В бытности учеником

Знаешь, если быть до конца откровенным, я не знал бы с чего это началось, но впервые я заслышал о тебе еще когда был бесправным рабом в родном Сильваносте. Работа в храме, иногда долгая, а иногда и тяжелая, но без раболепия, это уже тогда не казалось мне нормальным – я, слуга, возжелал большего. Так вышло, что я воплотился не в богатой касте, и имел право только прислуживать у богатых и «благородных» местных господ. Я не жаловался – что мне еще было делать? – просто жил. Ты же стал моей надеждой на магию. Не знаю, как так вышло, я понял и полюбил тебя заочно. Как Бога, как друга, как наставника и брата, как кого-то, кто непременно выше меня, но к чьей славе можно стремиться. И когда я прознал о тебе, я стал к этому идти. К большему, чем владею. Конечно, открыв в себе магические способности, я смог стать учеником Белых магов, но понимал, что мне мало тех крох информации, которые мне предоставляли. К тому же, наделяя таких, как я, самыми основами колдовских знаний, старшие маги просто стремились, чтоб такой бесполезный молодняк попросту не сошел с ума, не сумев подчинить себе свои волшебные силы. И, что было очень обидно – такие маги фанатично не признавали любую магию, хотя бы отдаленно не похожую на светлую. Даже во время войны они заядло упорствовали в этом, не желая применять не безвредную, но эффективную Красную Магию. Хотя в итоге и сделали это, с большими жертвами – по моему настоянию. Конечно, и вину за это проще было свалить на меня. А когда уж меня уличили в поклонении другим силам… Мой приговор был очевиден и предречен в тот самый момент, как я помыслил иначе, как пошел против системы. Я – потенциально инакомыслящий, а значит, опасен для общества, и меня нужно искоренить. Логично, не правда ли? Я подрывал своим примером старые убеждения, я – стал не героем, помогшим на войне, я стал преступником. Что поделать? Но жизнь такова, как бы она ни была мне ненавистна. И меня с позором изгнали из родной страны, присвоив себе мои заслуги. Отлично, мне тоже не была нужна такая Родина, которая презирает меня. Я оттолкнул ее, и стремглав пообещал себе не сожалеть ни о чем больше. И пошел по жизни дальше, не сломившись под общим презрением и ненавистью к моим стремлениям, не понятным им. Я остался верен своей магии. Путешествуя и зарабатывая на жизнь составлением эликсиров для всяких магических лавок, я искал магическую литературу, жадно собирая знания. Не только о магии, вообще о жизни на Кринне – эльфы в Сильваносте жили настолько изолированно ото всех, что и я оказался отрезанным от многих источников информации о мире. Шли года, и я пополнял недополученные знания, совершенствуя и свое искусство. А в свободное от магической практики время я грезил о том, как однажды пройду Испытание в Башне Вайрета. И, возможно – совсем невероятное – познакомлюсь с тобой. Шла война Копья, и вести о могущественном Красном маге ширились по Ансалону со скоростью лесного пожара. Я мечтал о той же силе, которой ты обладаешь, и желал приобрести большее. С юности я завидовал тебе. А потом случилось невероятное для всех, но вполне ожидаемое для Конклава и для меня событие – ты сменил цвет Ложи. Своевольно, и я еще не понимал, почему, но позже понял, что это было сделано не только по зову души, но и ради пущей необходимости. И ты тоже не сожалел. До этого же поворотного события, сопровождающегося ослаблением войны, произошло то, о чем я думал, что это никогда не случится. Робкие надежды мои стали реальностью – я увиделся с тобой. Это случилось самой ранней весной. Я надолго остановился в одном городке – я умышленно не заводил себе ни любовниц, ни приятелей, зная всеобщее отношение к таким, как я – Черным магам, и предателям своей страны. И бродил по рынку, то присматривая себе ингредиенты для зелий, то заглядываясь на разложенную на прилавках симпатичную, но бесполезную утварь, а раз даже рискнул прикупить себе средство передвижения. На лошадь у меня денег не было – все, что было, я тратил на ингредиенты для заклятий, редкие магические амулеты и волшебные книги. Потому я решил было, что это будет неплохое решение, ограничиться ослом. А что, животное само по себе неприхотливо, малогабаритно, на нем меньше трясет в дороге, и, что самое