My high school desk neighbor

Я ненавижу школу. Ненавидел ее с самого первого дня, когда мама привела меня в это чертово место – нарядного и за ручку. «Мама, за что?», - спрашивал ее миллион раз, но ответа так и не получил. «Юнги, хватит», - снисходительно закатывала глаза мама и отсылала меня делать уроки. И я делал. И ненавидел. Всех. В первую очередь, конечно, школу. И старшую школу я ненавижу особенно сильно. Когда я переходил сюда, я правда надеялся, что все изменится. Я надеялся очень, очень сильно, но и в итоге оказалась та же фигня, только с бонусами типа «Если не будете учиться по 14 часов в сутки, завалите экзамены и сразу умрете». Через пару месяцев я понял, что даже не против, потому что лучше уж сдохнуть, чем так. И я до сих иногда хочу спросить маму: «Мама, за что?». Но смысл, если она все равно не ответит? - Оппа-а, Чи-чи точно завалила тест. Я хмуро смотрю на соседку по парте и думаю, что все было бы легче, если бы не она. * * * Мы с Джимин сидим вместе с прошлого года. И это, наверное, худшее что в принципе могло случиться. Более раздражающей, омерзительной и тупой соседки по парте я не придумал бы даже в пьяном угаре. И я сейчас абсолютно серьезно. Не знаю, что случилось с этой девочкой в детстве, но что-то должно было точно, потому что такими просто не рождаются. А если рождаются – то я отказываюсь жить в этом мире. А вдруг моя дочь будет таким же недоразумением? Не-не, тогда лучше как в Спарте – сразу со скалы. Вообще не понимаю, почему ее родители не сделали так. Она всегда ведет себя странно. Часто делает какое-то абсолютно мерзкое эгье, зовет себя «Чи-чи» и улыбается в режиме 24/7. Все это умножаем на совершенно некрасивое лицо и фигуру атлета (широкие плечи, сильные руки и шесть кубиков на животе – я сам на физре видел, когда в баскетбол играли). Представили себе этого монстра? Впрочем, сейчас лучше, чем в том году, когда она была жирной. Серьезно, было даже хуже, хотя, если вы увидите ее сейчас, вам может показаться, что хуже уже некуда. Но есть, просто поверьте мне на слово. Мы с ней примерно одного роста, и мне все время казалось, что она меня может съесть. А теперь кажется, что может убить. Короче. Такая соседка сильно портит мое и без того безрадостное существование. Иногда мне кажется, что я очень сильно нагрешил в прошлой жизни. Может, я убил сотню человек, был великими тираном или инквизитором. Не знаю, но иначе мне действительно сложно представить, чем я все это заслужил. Не думайте, что я драматизирую. Перед тем, как прозвенит звонок и в класс ворвется злой учитель с неутешительными результатами последнего теста, я хочу признаться вам в одной штуке, в которой никогда больше никому не признаюсь. Я, кажется, влюбился. В Джимин. * * * - Ну, это лучше, чем могло бы быть, да, оппа? – Джимин не выглядит слишком уж счастливой, но я не могу с ней не согласиться. В конце концов, с ее балом в этот раз она может оказаться где-то в середине промежуточного списка успеваемости, а не улететь по обыкновению в самый конец. И вместо ответа я мычу что-то, потому что знаю, что осмысленные слова ей от меня не нужны. - Поедим вместе, оппа? – опять спрашивает она, когда я уже сгреб свои вещи в рюкзак и готов ползти куда-то в сторону столовой. Я передергиваю плечами, не выражая особенного энтузиазма, - Чи-чи угостит тебе десертом, - Джимин улыбается так, что ее глаза практически исчезают, и меня аж передергивает. - Не хочу, - фыркаю я и поспешно отхожу, случайно задевая ее рюкзаком. Сразу хочу даже извиниться, но потом вспоминаю, что это всего лишь