Дальнему другу.

Здравствуй, мой дорогой, но, увы, такой дальний друг. Ты извини за почерк - руки уже болят. Кости горят от холода. Всё вокруг Медленно превращается в льдистый, холодный ад. Думаю, скоро я отсюда уйду. Мне говорят: война! И достают кинжал. Я говорю им: ложь, натягивая струну. Лишь бы хоть кто-то помнил еще и ждал. Лишь бы горел огонь, на который иду. Лишь бы струна звучала так ясно, чтоб сон, Даже самый глубокий, смогла бы она разогнать. Я потерялся в чаще, но не лесов, Слушая сердце, не в силах его унять. Я иду дальше. Мне бы тебя понять. Хотя...не надо. Ведь Менестрель иль Скальд (Видимо, въелось мне это имя в кровь) Может лишь петь и плясать, да под старый альт, Но не коснется клинка. Ты не прекословь. Вместе с костром ввысь заходит и песнь моя, Через снега и ледяную метель. И пока лютня поет, то пою и я, И длится с песней медленно жизнь моя, А моя песня - тебе. Мы еще встретимся, друг мой, ты верь. Только взгляни: над горизонтом вновь расцвела заря Желтого с алым. Искренне твой Менестрель.