важное, оно было мне по карману. Да, в ближайшее время придется экономить, усиленно налегая на работу, но что поделать, меня не особо смущали ограничения в средствах, пока мне минимально хватало на пищу и койку в самой захудалой таверне. Я был уверен в том, что смогу о себе позаботиться. Так я и ходил по небольшому местному рынку, мимо открытых тентов со всякой всячиной, вроде тканей, посуды, дурно пахнущей рыбы, мешков с крупами и прочей бытовой мелочью. Я прошел дальше, найдя, наконец, продавца живых средств передвижения. Пара исхудалых лошадей, и еще парочка замученных по виду осликов, грязно-серого и медного цветов. Меня не интересовал их окрас, но - их трудоспособность, и я осведомился у хозяина, о цене серого – он выглядел более способным к передвижению. Мне назвали цену, и я попросил отвязать животное, желая лучше просмотреть товар. Осел оказался очень упрямым – намучился я с ним изрядно, устав за пару минут безуспешных попыток сдвинуть его с места. Мы вышли на дорогу, и осёл застыл, как вкопанный, не поддаваясь ни на какие ужимки. На нас оборачивались прохожие, по большей части, самые простые бедные люди, но в толпе прослеживалась и парочка гномов. Когда ходили патрули драконидов – прохожих на улицах сразу становилось меньше, все скрывались по крытым лавкам, и толпами забивались в таверны. Меня не волновало, что на меня оборачиваются, меня напрягал их насмешливый смех, скажу даже больше, он меня задевал. Я не хотел бы слышать смешки неуважения даже от безразличных мне существ. И тут, отвлекаясь, я заметил невдалеке, позади нас, с животным, чью-то фигуру в объемных простых одеждах. Это был маг Алой ложи, я не знал, чем он меня привлек – в нем не было ничего примечательного. Худое тело, убранные под глубоким капюшоном лицо и волосы, строгая, уверенная походка, слегка озабоченный вид. Он стоял около меня всего секунд пятнадцать, и еле мог сдержать раскатистый смех в кулак. Сперва я подумал, что ему плохо, и разозлился на проходимца, но ему оказалось действительно весело. Маг – молодой маг, это все, что я смог разглядеть с расстояния десяти шагов – стоял у левого края дороги и, с трудом уняв судороги хохота, перешел на другой край улицы, подходя ко мне ближе, по косой линии. И я признал в маге того, кого никак не ожидал здесь увидеть. Тощее скуластое, словно вылитое из золота лицо, по-своему красивое, острый взгляд странных желтых глаз, и болезненная худощавость фигуры. Рейстлин. На сей раз он был почему-то без верного посоха – поначалу я не понял почему это произошло, но в ходе своих раздумий пришел к выводу, что с ним бы он наверняка привлекал много внимания у любопытствующих горожан, а потому лучше обойтись без него. И, почему-то Рейстлин был без брата, и компании неких типов, шляющихся по Ансалону и задумавших остановить сражения. Я не верил, что кучка дилетантов может что-то противопоставить Королеве, хотя и не питал к ней никаких добрых чувств. Но вот на этого знаменитого мага из Красных возлагал большие надежды, сам еще не понимая почему. Кажется, он отошел от своей группы - мне подумалось, что за каким-то магическим ингредиентом - потому и не захотел водить с собой ораву ничего не сведущих в этом компаньонов. И верно, Рейстлин приблизился к стоящей на улице лавке, торгующей магическими компонентами и амулетами, и стал приглядывать себе что-то. Я забросил свою попытку присмирить глупое животное, и, как ведомый магическим манком, направился в ту сторону, где стоял этот человек. Тихо подойдя с левой стороны, я присмотрелся к выставленным на продажу товарам, пестрящих красками между сильно пахнущих трав. И тут услышал заветное – голос Рейстлина. Он спросил у лавочника магическую палочку, по виду походящую на стилус, и продавец огласил цены. Эти магические инструменты использовались для перемещения мага в пространстве, не применяя его силу, если сам волшебник еще не обладал навыками перехода магическими коридорами, или был слишком слаб для этого. Палочка была длины тем большей, чем на дальнее расстояние хотел переместиться маг, но обычно не достигала большего размера, чем занимает кость от кисти до локтя. При надобности, она могла складываться с несколько сложений, в основе своей скрепленная металлически крюками на своих