мерзкая Джимин, а не какая-нибудь симпатичная девчонка, и даже не поворачиваюсь. И я уверен, что она не обидится. Иногда мне кажется, что она слишком тупая, чтобы обижаться. По крайней мере, мои выходки всегда проходят мимо нее. Когда она болела, классная именно меня послала ее проведывать, потому что в ее личном деле написано, что я ее лучший друг. - Лучший друг? Серьезно? – я слишком шокирован, чтобы хотя бы возмутиться. - Она сама тебя указала, - доверительно сообщает мне учительница, - Так что забеги к ней после уроков. Вообще не понимаю, почему ты до сих пор этого не сделал. Вы поссорились? Я ей тогда ничего не ответил – настолько трудно мне было осознать все то, что она мне только что наговорила. Классная истолковала мое молчание по-своему. - Ну вот и самое время помириться. С тех пор прошло уже несколько месяцев – три или четыре, точно не помню. Я присматривался и прислушивался, наконец-то улавливая в поведении Джимин то, чего никогда не замечал раньше. Она и правда относится ко мне так, словно мы на самом деле дружим. То предлагает поесть вместе, то в кино после школы тянет. И я даже стал первым, кому она рассказала о своей влюбленности в какого-то придурка из параллельного класса. - Его зовут Хосок, - Джимин отчаянно покраснела, когда парень, на которого она беспалевно мне показывала, повернулся в нашу сторону, - Черт побери, оппа, что делать Чи-чи? Я раздраженно вывернулся из ее хватки (она зачем-то пребольно схватила меня за предплечье) и скорчил рожу. - Прекратить называть себя этим тупым прозвищем. И ушел, даже не понимая, что меня так разозлило. В принципе, так ей и надо – Хосок из параллельного был редкостным придурком. Идеальная из них получится парочка. А потом, где-то через неделю, я понял, почему меня так коробит, и мне это совсем не понравилось. И уже девятый день я сижу с осознанием того, что глупая Джимин мне нравится, и что то, что ей нравится Хосок, совсем не нравится мне. Но ей я в этом, конечно, не признаюсь. Поэтому сейчас я иду в столовую, и очень надеюсь, что рюкзаком хорошенько приложился по ее уродливому лицу. (не такому уж и уродливому, если честно, но в этом я тоже не собираюсь признаваться). * * * - Оппа, смотри, - Джимин нагоняет меня возле школы и цепляет за руку. Я вздрагиваю, потому что в наушниках не расслышал ее приближения. Поворачиваюсь и сразу же хочу все развидеть. Мозгом понимаю, что она пыталась прихорошиться. Юбка на пару сантиметров короче положенного, волосы завязаны в два (в задумке – игривых, наверное) достаточно странных хвостика, на глазах – неумелые стрелки, а губы неестественного ярко-розового цвета. - Что с тобой? – неловко стягиваю наушники и хочу не смотреть, но не могу отвести взгляд почему-то. - Так нормально? – Джимин переминается с ноги на ногу. - Ненормально, - отрезаю я, словно выходя из оцепенения, и пытаюсь развернуться, чтоб уйти, но Джимин даже не думает отпускать мою руку и снова оказывается передо мной. - А что не так? – выглядит беспомощной. - Все. Ты как накрашенный мужик в юбке. Дай пройти. Но Джимин бьет все чудеса упертости. - Я похожа на парня? – звучит настолько удивленной, что реально может показаться, что она и не догадывалась о своей мужиковатости. Но не может же девушка быть похожей на парня и не знать об этом, правда? Закатываю глаза. - Джимин, ты качок в юбке, и не говори, что даже не догадывалась, окей? - Качок? – она неловко пытается осмотреть себя сверху вниз. Мне становится как-то странно. Ей ведь явно не нравится то, что я говорю (да и какой девушке понравится), но я