Гамбит Чёрной Королевы

Имя твое — птица в руке, Имя твое — льдинка на языке. Одно-единственное движенье губ. Имя твое — пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту. Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Имя твое — ах, нельзя! — Имя твое — поцелуй в глаза, В нежную стужу недвижных век. Имя твое — поцелуй в снег. Ключевой, ледяной, голубой глоток… С именем твоим — сон глубок. (Марина Цветаева) Мягкая майская ночь сонным теплом накрыла окрестности Лакока, небольшой деревушки в графстве Уилтшир. Улицы, центральные, возвышающиеся высокими виллами и поместьями, и небольшие скромные улочки на её окраинах медленно погружались в сон, растворяясь в темном бархате ночи. Однако, старый заброшенный дом, стоящий на самом краю деревни, жил своей жизнью. В его всегда тёмных окнах с выбитыми стёклами и покосившимися ставнями сегодня горел тусклый свет, которого обветшалый разрушенный особняк не видел уже несколько десятков лет. Внутри было душно и пыльно. Деревянная лестница уже наполовину обвалилась, и в потемневших ступенях кое-где виднелись черные бреши, а перила, испещрённые трещинами, доходили лишь до середины пролёта, упав от череды мороза и дождей, сырости и зноя. Обречённость старого умирающего дома чувствовалась во всём – от некогда прекрасных, а теперь выцветших и покосившихся картин до мебели, утратившей былое благородство под властью пыли, внедрившейся в самое сердце древесины. Небольшая затхлая комната слабо освещалась потрескивающим факелом, горевшим у стены. Она едва вмещала двадцать человек, собравшихся в ней. Все присутствующие были мрачны и молчаливы. Чувство тоски и безнадёжности пронизывало тяжёлый пыльный воздух. Они потеряли всё, упав на самое дно с былых высот, и теперь, подобно этому старому дому, уже не могли повернуть время вспять. Дверь распахнулась, поднимая клубы пыли в комнате. Двадцать мрачных фигур посмотрели на вошедшего. Им оказался молодой темноволосый мужчина с немного резкими, но красивыми чертами лица. Его внешний облик не отличался от всех собравшихся. Длинная черная мантия с обтрёпанными краями спадала с его плеч, на поясе в маленьких ножнах виднелась рукоятка волшебной палочки. Одежда цвета тьмы и горя – как и у всех. Но в его глазах читалось вовсе не поражение, а наоборот, - готовность к бою и жажда мести. Он быстро окинул взглядом всех присутствующих: - Вас очень мало, - в бархатных интонациях чувствовалась скрытая ярость. - Нас слишком много, - невесело усмехнулся краснолицый плотный мужчина напротив него. - Все остальные просто побоялись прийти, - заметила черноволосая девушка в капюшоне, закрывавшем половину лица. Мужчина яростно сверкнул глазами, оборачиваясь к ней: - А вы все, значит, не побоялись? - Мы и так уже всё потеряли, - бесстрастно ответила она, глядя ему в глаза. - Зачем ты звал нас, Моран? – спросила стройная рыжеволосая женщина, стоявшая у окна.- Ведь всё уже решено – мы проиграли. Безумие и бешенство засверкали в его глазах: - Мы не проиграли! Слышите?! Не проиграли! Наш бой – ещё впереди! – его голос разносился эхом по всему дому. – Да, они отняли у нас всё! Но их ход - не последний! Мы – лишь мы – скажем финальное слово! Высокий седой мужчина покачал головой: - Моран, нас очень мало. Мы не будем сражаться с ними. Пойми: мы проиграли, и теперь мы слабы. Мы – никто. Нас преследуют и добивают. Сейчас нельзя высовывать и кончика носа. Забудь о битвах – лучше поищи укрытие. Последние слова прозвучали горько и безнадёжно. Собравшиеся начали перешёптываться, намереваясь разойтись. - Что ж, значит, и среди вас остались лишь жалкие трусы! – гневно крикнул Моран, буквально излучая волны ненависти и презрения. – Подлые ничтожества! Вы все присягали на верность Тёмному Лорду! И что теперь?! Никто из вас не хочет достичь того, чему он положил начало! Вы все просто сдались! - Нет! – черноволосая девушка в капюшоне шагнула вперёд. – Это не так! Я хочу