концах, а самые большие заняли бы в общем охвате кружку эля. Палочки, как и любые магические предметы, необходимо было заряжать, так как со временем они исчерпывали свои силы, а цена их варьировалась от дальности желаемого перехода. Рейстлин присмотрелся не к самым дорогим – он не был в достатке одарен деньгами – и выбрал в итоге палочку длины своего указательного пальца. Испытывая, маг сжал ее в ладони, и тут же исчез. Я только присмотрелся к нему, запоминая лицо, но он лишь вскользь обернулся в мою сторону, и растворился в воздухе. Я с сожалением осмотрелся вокруг, решая, куда бы он мог переместиться. Не знаю, что я от него хотел – выражать благодарность за проделанную им работу или восхищаться его навыками я счел неуместным, не желая показаться фанатичным или надоедливым, но все равно как-то хотел завязать разговор. Хотел узнать его получше. Судя по длине выбранного артефакта, Рейстлин вряд ли смог бы переместиться дальше этого города, да даже и его половины, так что Маджере не мог особо далеко уйти. А вот затеряться в лабиринте города – запросто. Почему-то он этого не сделал, выбрав местом своего визита городскую колокольню, высившуюся над городом на высоту трехэтажного дома. Она располагалась недалеко, шагах в тридцати от рынка. Я увидел хрупкую фигуру Рейстлина на самом верху молчавшей башни и, уже понимая, что это было бы глупо, метнулся туда. Я знал, чувствовал, что Рейстлин о чем-то догадался, помыслив о слежке с моей стороны, но все равно отважился на этот безрассудный поступок. Шагая сперва напрямую к башне, и все глядя на ее острый шпиль, я опомнился и, петляя кварталами, старался держаться у стен домов, полагаясь на то, что мою темную мантию должно быть не так видно издалека. С горем пополам я добрался до колокольни, все еще наблюдая пеструю ткань мантии волшебника. За всю дорогу она то появлялась в арке, у самого колокола, то исчезала, словно Рейстлин отходил от этого окна, спускаясь ниже, или используя возможности палочки. Я тревожился о том, что когда дойду – Рейстлина там уже не будет и духа, и одновременно боялся, что он поймет мои старания предосудительно, а второе было более предположительно. Волнуясь, и кляня все на свете, я бросил последний взгляд вверх – там ли маг - и, вдохнув полной грудью, тенью мелькнул сквозь незапертую дверь колокольной башни. Внутри было темно, даже учитывая маленькие узкие окошки, сухо и просторно. По углам и у стен громоздились какие-то ящики и бочки, мешки и пара веревок, похоже, это место использовалось так же для хранения чего-то, если, конечно, в емкостях хоть что-то было. Наверх вела узкая лестница без поручней, не слишком-то крепкая, но надежная по виду, и я стал подниматься выше. В башне было тихо, но внутри меня сердце было не спокойно, я не мог отделаться от мысли, что совершаю что-то непоправимое, но все равно упрямо шел вперед. Вот, второй пролет, который должен был привести меня к Рейстлину. Я вынужденно задержался здесь, заслышав странные булькающие звуки вверху, и понял, что это кашлял Рейстлин. Недоуменный, я еще пуще встревожился, но теперь уже за него – не вышло бы чего. Но, когда я добрался до верха, Рейстлина здесь уже не было, только стояла хрупкая тишина, страшная после захлебывающихся звуков, и слабых попыток вздохнуть. Маджере снова улизнул, но, опять же, не на слишком большое расстояние – я увидел его с высоты башни – он направлялся на восток. Я не мог его упустить, меня только подзадоривало то, что он ускользал от меня, и потому я продолжил погоню. Мне пришлось долго преследовать его по городу, крадучись во след за своей целью. Но не было заметно, что маг что-то заподозрил – он шел все время в одном и том же направлении, по всей видимости, стремясь преодолеть городскую стену, и выйти за ее пределы, где, скорее всего, и остановился их лагерь. Что ж, я понимал, что Рейстлин водит меня за нос – он вполне бы мог перейти магическим коридором, с помощью артефакта прямо к вратам – выходу из города – но не делал этого. Особенно он должен был применить этот, скорейший путь, оказавшись там, где он может получить помощь. Его кашель все не прекращался, являясь затяжным, но уже не таким сильным, и в этот раз кровавым – я видел кровавые капли в пыли на дороге. Ничего не