же не хотел ее реально обижать. Я правда думал, что она знает! - Мы опоздаем. Поэтому либо идем, либо отпусти меня, – снова тяну руку и Джимин наконец-то разжимает пальцы. Она продолжает стоять на месте, поэтому я обхожу ее, но далеко уйти не успеваю. - Чи-чи… то есть, я совсем некрасивая, да? – в ее голосе я явно слышу слезы. - Ну как… не фонтан конечно, да, - я мудак, и можете мне не напоминать об этом. Но я просто не знаю, что еще можно сказать. Не врать же ей, правда. Джимин стоит ко мне спиной, понурив голову и сгорбив плечи. Мне даже жалко ее в какой-то момент становится. Давлю в себе непонятной породы желание обнять это чудовище и сказать какую-то сопливую дурь из серии «Но это ничего, я тебя и такой люблю». Но мне же нельзя. Мне и себе-то сложно признаться, что я умудрился втюриться во что-то вот такое, а не в какую-нибудь первую красавицу школы. А уж рассказать об этом… брр, даже подумать об этом страшно. - Ты идешь? – спрашиваю я ее и даже терпеливо жду ответа. Джимин уже явно всхлипывает и мотает головой. - Да ладно тебе, - я бы и правда сейчас лучше сквозь землю провалился. Я ведь совсем не хотел, чтобы она плакала. Тем более, что плачущая Джимин – зрелище малоприятное. (Видел я пару раз, как она сопли по своему рыльцу размазывала). - Идем, - хватаю ее за руку (что на меня нашло?) и тяну ее к школе, - Ты еще даже успеешь умыться, если мы пойдем прямо сейчас. Джимин не поднимает головы и ничего мне не отвечает, но послушно семенит за мной. Мама, за что? * * * На следующий день Джимин снова не накрашена, юбка прикрывает мужицкие коленки, а волосы собраны в один высокий хвост. Вздыхаю с облегчением – такой ее видеть и роднее, и приятнее. (Ну, насколько вообще может быть приятно видеть Джимин). - Как дела? – спрашиваю, немного робея. Вообще, я никогда не заговаривал первым, но в этот раз Джимин со мной даже не поздоровалась, хотя обычно сразу же набрасывалась с расспросами и тонной совершенно ненужной мне информации. - Нормально, - она говорит тихо и не смотрит в мою сторону. Я мычу что-то и уставляюсь в парту перед собой. Мне с такой Джимин неловко, хотя еще пару дней назад я, возможно, был бы счастлив такому повороту. Ее бесконечный треп ведь нехило меня раздражал. - У меня совсем нет шансов, да? - А? – вообще не понимаю, о чем она говорит. - Понравиться кому-то. Сглатываю и тупо смотрю на нее. Ну как сказать… - Мне просто раньше никто никогда не говорил, что я страшная, - она наконец-то поворачивается ко мне. Выглядит, честно говоря, совсем несчастной. Не могу выдержать ее взгляд и отвожу глаза. Да что не так с этой девчонкой? Почему она пытается поговорить со мной об этом? Чего она вообще от меня ждет? - Меня вчера подружка позвала в кино, сказала, что Хосок тоже будет. И молчит. А я хмурюсь. Не могу понять, к чему это было. А потом меня осеняет. - Это ты для Хосока вчера вырядилась? Она кивает. - А, ну сразу бы сказала, - где-то в этот момент звенит звонок, и я этому даже рад. До того, как в класс влетает учитель, успеваю добавить, - Для Хосока, может быть, и сошло бы. Дождаться конца урока в этот раз особенно сложно. И все-таки, хоть ни на чем не могу сосредоточиться, замечаю, что Джимин тоже нервничает и постоянно скашивает глаза в мою сторону. Понимаю, что она хочет мне что-то сказать, и твердо решаю бежать из класса сразу же, как прозвенит звонок. Не хочу я с ней разговаривать. Пусть идет и жалуется своему Хосоку на то, какой мудацкий ей достался сосед, а я тут не при чем. Решать-то я решаю, но не успеваю воплотить свое решение в жизнь. Звонок