Любопытство

      Занималось утро. Метафорический петух недавно пропел, а если точнее, то пропела никотиновая ломка Санджи, которая и будила его каждое утро на рассвете. Закуривая сигарету, кок встречал начало нового дня, а затем отправлялся на камбуз, чтобы готовить завтрак для прекрасных мэллорин и придурков, которые не мэллорин. Но сегодня траектория его движения на камбуз не была прямой и пролегала через мастерскую Усоппа.       Зачем ему туда могло понадобиться зайти с утра пораньше? Нет ничего проще. Буквально вчера один мохоголовый кретин опять покусился на запасы сакэ, а потом еще и путался под ногами в камбузе, из-за чего между коком и мечником завязалась драка. В процессе одна из любимых сковородок кормильца мугивар лишилась ручки, а на голове этой тупой горы мускулов, из-за которой все и случилось, выросла пара новых шишек. Усопп, видевший, какое несчастье постигло кухонную утварь, обещал к утру сковороду починить. Еще сказал зайти за ней утром - он оставит ее в мастерской на видном месте.       Так вот. Утро. Санджи. Мастерская Усоппа. Сковорода. Альбом.        Альбом? Засунув новую сигарету в рот, но не поджигая ее, кок потянул свои загребущие ручонки еще и к нему. Ну, может снайпер ему записку оставил, кто знает? Почему-то же альбом оказался на самом видном месте (ага, вон на той полочке у стеночки). И вроде бы кормилец всея команды мугивар никогда не был особо любопытным, но вот сейчас его не иначе как бес попутал. Длинные пальцы открыли альбом на первой странице.        С неё на кока взглянула давно погибшая Мерри Го. В карандашном наброске она казалась почти живой, даже глаза на голове барашка, которой был украшен нос дорогой их сердцу каравеллы, казалось, смотрели прямо на него. Рядом с кораблем, окутанным туманом, был изображен человечек в дождевике и с молотком в руках, наверное, это и был клабаутерман, о котором рассказывал им Усопп. А может, таким снайпер его увидел туманной ночью на Скайпии.       Ночью на Скайпию опустился густой туман. Вся пиратская команда давно спала вповалку, только Усоппа разбудила среди ночи нужда.       Проснувшегося канонира привлек звук, странный для этого места: над небесным островом разносился стук деревянного молотка. Продвигаясь через заросли на глухие удары, Усопп вышел к берегу реки, по которой они приплыли сюда с Луффи и Санджи, и в центре которой располагался алтарь. На этот алтарь была помещена и любимая каравелла снайпера. Снайпер увидел, как человек в дождевике и с деревянным молотком в руках чинит их корабль. Он не поверил своим глазам, подумал, что ему все приснилось. И тайна этого человека, и того, что случилось в ту ночь, открылась много позже.       Жизнь команды понеслась с той ночи безумным темпом, то одному зарвавшемуся богу нужно было объяснить, что к чему на этом свете, то корабль падал с неба, и они вместе с ним, то штурм Эниес Лобби... и гибель самой Мерри. В первый же свободный вечер после всех этих событий, Усопп запечатлел любимую каравеллу, чтобы хоть так она всегда была рядом.       Санджи перелистнул страницу, и увидел, как над Санни Го нависла громада Ред Лайн. Вся картина выглядела так, как могла бы она предстать перед пролетавшей мимо чайкой. Если бы, конечно, птице было дело до одинокого корабля пред лицом скалы. Пиратская бригантина казалась игрушкой на фоне гигантской горы. Могучие волны разбивались о ее стену. Кок почти слышал их удары о скалу.        Дальше расположились рисунки, которые, по всей видимости, были сделаны Усоппом во время его двухлетнего пребывания на архипелаге Бойн. Зарисовки, обрывки, сценки. Какие-то растения, чертежи новой кабуто с подписями, человек в шлеме в форме головы жука-геркулеса. А дальше шли нарисованные по памяти члены команды. Казалось бы, такие обычные зарисовки их повседневной жизни, но на Санджи от этих рисунков повеяло теплом и уютом. Все-таки, он тоже был привязан к своим накама, и разлука сказалась и на нем, а Усопп... Усопп - это Усопп, и он выражал свои привязанности по-своему, как и каждый из них.       Первым был изображен Луффи, с его фирменной улыбкой во все тридцать два зуба, в неизменной соломенной шляпе и безрукавке. В одной руке он держал здоровенный кусок мяса, в другой... Да, в другой тоже был огромный кусок мяса. Кто бы сомневался. Капитан отличался любовью к еде.       Дальше шло изображение Зоро. На этом рисунке его левый глаз еще не пересекала полоска шрама. Закинув руки за голову, расставив возле себя катаны, он спал, оперевшись спиной о борт Мерри, а в том, что на этом рисунке была еще именно Мерри, не приходилось сомневаться.       