говоря себе по этому поводу, но усиленно сжимая кулаки, я всеми силами продолжил незаметный путь. Через время Рейстлин свернул в очередную подворотню, подойдя вплотную к каменным бастионам и, так и не обернувшись, замедлился, утирая измаранные красным губы. Кажется, Маджере устал от передвижения, но продолжал двигаться вперед. Я уже тогда гордился его силой воли, помогшей ему справиться со всеми теми, мягко выражаясь, неудобствами, с которыми ему приходилось сталкиваться в своей постоянной борьбе с самим собой. Удивительным было и то, что, пройдя половину войны, он так и не умер в дороге. Небось, им опекался какой-то Бог, если не несколько, даже если их подопечному об этом никак не известно. Зацепившись за эту мысль, я скрылся в тени очередного дома, присматриваясь к сутулой спине Алого мага. Но, даже увидев, что он полностью прекратил шаг - не испугался. Я успел сделать всего пару шагов к нему – тихих и мягких, которых он не должен был услышать – и неожиданно для самого себя почувствовал примененное на себе заклятье. Это были огненные шары, от которых я еле сумел увернуться, но не спешил выносить ответные удары, только выставив перед собой щит, ограждающий от магических атак. Очередной огненный сноп врезался уже в него, и я почувствовал стыд за то, что чуть не просчитался, а еще медленно настигающую панику от того, что я был замечен. Все равно, как я и считал, меня поняли совершенно неверно, но, взамен того, чтобы попытаться что-то выяснить, Маджере предпочел сразу нападать. Я оценил про себя, что он очень осторожен, и мыслит как истинный Черный маг, еще раз убедившись, что в Алой ложе ему не место. Рейстлин прекратил атаки, искоса присматриваясь ко мне, и смело подступил ближе, сократив расстояние между нами всего до нескольких шагов. А затем спросил, глядя мне прямо в глаза, и пугая одним своим присутствием: - Зачем ты преследуешь меня? Что именно тебе нужно? – и, приостановившись с вопросами, склонил голову к плечу. – Я вижу, что ты не отвечаешь ответными ударами. Почему? Ты либо очень храбр, либо глуп. Что то, что другое не даст тебе долго прожить в этом мире, - с легким осуждением присовокупил маг, словно оценивая меня вслух. Я почувствовал холод в спине. - У меня нет настроения с тобой сражаться, - равнодушно бросил Алый волшебник. - У тебя ко мне какое-то дело? Если да – говори, и покончим с этим. А - нет, так проваливай, иначе я снова нападу, а, как ты сам ощутил, тебе не хватит сил мне противостоять. Он был прав. И дело было не в деморализующей панике и волнении, охвативших меня рядом с ним – его аура несла смерть, он просто не мог быть из Алых. К тому же, по тому, что я чувствовал вблизи него, и тому, что испытали на себе мои щиты, я сознавал, что если вступлю с ним в сопротивление – полягу в считанные секунды, как молодой кадет на поле боя. Устыдившись самого своего желания пойти за Рейстлином, а тем более своей, явно недостаточной, магической силы, я ожесточенно посмотрел на него, бросая взглядом вызов и, не приветствуя, сымпровизировал: - Я слышал о Вас. Великий Алый маг, спасший Сильванести от порабощающей магии Циана, и подчинивший Око Дракона, - с явственной гордостью сказал я своему оппоненту, стараясь показать, что я не имею цели причинить ему вред. – Прошу простить меня, Шалафи, - неожиданно для самого себя сказал я, низко склоняя голову. – Я просто хотел Вас увидеть, - Рейстлин хмыкнул на эту мою фразу, а я был в отчаяньи. - Умышленно я не искал нашей встречи, но сегодня случайно завидел Вас в толпе. И не смог отказать себе в попытке увидеть Вас воочию. Я виноват, и не хотел отвлекать Вас от дороги, - присовокупил я, кусая губу. – Уверяю, что всего лишь хотел проводить до Вашего лагеря. Я знаю, Вы путешествуете не один. Я видел, что Вам плохо, видел кровь, но не напал бы, не имея такой необходимости. Я очень нервничал, чуть не задыхаясь от страха рядом с ним, Рейстлин же смерил меня равнодушно-оценивающим взглядом, точно я был всего букашкой на его пути, вздумавшей преградить ему дорогу. Он хорошо понимал, что я ему не опасен, наверное, потому не нападая дальше – он с легкостью мог бы убить меня там, прямо у крепостных стен. По какой-то своей прихоти он не сделал ничего, что могло бы нанести мне повреждения, и