звенит, я вскакиваю, но атлетка Джимин успевает схватить меня за рукав. - Ты что имел в виду? – спрашивает она, и я не могу понять ее выражение лица. - Что? - Что для Хосока сойдет, - она громко шипит, пытаясь сделать так, чтобы наш разговор никто не расслышал. Прекрасно ее понимаю – мы привлекли к себе внимание половины класса, они даже собираться перестали, просто стоят и пялятся. Поэтому я прекращаю вырываться и подхожу к ней ближе. - Хосок – придурок, вот и все, что я хотел сказать, - шиплю ей почти в самое ухо и получается злее, чем я ожидал. Отхожу на шаг и ловлю ее растерянный взгляд. Не знаю, что происходит со мной дальше, но я снова делаю шаг вперед и зачем –то добавляю: - Ты вообще молодец, что именно в эту мартышку влюбилась. Нормальный парень на тебя все равно даже не взглянет. А вот Хосок – очень даже. Правда, говорю это куда громче, чем следовало. Класс притих, и в этой тишине мои слова звучат слишком громко, их точно услышал каждый. Джимин молчит и только хлопает своими рыбьими глазенками. Разворачиваюсь и ухожу, абсолютно не разбирая того, что творится у меня внутри. Знаю только, что мне очень херово. * * * Я очень удивляюсь, когда меня через пару дней ловит Хосок. Мы с ним совсем не общались, знали друг друга разве что заочно, а потому меня нефигово так пугает его «Юнги, можно поговорить?». Мне, если честно, хочется ответить, что нельзя, к тому же, я почти знаю, о ком пойдет речь. Мы ныкаемся в каком-то пустом классе (уроки у большинства уже закончились, и в школе остались только отличники и «хвостатые», поэтому найти пустое помещение совсем не сложно). - Чего? – спрашиваю я, сходу пытаясь бравировать. - Зачем ты так с ней? – спрашивает Хосок и выглядит скорее удивленным, чем злым. Они все-таки очень похожи, и эта их странная привычка – всегда удивляться до последнего – бесит меня. - С кем? – прикидываюсь дурачком, но меня, наверное, выдает хмурая морда, потому что Хосок вздыхает. - С Джимин. Почему ты все время ее обижаешь? И зачем устроил этот цирк позавчера? - Ой, защитник нашелся, - фыркаю. Я бы не отвечал ему в любом случае, но меня злит то, что я и не знаю, что ему можно было бы ответить. - Да, защитник. Ты поступаешь нехорошо, ты понимаешь это? Она же ничего такого тебе не сделала. А теперь ходит и плачет постоянно. Опускаю глаза и молчу. То, что Чимин рыдает уже третий день кряду, я знаю. Такое сложно не заметить, когда речь о твоей соседке по парте, правда? Она со мной не разговаривает больше, глаза прячет, и убегает сразу же, как звенит звонок. Если Хосок думает, что мне такое по нраву, он ошибается. Но я ему об этом, конечно же, не скажу. И он истолковывает мое молчание по-своему. - Что, нечего сказать? Я пожимаю плечами, будто мне и правда нечего. - Извинись перед ней, - Хосок серьезен, и я надеюсь, что они ни в коем случае не полезет драться, потому что достойно ответить ему точно не смогу. - Не буду, - уперто отказываюсь я, - Она сама виновата, что лезет ко мне со всяким бредом. - Что плохого в том, что она рассказала другу свой секрет? И я вдруг понимаю, что в глазах остальных, наверное, совсем мудак. Все ведь уверены, что мы дружим! Никто ведь не знает, что это нихрена не так! - Я ей не друг! – спешу объяснить я, - Не понимаю, с чего она это взяла. Хосок удивленно поднимает брови. - Вы раньше поссорились? В этот момент он бесит меня еще сильнее обычного. - Нет, блин! Мы никогда друзьями не были, понимаешь? Не знаю, что она себе там нафантазировала, но она меня с первого дня бесит. И я никогда этого не скрывал. Хосок