продолжить наше общее дело! Я не сдаюсь! Он потрясённо смотрел на неё, однако, уже через мгновение взгляд его стал недоверчивым: - Но какие у тебя могут быть причины? - Разве для этого нужны причины? – резко ответила она. - Ты пострадала меньше всех нас. По крайней мере, тебя не лишили крыши над головой. Она прищурилась, презрительно глядя на него: - Я пострадала меньше всех вас? – злобно шипя, переспросила она, подходя ближе к нему. – Я потеряла всё! Мои родители погибли там, в Хогвартсе, а друга убили на моих глазах! Меня унизили, бросив, как жалкую подачку, возможность жить в старой хижине тётки! – в её голосе зазвучали нотки отчаяния. - Знали бы вы, чего мне это стоило! Я хочу бороться! Я хочу восстановить справедливость! Разве этого мало!? - Я просто не верю, - тихо ответил Моран. – Ты уже завтра забудешь обо всём этом. У вас, красоток, лишь ветер в голове. Девушка бросила на него взгляд, пылающий от ненависти. Сволочь! Он напомнил ей, что там, в школе, она была первой красавицей и самой завидной невестой. - Красоток? – криво усмехнулась она. – Смотрите же на красотку! Она сорвала капюшон с головы, отбрасывая волосы назад и открывая левую сторону лица. Чудовищный шрам, глубокий и уродливый, проходил по изборождённой рубцами, будто обгоревшей коже щеки. Моран не мог отвести глаз от неожиданного и ужасного зрелища, открывшегося ему. Он знал, как много для неё значит красота, но лишь теперь понял, что она говорила правду о том, что лишилась всего. Она будет бороться и мстить – теперь он ясно видел, за что. - Прости меня, Астория, - он коснулся её плеча. – Я не знал. Она лишь дернула рукой, сбрасывая его ладонь и вновь накидывая капюшон, чтобы скрыть изувеченную часть лица. Все расходились. Ему так и не удалось убедить их не сдаваться и бороться дальше. Астория, видимо, заметила пустую безнадёжность, которая передалась и ему. Она подошла к окну, оперевшись на которое Моран наблюдал за тем, как пустеет комната, и замерла, глядя в черноту ночи. - Мы продолжим его дело, - решительно произнесла она. - Нас лишь двое, - тоскливо ответил Моран. - Это неважно, - отмахнулась Астория, не отрывая взгляда от окна, он тоже посмотрел в него, но там ничего не было. – Их нужно побеждать не силой, а умом. И мы победим. Он ответил холодной кривой усмешкой. В её слова хотелось верить, хотя поводов для этого было слишком мало. По крайней мере, он уже не один, а её решимость позволяет надеяться на успех. Он вновь окинул взглядом её красивый гордый профиль и вспомнил вторую сторону её лица – уродливое искажённое отображение прежней Астории. Да, она точно будет бороться! Астория Гринграсс стояла в душной запылённой комнате, глядя в окно на заполненный чернотой мир. Словно её жизнь… Она тоже была наполнена чернотой и беспросветностью со времён решающей битвы в Хогвартсе. А может быть, и раньше – она не знала точного ответа и не хотела знать. Отныне и жизнь, и её душа стали черны, словно непроглядная тьма за окном. Этот наивный простофиля Моран поверил ей и сейчас стоит, как абсолютный идиот, бросая на неё восхищенные взгляды. Ох, эти взгляды! Когда-то она блистала красотой и затмевала всех вокруг, наслаждаясь восхищением поклонников и друзей. А теперь… Теперь лишь бескрайняя чернота.- - и ничего больше. Она не могла не признать, что в её поступке есть доля правды – она действительно мечтала мстить за всё, что ей пришлось пережить. Но вовсе не из побуждений «продолжить дело Лорда», а в своих личных целях, достигнуть которых ей поможет Моран. Он не знает, с кем собирается сражаться – враг в его понимании абстрактен и неясен, ей же враг прекрасно известен. Ах, Моран-Моран, ты так громко кричишь о жажде борьбы и о своих потерях, но что ты знаешь об этом? Ничего! Ты – всего лишь изнеженный аристократ, потерявший уютное гнёздышко и комфорт и не желающий смириться с этим. Смерть двух старших братьев тебя даже обрадовала, а вот изъятое поместье