Плюшевый медведь

Уже битый месяц Шмидт работает ночным охранником в этой пиццерии. Руководство до сих пор не верит своим глазам, при виде живой, пусть и не совсем цельной личности. Хотя, он и не особо показывает «шрамы» каждой недели, они вечно скрыты под лёгкой тканью синего джемпера. Так что в основе никому дела и нет; охранник есть, живой здоровый. Но ведь никто и не догадывается, каким образом он до сих пор жив. Каждый день (за исключением выходных), он приходит сюда ровно к полуночи, может раньше, но не минутой позже. Он знает, что его ждут, а в случае опоздания настигнет неизбежная кара. Его уже давно даже не встречает директор пиццерии, дабы отдать ключ, у Майкла имеется собственная запасная связка звонких предметов от этого места. Осенняя ночь. Уже немного холодает, и даже начинает появляться иней на зарослях тёмной травы, что начинает превращаться в коричневатые кустарники вперемешку с зеленоватыми травинками. Деревья стоят и вовсе нагие, вся их прекрасная огненная листва исчезла с приходом заморозков. На улицах полная темень, ведь если смотреть сонным, невооружённым глазом то увидишь лишь квадрат Малевича и лишь некоторые участки были еле-еле освещены тусклыми огоньками жёлтых фонарей. Сегодня даже луна неугораздила явиться смертному люду из-за того, что стала самой настоящей пленницей густых тёмных облаков, обвивших её настолько плотно, что у неё не было и малейшей возможности сверкнуть алмазом в сумраке. Вот в таких потемках и плёлся наш работничек, что категорически не видел ничего дальше собственного носа и чуть ли не засыпал на ходу. Его шатало из стороны в сторону и с каждым шагом сон окутывал его своим невидимым взору мистическим туманом из мира под названием подсознанье. Его глаза, всё те же яркие и небесные глаза были покрыты некой тёмной пеленой, а вот под самими очами красовались немалые фиолетовые мешки, вызванные явным недосыпанием. Кое-как дойдя до здания, или же будет лучше сказать, доползши в прямом смысле, паренёк уже вставлял металлический потёртый ключ в малюсенький замочек, что служил на удивление долго и честно пиццерии с самого первого использования. И вот раздался щелчок, что всегда злобно впивался несуществующими когтями в уши, но Шмидт это уже однообразно и привычно воспринимал. Скрипит дверь, что всегда уведомляла жителей пиццерии о приходе парнишки. Он, не обращая ни на что толком внимание, последними силами воли, падая и вновь поднимаясь на ноги, шёл к своему офису. Приходилось проходить через главный зал, где обычно любили посидеть аниматроники. Там они находились и в этот день. Фиолетовоголовый Бонни просто опрокидывая свой алый взгляд на белёсый потолок, изредка водя механическими ушами заслышав чужие шаги, обратил своё внимание на фигуру, еле стоявшую на ногах, но упёрто стремившийся к намеченной цели. – Если ты набухался, то пеняй на себя, - подал голос Бонни, ожидая хоть какой-либо ответной реакции. Шмидт лишь замедлил ход, из-за чего плёлся со скоростью… нет, черепаха быстрее. Слабо улыбнувшись гитаристу, официанту и пирату, охранник так же заметил для себя то, что певца с ними не было. Но тот и не стал спрашивать, где его возлюбленный тиран. – И что же с дорогушей нашего босса? Целую неделю ходишь с угрюмой миной, - Чика как и подобает его нраву начал маячить руками пред лицом категорически уставшего охранника. Майкл предпочёл не отвечать, его задача на данный момент была иной, из-за чего он упёрто пошёл вперёд, не взирая для себя преграду в виде блондина. – Вот же, друг друга достойны, - добавил Цыплёнок в след удаляющемуся силуэту, идущему прямо в тёмные коридоры. Вот и заворот в заполненную слабым, но мягким желтоватым светом комнатку. Там очень гордо и вольно, расположившись на потёртой временем софе, аристократично