хмурится. - Ты еще хуже, чем я ожидал, - наконец-то говорит он. Вот теперь уже я удивлен. - Да ладно? – только и могу переспросить. - Мне очень жаль ее, - вздыхает Хосок, - И каждого, кто когда-либо окажется рядом с тобой. - Ой, вот об этом не волнуйся. – злюсь, - С чего ты вообще лезешь? - Ну, я в этом вроде как тоже замешан. Теперь вся школа знает о том, что я ей нравлюсь. - Ну так предложи ей встречаться и будьте счастливы. Ко мне-то зачем приставать? Хосок вздыхает и отводит взгляд. Я понимаю, в чем дело, и торжествующе усмехаюсь. - Ага, понятно. Тебе такая подружка тоже ни к чему. Вот печаль какая, даже тебе она не нужна, - кажется, я уже не совсем контролирую то, что говорю, и даже не замечаю, как меняется в лице Хосок, - Тогда не трогай меня, понял? Значит ты с этим ничтожеством возиться не хочешь, а хочешь ее на меня спихнуть? Фигушки! Хосок смотрит куда-то поверх моего плеча, но я стою спиной к двери и не вижу, что там происходит. - Юнги, закрой рот! – рявкает Хосок, но я чувствую себя победителем. Ровно секунду. До тех пор, пока не разворачиваюсь, чтобы уйти, и не замечаю стоящую в дверях Джимин. На мгновение у меня перехватывает дыхание и сердце падает куда-то, переставая биться. Я встречаю ее взгляд на полсекунды, но этого мне хватает, чтобы стало совсем плохо. То, что кипело и бурлило во мне, остывает, и я очень хочу взять свои слова обратно. Ноги проносят меня мимо нее сами, и краем глаза я успеваю заметить, как она приседает на корточки (почти падая, честно говоря) и закрывает лицо ладонями. Хочу вернуться и успокоить ее, но сам себе запрещаю. Я мудак. Я знаю об этом. Ненавижу себя. * * * На следующий день Джимин не приходит в школу (я расстроен, но не удивлен). Думаю, хорошо, что это последний день перед каникулами, после которых – последний семестр и выпускные экзамены, а потом мы с ней никогда больше не увидимся. Главное – дожить до этого времени. Не думать о Джимин у меня не получается. Каждую ночь в своих снах я кричу ей в лицо оскорбления, а она ничего не говорит мне в ответ и тихо плачет. Не так, как обычно в жизни – подвывая и размазываю по красным щекам слезы, а тихо, как героиня мелодрамы. По утрам мне хочется умереть. Чтобы обеспечить себе 14 часов без единой мысли о ней, полностью зарываюсь в учебу. В принципе, мне действительно многое надо подтянуть, чтобы поступить хоть в какое-то мало-мальски приличное заведение. И все равно иногда ловлю себя на мысли, что там сейчас делает Джимин. Мне непривычно, потому что раньше она мне часто звонила и по полчаса вещала что-то в трубку. Стоит ли говорить, что за эти каникулы от нее не было ни одного звонка. * * * Первый понедельник нового семестра – худший день в моей жизни. Я боюсь, что мне снова придется сидеть с Джимин за одной партой. Я боюсь, что Джимин пересядет. Это ужасно. Когда я вхожу в класс, сразу ищу ее (я пришел поздно и уверен, что она уже на месте). Нахожу я ее быстро – она сидит за нашей общей партой и читает что-то в учебнике. Но я прекрасно вижу, что она напряжена. Даже радуюсь немного, что не один парюсь. Стараюсь идти медленнее. Звонит звонок, и она удивленно оглядывается. Видимо, не понимает, почему меня все еще нет. А потом замечает меня (я все еще недалеко от двери) и замирает. Смотрит на меня долго, почти испуганно, глаза большие и, кажется, снова на мокром месте. Я тяжело вздыхаю и, стараясь выглядеть смелее, подхожу к парте. Учитель открывает дверь в класс и я спиной чувствую его недовольный, подгоняющий меня взгляд. Но я все равно стою возле парты немного дольше, чем