старший братик, всё тот же старший братик, только теперь он немного слишком старший, но это не важно. У Джеффа есть на этот счёт одна идея, поэтому он улыбается и тихо произносит:       - Ты пойдёшь со мной, Лью, хочешь ты этого, или нет, - старший брат хочет.       Сегодня утром в городском парке обнаружены два трупа. Супруги Рамбл убиты с особой жестокостью: мистер Рамбл скончался от потери крови, убийца вырезал на его лице улыбку Челси. У миссис Рамбл рот, ноздри, веки и слуховые проходы зашиты чёрными шерстяными нитями. Полиция просит свидетелей, если таковые имеются, сообщить подробности преступления и поспособствовать поимке преступника.