задрав одну ногу на другую, восседал Фредди. Лохматые волосы, тёмный смокинг, белые перчатки, и цилиндр; такой правильный, и одновременно нет. Своими пронзительными белыми зрачками-лампочками он сразу же начал «испепелять» парня. Но как же ему уже был знаком, и любим этот страшный для любого существа взгляд… – Чего застыл? Садись, - всё тот же леденящий душу бас, но точно не душу его любовника, столь привычный и родной голос. Майкл, плюхнувшись около Медведя, пытался не провалиться в сон прямо перед ним. Он думал, что это вызовет лишь больше фактов для насмешек у Фазбира, а у него и так неисчерпаемый комплект подобного подобран для всех, в особенности на Шмидта. Но не это ли плюс? Ничего толком не вышло. Майкл клюнул носом вниз, но поцелуй с полом не свершился; Фредди успел схватить падающее тело и, вместо того чтобы вернуть в исходную позицию, прижал к своей груди не такую и лёгкую тушу, что очнулась настолько же быстро как и отключилась. Вместо холодного пола его губы накрыли тепловатые губы Медведя. Поцелуй был настолько робким, настолько лёгким и мимолётным, но столь прекрасным и значимым. Сердце парня забилось чуточку быстрее, этого хватило чтобы удержать его в разуме. – Что с тобой? Не подобает моей собственности быть одной из оплошностей планеты, - сказал он, обрывая столь тёплое и прекрасное мгновенье. – Прости, Фредди. Но в отличии от тебя — я живой человек… и я очень хочу спать,- юноша пытался не смыкать глаза сонно смотря на тёмноволосого. – Звучит смешно. Мне ты сломанным не нужен, - услышав последнюю фразу, Майклу стал даже интересен поворот событий, он знал изменчивую натуру Медведя вдоль и поперёк, а именно он знал то, что предугадать его действия всегда сложно и невозможно. Вопреки всем ожиданиям, Фредди обхватил голову юноши, пытаясь менее болезненно устроить ту на своих коленях. Глаза парня удивлённо округлились, но тут уж ничего и не скажешь. Вечная изменчивость может показывать положительные результаты даже у него. Но всё не без личной прихоти: Фазбир аккуратно снял джемпер вместе с рыжеватым свитером, полностью оголяя торс юноши. От резкой смены температуры, тело покрылось незначительными и мало-заметными мурашками. Кожаный диван казался ледяным, Майкл был словно на иголках, а тело не желало привыкать к данным обстоятельствам. Фредди, уместил парня к себе на колени полностью, после чего лично разлёгшись на диванчике, что явно был короток для двухметрового аниматрона, уложил каштановолосого на себя, окутав руками за место одежды обнажённые участки тела. Пусть Майкл и не видел этого, но Фредди улыбался, такой радостной улыбкой… – Спи, - мимолётная фраза Медведя промелькнула в пространстве, и Майкл взаправду начал погружаться в сон. Фазбир в какой-то степени напоминал в данный момент кровать: мягкий, при этом столь большой и тёплый. Чуть позже, каштановолосый уже тихо посапывал, грудная клетка парня забавно поднималась и опускалась со счётом на два; пышные ресницы слегка содрогались; щёки юноши приобрели розоватый оттенок. А когда тот приложил ручонку к своей же груди, предварительно зажав в слабый кулачок, Фазбир схватил потеплевшую ладонь, слегка сжимая ту. Шмидт спал очень крепко. На часах всё ещё лишь первый час ночи. И всё же Фредди не прекратит удивляться своему возлюбленному, и ему он явно никогда не наскучит. Медведю теперь главное не забыть разбудить студента по наступлению утра, да он и не забудет, ни эту ночь, ни свою спящую красавицу. Он начал поглаживать волосы Майкла, скользя перчаткой от затылка и по ним до тёмных кончиков, нашептывая изредка имя любовника. Да, он тиран, каких свет не сыскал. Но и у него есть право любить и быть любимым, и этим правом он вполне разумно пользуется. Но для Шмидта он самый настоящий плюшевый медведь.