следовало бы. Джимин уже опустила глаза обратно в учебник. А я решаюсь. - Привет, - шепчу несмотря на неудовольствие учителя, - Давай поговорим на переменке. Вижу, как она нервно сглатывает. Мне и самому страшно. А потом она кивает, все также не глядя на меня. Мне становится немного спокойнее, пусть я и не знаю, что ей сказать. Надеюсь только, что спонтанные решения и правда самые правильные. * * * - Извини меня. Один Бог знает, как тяжело мне это далось. Я смотрю куда угодно, только не на Джимин, которая, как я все же успеваю заметить, тоже изо всех сил старается не смотреть на меня. - Да? Я не уверен, что она сказала именно это – слишком уж тихо и неразборчиво у нее получилось. - Я не хотел ничего такого. Вообще обижать тебя не хотел. - Ага. Она едва заметно кивает и вздыхает. Я вздыхаю вслед за ней. Даже не сомневаюсь, что по-настоящему она меня не простит. Джимин, конечно, глупая, но не настолько. Я перешел все границы. - Мне очень стыдно, - я переминаюсь с ноги на ногу. На самом деле, я не сильно хорош в таком. И Джимин никак не поддерживает разговор, и от этого намного сложнее. Думаю, что пора уходить. В конце концов, на сегодня с меня хватит, я и так сделал то, что еще недавно казалось мне чем-то невыполнимым. Я извинился. Я извинился перед Джимин. - Тебе со мной правда противно? – вдруг почти шепчет Джимин. Не знаю, что ей сказать. Все это время я изо всех сил старался показать ей, насколько сильно она мне не нравится, но только она, получается, ничего этого не заметила, пока я ей прямым текстом не сказал. И что теперь? Мне почему-то кажется, что она все поймет, если я скажу ей правду. Боюсь этого. Но не могу соврать ей, как обычно, сейчас. - Нет, - вздыхаю, - Не противно, конечно. - Думаешь, что я мерзкая? Некрасивая? Похожа на парня в юбке? Кажется, я начинаю опять злиться, но изо всех сил давлю себе в это. Нет, Юнги, ты будешь милым. Ты же не хочешь и дальше во снах видеть плачущую Джимин. Ты ее любишь, в конце-то концов. - Нет, Джимин. Все не так. Может, ты и не похожа на айдола, но ты милая. Она наконец-то смотрит на меня, и я замечаю, как по ее щеке скатывается слеза. Она очень похожа на ту Джимин, которую я видел во сне, и мне становится страшно. Я ее что, опять обидел? - Тогда зачем ты тогда сказал все это? - Не знаю, - мой голос дрожит, и Джимин наверняка это замечает. - Не говори больше такого. Это обидно. Я киваю, и она, кажется, вот-вот улыбнется. - А ты разговаривай со мной опять, хорошо? И она улыбается. - Чи-чи обещает. Закатываю глаза и коротко рыкаю (в шутку, конечно). - И не называй себя Чи-чи. Это глупо. Несильно отпихиваю ее и возвращаюсь в класс. Джимин бежит за мной и дергает за руку. - Ты считаешь, что я глупая? - Да! – я поворачиваюсь к ней и хочу нахмуриться, но зачем-то вместо этого улыбаюсь. И Джимин смеется в ответ. * * * Наши отношения с тех пор вернулись в привычное русло. О случившемся в конце прошлого семестра мы стараемся не вспоминать. Только один раз меня ловит в коридоре Хосок и вкрадчиво интересуется, как дела. Я пожимаю плечами и не отвечаю ничего определенного, бурчу только, что все нормально. (С Хосоком я, если честно, совсем не хочу разговаривать). - Ну, вы же вроде помирились? – еще раз переспрашивает он. Я молча соглашаюсь. Он говорит, что это круто и еще раз предупреждает меня, чтобы я не смел ее больше обижать. Будто я сам этого не знал или собирался. Новые странности в поведении Джимин я замечаю не сразу. Обращаю внимание только, когда унюхиваю рядом совершенно незнакомый мне аромат – сладкий, фруктовый, очень