некоторое время задумчиво разглядывал меня, доводя до неловкости под этим взглядом, пугающим и хладнокровным, точно глаза гадюки. Я был наслышан об этом проклятии, выпивающем жизнь из всего, чего бы ни коснулся взгляд, ведал и о кашле, и жуткой слабости мага, но о нем самом мне было мало известно. Ходили разные слухи о его циничности, замкнутости и всененавистничестве. Говорили и о его дерзкой решимости в сопротивлении неприятелям, и о том, что, хотя он носит Алые Одежды, его стоит опасаться наравне с Темными волшебниками. Что из этого было правдой, а что ложью я не был доподлинно осведомлен, но придерживался мысли о том, что Рейстлин, хотя и был строг – не был настолько жесток, как его описывали в народе. Я предпочитал думать, что у него были свои мотивы поступать тем или иным образом, вызывая не принятые среди рас оговоры, но и не думал идеализировать его. И таким, каким его образ рисовался в моем сознании: ухмыляющийся опасностям, изможденный молодой человек, без семьи и друзей, с навсегда покалеченным здоровьем, но невероятной силой духа, и магической властью, он был очень привлекателен для меня. Заочно я почти боготворил его, не до конца признаваясь себе этом, и вот сейчас это вылилось в такое обращение. Рейстлин же, словно прочитав мои мысли, тихо и плавно осведомился: - А что еще ты слышал обо мне? – хрипло спросил он, и снова слабо раскашлялся, утирая зажатой в руке тряпкой кровь с губ. – Не много, не так ли? Так зачем же тебе было видеть это? - он обвел свое тело рукой, совершенно лишенный энтузиазма в голосе. – Хрупкое тощее тело, с обезображенной кожей и проклятыми глазами? Слепой интерес, или желание сострить по этому поводу? А может быть, поразить из-за спины? – Маджере прищурился, и я тяжело сглотнул. Видя, что он скорее предупреждающе угрожает, чем действительно желает начать схватку, я прямо смотрел на него, не выказывая ни страха, ни подтачивающих меня тревог. Наконец Красный маг сказал, с лукавой искрой в глазах: - Или, может быть, ты гнался за моей силой? Тебя привлекает мощь магии во мне? Ты не сможешь ее забрать, - до поры мне нравился ход его мыслей, но он опять увидел все в негативном свете, а я, в очередной раз, укорил себя за попытку с ним заговорить. Она априори была обречена на не успех. Я уже ненавидел себя за эту ситуацию, понимая, как это должно было смотреться со стороны, но исправлять прошлое возможно только в будущем, потому я оспорил его: - Нет. Вы не так поняли суть моих стремлений. Я… - я замялся, решая, как бы изложить ему то, что хотел бы видеть его своим другом, но не сказать об этом напрямую – я не думал, что Рейстлин правильно поймет меня, если я скажу прямо. – Я наслышан о Вас в достатке, - бросил я ему, смело глядя в страшащие меня глаза. – Но я хотел бы лично понять, какая часть слухов о Вас правдива. Я пытался не дерзить, но тон моего голоса был таковым. Странно, но этим набором фраз я не вызвал у Маджере ничего, кроме усмешки. Он даже не был удивлен – скорее, апатично-снисходителен, а я, со всей силы духа старался сохранять самообладание. Когда же я уже думал, что Рейстлин прямо прогонит меня, запустив парой заклинаний вослед, маг ухмыльнулся, и тихо прошептал: - Ну что же, это было интересное предложение. Я обдумаю его, - и все, мир для меня погаснул за считанные секунды. С промедлением недоумения, я понял, что был атакован сонным заклинанием, а сейчас заваливаюсь набок, теряя равновесие. А потом все накрыла темнота. *** Приседая, Рейстлин склонился над крепко спящим эльфом. Любопытно, незнакомый ему Темный маг, явственно выражающий ему свое уважение – первый и единственный в своем роде – и их вот так просто свела судьба. Или Боги, или Рейстлин уже не знал, кого за это благодарить. Маджере сомневался в себе, и в ему сказанном, а потому решил на деле выяснить, что же хочет от него этот Темный эльф. Рейстлин применил не простое сонное заклятие, а редкостное, из книги Фистандантилуса, помогающее наслать спокойные сновидения, с возможностью проникнуть в сознание испытуемого, и подсмотреть то, что он видел. И были это не просто сны, но – картины разворачивающихся событий прошлого. Рейстлин осторожно коснулся горячими пальцами прохладной кисти неизвестного ему мага, и увидел то, что тот