свело на нет всё твоё ликование. Но Астория знала, что он успел сберечь достаточно средств и сохранил некоторые важные связи, которые могли пригодиться ей. Врага нужно знать в лицо, а он не знает его, поэтому она сама укажет путь, которым он будет следовать. Что ты знаешь, избалованный ребёнок древнего рода Макнейров, о настоящем отчаянии и боли?! Что ты знаешь о разбитой душе и сердце, истекающем кровью? Ничего! А она – знала. Это уродство, доставшееся ей во время битвы от случайного режущего заклятия, было лишь верхушкой айсберга всего ужаса, жившего внутри. Её предали, её убили, , вырвав душу, но почему-то по насмешке судьбы она осталась жива, чтобы каждый день просыпаться с криком боли и ненависти, чтобы рыдать от своей слабости и бессилия, задыхаясь от жажды мести. Но теперь всё будет иначе. Она нашла силы для битвы, она готова бороться и побеждать. Врага нужно знать в лицо. И Астория знает его. Но только лицо его вспоминать было страшно – она до сих пор помнила их последнюю встречу. Этого нельзя забыть. Тогда, во время битвы в Хогвартсе, они трансгрессировали в коридор перед больничным крылом. Она и Блез прекрасно знали план школы – они ведь проучились в ней почти семь лет. Вместе с другими Пожирателями они ринулись в бой, и тут она увидела его. Резкий, по-кошачьему хищный оборот к ним – и огромная огненная волна поглотила их. Тогда из пучины пламени уже в последний момент её спас Блез. Она в тот миг не видела ничего вокруг, кроме холодных серебристо-серых глаз со стальным пламенем. «Он не мог! Не мог!». Кровь пульсировала в висках, и сердце разрывалось от боли. Но глаза не обманывали. Он ринулся за ними. Трое против одного. Сила была на их стороне. Но он сражался с таким отчаянием и азартом, что они отступали. Она не выдержала первой, убегая не от его заклятий, а от серых глаз, пылающих ненавистью. Жестокий удар парализующего заклятия сбил её с ног. Уже падая, она жалела, что не умерла. Хотя, как же – он ведь джентльмен, решил не добивать её сразу (что было бы гораздо гуманнее). Капюшон слетел с головы. Он узнал её, но даже не взглянул, переступая через её оцепеневшее тело. Он переступил через неё, словно её и не было вовсе, словно это было пустое место, словно и не было шести лет дружбы. А она лишь лежала, парализованная заклятием, и слёзы боли двумя горькими реками лились из глаз. А потом что-то изменилось. Он пытал Блеза, ударяя его режущим заклятием, и волны почти осязаемой ненависти исходили от него. Она никогда раньше не видела его таким. Убийца – жестокий, хладнокровный, упивающийся смертью. Именно тогда искра его заклятия изуродовала её лицо, оставляя в сердце ещё более глубокие раны. Он убил Блеза – спокойно, бесстрастно, даже не взглянув на его тело и на неё. Он просто ушёл, заставляя её умирать и жить одновременно… Как завершился бой, она не знала. Оттуда её кое-как вытащил Крэбб-младший и трансгрессировал к себе в поместье. Сняв заклятие, он налил ей огненного виски, который согрел изнутри тело, но не душу. Они лишь смотрела в пустоту внутри себя, не видя ничего вокруг, а слёзы продолжали потоком литься из её глаз. А потом ей сообщили, что они потерпели поражение. Тёмного Лорда больше нет, они разгромлены, большинство убиты или ранены. Родители погибли в замке, сестра получила смертельный удар и скончалась в больнице - и больше у неё нет никого. И именно тогда, у самой пропасти, она вдруг остановилась. Она хотела жить дальше – пусть лишь ради мести – но она будет жить! Израненное сердце рвалось немедленно поквитаться с убийцей её души, прямо сейчас отправиться к нему и заставить страдать так же, убивая на глазах его так называемых друзей. Но разум твердил, что нужно ждать, изучая противника, терпеть и сдерживаться до той поры, пока не наступит время для решающего удара. И она дождалась. Шахматная партия уже началась. Её пешка Моран уже шагнула вперёд, и совсем скоро будет ход Чёрной Королевы…