девчачий. Удивленно оглядываюсь, но не вижу рядом никого, кроме нее. Морщусь. - Это ты развонялась? - А? – Джимин поворачивается ко мне и тут же тянет улыбку, - Ага. Нравится? Закатываю глаза. - Слишком сладко. Она вздыхает и бурчит что-то неразборчиво. Переспрашиваю. Она повторяет уже громче: - Не нравится – не нюхай. Это подарок. И мне в самый раз. Хосоку будет приятно, что я ими сегодня надушилась. А ты не ворчи, я же знаю, что вкусно пахнет. Настроение портится моментально. Хочу уже сказать ей что-то реально обидное, но в последнее время у меня хорошо получается сдерживаться. Поэтому спрашивать стараюсь как можно аккуратнее. - Это тебе Хосок подарил? - Ага, - она улыбается почти гордо. - А вы… что? - Мы что? – типа не понимает. Но я-то уверен, что просто делает вид. Злюсь. - Типа вместе? Добилась? Она смущенно хихикает и не торопится отвечать. За это время я успеваю уже додумать за нее ответ и скисаю еще больше. Я, конечно, не собирался ей признаваться в том, что она мне нравится, но видеть ее рядом с кем-то другим я совсем не готов. Она бросает на меня еще один взгляд и вдруг начинает смеяться. - Что с твоим лицом? – она пихает меня в плечо и, учитывая ее мышцы, получается больно, - Нет, мы с ним не встречаемся, - уже тише и спокойнее говорит она, - Не думаю, что смогла бы с ним встречаться после всего. Мне вообще до сих пор рядом с ним неловко. Он просто так подарил, как друг. Не знаю, стало ли мне на самом деле легче. С одной стороны, это круто, что они не вместе. Но с другой – она заметила. Заметила мою реакцию. А я всегда был уверен, что она достаточно глупа, чтобы не замечать очевидного. - Плевать, - я поворачиваюсь к ней спиной. Она молчит какое-то время, а потом начинает говорить. Глупо и неуместно, как и всегда. - Не так уж он мне и нравится на самом деле. Просто надо же в кого-то влюбиться в старшей школе, правда? - В смысле, надо? Мне даже становится интересно. - Ну… - она мнется и смущенно хихикает, - Знаешь про этот список, что надо сделать до выпуска? Не знаю, и говорю ей об этом. - Ну там много всяких штук – напиться, покрасить волосы… Короче, всякое такое. И один из пунктов – влюбиться, - она чешет нос и снова хихикает. Выглядит глупо, - Ну, я и решила, что Хосок подойдет. - То есть, он не нравился тебе по-настоящему? – сердце почему-то начинает биться чаще. - Неа, - в этот раз она не замечает во мне перемен. Тупая Джимин! - Совсем дура? Снова начинаю говорить громче, чем следует. Джимин подскакивает на месте и удивленно, даже испуганно смотрит на меня. А я ничего с собой не могу поделать. Мне даже кажется, что я вот-вот разревусь. Что она со мной делает? - Ты ч-чего? – она даже заикается немного. Наверное, взгляд у меня совсем невменяемый. А что я ей скажу? Что убивался, что ей нравится кто-то другой? Что бесился, что она спрашивала мое мнение, когда одевалась для него? Что возненавидел милого, по сути, Хосока просто за то, что она в него влюбилась? А теперь – все фигня. Не было ничего. И я как дурак. - Ничего. Сам не знаю, почему мой голос прозвучал так холодно. Джимин смотрит испуганно. Она на самом деле пугается, и не разговаривает со мной до самого конца дня. Я начинаю думать, что отреагировал странно. По идее, я должен был бы почувствовать облегчение, но мне почему-то стало хуже. Тяжелее. И это очень неправильно. А на последнем уроке я начинаю понимать. Пока я думал, что ей нравится Хосок, я снимал с себя любую ответственность. Я мог ничего не говорить ей, мог злиться, мог кричать, мог ненавидеть Хосока. Все было очень легко, и