действительно не лгал. Жизнь на Родине, как в неволе, всеобщее недопонимание и неуважение, без семьи и друзей, эльф был одинок. Даламар, так его звали, тоже не остался в стороне от войны, храбро сражаясь за свою страну. Но все это не имело конкретного смысла для него, ибо эльфу не дано было увидеть Сильваност отстроенным. Его постигло бесчестие и изгнание с родных земель, вынудив приспосабливаться к этой жизни, начиная все буквально с нуля, со своей личной пустоты. Рейстлин увидел в нем боль и обиду от происходящего, но только не сожаление за то, что эльф таков – а только устремленность к большему, чем он имел всегда. Он сбросил свои цепи, и, хотя и остался в одиночестве, - достиг определенного магического уровня. Красный маг предполагал, что скоро того призовут из Вайрета для прохождения Испытания, и даже думал, что знает, в какое слабое место будут бить Конклавские маги. Особое место в сердце Даламара занимала магическая сила, стремление властвовать над другими, и эта непризнанность в родной стране. А еще выходило, что пустое от отношений сердце эльфа занято… Да, ним, Рейстлином. Алый маг немного опешил, но продолжил смотреть дальше, радуясь о том, что Даламар не узнает об этом проникновении в свое сердце. Да, пока это была всего лишь симпатия, сильная увлеченность, не больше, но еще - страстное желание стать Рейстлину ближе, чем кто-либо. Другом, братом… Возлюбленным? Так или иначе, Даламар уже считал его своим товарищем, и Рейстлин не находил этому объяснений. Насколько он видел по памятным мыслям Темного эльфа, - он вовсе не был наивен, да и заядлым фантазером его было сложно назвать. Почему же он так отчаянно верил, что сможет найти в Рейстлине близкую душу? Виной ли тому простое одиночество Даламара, и какое-то обостренное предчувствие, но, когда Маджере заполучил в свои владения Башню Высшего Волшебства в Палантассе, приняв пост Властелина Прошлого и Настоящего, смешавшись душой вместе со своим заклятым врагом, Фистандантилусом, Рейстлин уже знал, что эльф не ошибался. Именно его, подумав, видел Рейстлин рядом с собой в дальнейшей сложной жизни ренегата. Эльф, который, несмотря на репутацию Великого Повелителя Темной Башни, захочет приблизиться к нему. Маг, который беспрекословно будет играть за него, а не выслуживаться перед Конклавом. Существо, которое не относится к нему предосудительно, питая искреннее уважение, и сможет стать ему собеседником, чтоб Хозяин Башни не сошел с ума в своем одиночестве. Молодой, привлекательный эльф, наделенный немалым потенциалом в колдовстве. Чья красота ненадолго не вянет перед проклятыми глазами Рейстлина, и который, если эльфа направить, может стать сильнейшим из магов Кринна. А для Конклава… Кем бы мог стать для Маджере этот эльф? Учеником. Да, подопечным, лаборантом и слугой, - ищейкой для Совета, а не наоборот. Да, так все и будет, - с предвкушением думал Рейстлин, отправляя Конклаву письмо. Он очень желал бы увидеть пораженное лицо Пар-Салиана, прознавшего о таком его обращении. Нет, Рейстлин был отнюдь не глупым. И пока, возвращаясь обратно в лагерь к своим друзьям – существам, которых сложно было назвать этим определением – он хаотично думал о личности этого Даламара, и том, какую роль он сыграет в будущем – грядущем Кринна и его, Маджере. Но, если все так, и на стороне Рейстлина будет хоть одно преданное ему создание, искренне уважающее и понимающее его – ему удастся все, что бы он ни задумал. Даламар же вскоре очнулся у того же одноэтажного здания, у которого и упал в обморок. Темный эльф надеялся, но Рейстлина уже и след простыл. Однако личные вещи эльфа были еще при нем, значит прошло не так уж много времени – их не успели своровать. Помедлив, он оглянулся по сторонам, и угрюмым, плетущимся шагом побрел прочь, к своему дому – теперь ему было не до приобретений. Однако, несмотря на то, что Рейстлин прямо не отозвался на это смелое предложение Даламара, эльф продолжал питать надежду, что это не последняя их встреча. И следующей весной он отправился на эту встречу, решаясь вновь в глаза сказать Рейстлину то же, что он обронил ему тогда, у старой городской стены. Поклясться ему в абсолютной верности, принимая ученичество, назвать его Шалафи, и… Стать ему больше, чем просто учеником.