я в своих глазах был жертвой – я люблю, а меня нет. А теперь вся моя жертвенность куда-то пропала. То, что ей не нравился Хосок, еще не означало, что ей мог бы понравиться я, но у меня больше не было ни одной уважительной причины на них злиться. А злиться на других легче, чем на себя. Даже если я понимаю, что я трус и тряпка. Даже если понимаю, что сам во всем виноват. Мне не легче. Я больше не могу думать ни о чем другом. Ловлю ее после уроков за школой, когда она уже успевает отойти на приличное расстояние. Она переминается с ноги на ногу и боится посмотреть мне в глаза. Совсем не знает, зачем я тут и что собираюсь делать. Я и сам не знаю. (Или не могу поверить) - Знаешь что… - мой голос хрипит и срывается, а сердце бьется так сильно, что больно, - Ты мне нравишься, Джимин. И мне просто обидно, что я тебе нет. Я не даю ей шанса что-нибудь сказать. Разворачиваюсь и бегу так быстро, как только могу. Нет. Кажется, даже быстрее. * * * Я уверен, что завтра я в школу не пойду. * * * И я не иду. Я говорю маме, что мне плохо. И мое лицо – красное и опухшее (не скажу вам почему) – служит мне отличным подтверждением. Я убиваюсь весь день. Мне хочется, то смеяться, то плакать. Но больше всего мне хочется забыть эту дурацкую Джимин, которая теперь все знает. Знает, потому что я придурок. Зачем я ей сказал? Ненавижу себя и весь мир за это. - - - Не знаю, зачем я открываю ей дверь. Она приходит сразу после уроков. Звонит. Входит в квартиру, даже не ждет моего приглашения. А я стою истуканом, тупо смотрю, как она стягивает глупые зеленые ботинки и застенчиво остается в не менее глупых оранжевых носках. - Я хотела позвонить, - говорит она, когда не дожидается от меня никакого приветствия, - А потом решила, что лучше лично. Домашку заодно занесу. Да и вдруг ты на самом деле заболел. - Заболел, - зачем-то повторяю за ней я. Мне, если честно, никогда еще не было так страшно. - Ты ничего не хочешь мне сказать? - Забудь, что я нес вчера. Она грустнеет. - Почему? Это шутка такая была? Я почти готов сказать «да», но зачем-то опять говорю правду. - Нет. - Тогда зачем забывать? - А зачем тебе это помнить? Чтобы было, на что надавить? - Я же не ты, - говорит она, и я сникаю еще больше. - Ну да. И мы снова стоим. Так долго, что у меня начинают ныть ноги. Вдруг думаю, что скоро придет мама и наверняка очень удивится. Наверное, нужно куда-то деть Джимин. - Так что? – в горле что-то булькает и мне вдруг становится смешно. Смотрю на Джимин несколько секунд и, не сдержавшись, начинаю улыбаться. Она ждет еще пару мгновений и улыбается в ответ. - Всегда думала, что бешу тебя, - она немного склоняет голову набок и прищуривает один глаз, продолжая улыбаться, - Что Чи-чи никогда тебе не понравится. - Ты и бесишь, - я улыбаюсь еще шире и начинаю хихикать, - Особенно это твое «Чи-чи». А потом она делает то, чего я абсолютно не ожидал. То, что мне, как парню, стоило бы сделать первым. Она шагает ко мне и неловко прижимается к моим губам поцелуем. Всегда думал, что это должно быть противно, но стоит ли уточнять, что на самом деле было совсем не так? Мы оба продолжаем улыбаться в поцелуй и я наконец-то ее обнимаю. Отмечаю, что плечи у нее и правда сильные. Краем уха слышу, как пищит электронный замок – через секунду в коридоре появится мама. Она, наверное, удивится. Представляю себе реакцию на ее появление Джимин, но даже не пытаюсь от нее отойти. В конце концов, я только что наконец-то нашел причину не так уж ненавидеть эту школу. И плевать, что случилось это за пару месяцев до ее окончания.