На следующей странице была изображена прекрасная Нами-суан. Такая, какой она была два года назад, с короткими еще рыжими волосами. Она весело улыбалась, держала в руках карту, и ветер развевал ее волосы, играя с ней, пытаясь отобрать завладевший ее вниманием лист бумаги.       Следующим был сам Санджи. С сигаретой в зубах и подносом в руках, рассыпая из глаз сердечки, он бегал вокруг прекраснейшей Нами-суан. Стоит отметить, что его брови художник уделил особое внимание.       Еще рисунок. На нем маленький олененок с синим носом держал в одном копытце пестик и перетирал им лекарства в ступке. На его голове была надета красная шляпа-цилиндр с нарисованным на ней белым крестом.        Санджи перевернул еще страницу. На ней Робин сидела за столиком, слегка улыбаясь, и смотрела на Чоппера. Чоппер весело смеялся, сидя на палубе, потому что две руки, выросших рядом с ним, теребили шерсть на его животике и щекотали его длинными пальцами.        Фрэнки с фирменной прической, которая вполне подошла бы и королю рок-н-ролла, в расстегнутой гавайской рубашке и трусах стоял на палубе Санни, соединив над головой руки и отведя их в сторону в характерном жесте. У Санджи было ощущение, что крик "На этой неделе я просто супер!" он слышал на самом деле.        На следующем рисунке разъяренная Нами-суан стояла, сжав одну руку в кулак, а у ее ног лежал поверженный скелет с шишкой на голове. Должно быть, Усопп изобразил, как Брук в очередной раз попросил грозного навигатора показать ему трусики. Печальное "йо-хо-хо-хо-хо" музыканта Санджи слышал, как наяву.        На одной из страниц нашелся и портрет ныне покойного Эйса. Брат Луффи был таким же, каким они встретили его в Арабасте. С улыбкой на губах, в шортах и военных ботинках, он сидел на перилах Мерри Го, придерживая рукой ковбойскую шляпу. На его шее были красные бусы с крупными бусинами. Он выглядел поразительно живым. Настолько, что тоскливо сжималось сердце при осознании того, что его больше нет.        А вот дальше пошли рисунки более новые, сделанные уже после воссоединения команды. Это ощущалось и по количеству прорисованных деталей Санни Го, ну и невозможно было не заметить изменившуюся внешность накама.        Робин в ее саду, а вокруг нее, держа на плече скрипку, крутился Брук. Длинные волосы девушки развевались на ветру. Ветер играл с боа скелета. Под этим же самым ветром колыхались цветы археолога. Этот же самый ветер донес до кормильца мугивар запах пыльцы и мелодию "Сакэ Бинкса".        Зоро, прислонившись к перилам Санни Го и сложив руки на груди, стоял, глядя... непонятно куда. Потому что художник изобразил его с левой стороны. Скорее всего, мечник наблюдал за беготней Чоппера с Луффи по газону или за тем, как они катались с горки. Может, они ловили в этот момент рыбу, и старпом следил, чтобы эти топоры не пошли ко дну. Сережки в левом ухе колыхались, как будто Зоро только что резко повернул голову на раздавшийся рядом звук, казалось, можно было расслышать их перезвон.        Кок перевернул страницу. На ней был изображен Луффи, сидящий на голове льва, улыбающийся уверенно. Руки были сложены у него на груди. Чувствовалось, что их капитан готов вести свою команду к новым, еще более интересным и более опасным приключениям.       Чоппер в его новой синей кепке, - или шляпе? - сменившей красный цилиндр, сидел на траве Санни Го и с абсолютно счастливым видом поедал сладкую вату. Олененок на рисунке делал это до безобразия аппетитно. Санджи, вроде, не был большим любителем сладкого, но даже ему захотелось оторвать кусочек сахарной сладости.       Следующая страница. На ней Фрэнки сидел за штурвалом, рядом стояла бутылка его излюбленной колы, а в руках он держал стакан с пенящимся напитком. В сознании Санджи тут же всплыло шипение темной жидкости в стеклянном стакане. Испарина на стекле была изображена так натурально, что кок почувствовал под руками холод.       На следующем листе Санджи снова увидел самого себя. Он стоял у перил Санни, глядя в горизонт. В зубах он сжимал сигарету, и ее дым поднимался в небо тонкой струйкой. Небольшие волны плескались о борт корабля. Закат изображен или восход по черно-белому изображению понять было сложно. Усопп изобразил кока с правой стороны, поэтому видно было только зажатую в его зубах сигарету и светлые волосы, что скрывали половину лица. Теперь кормилец мугивар чувствовал на своем лице соленые брызги, что всегда попадали на него, стоило ему подойти к перилам.       Следом за портретом Санджи расположился Саузенд Санни. На этом рисунке он противостоял шторму, паруса были убраны, за кораблем сверкала молния, а вокруг бушевало море. От одного взгляда на это творение Усоппа становилось жутко. Казалось, шторм вот-вот потопит корабль, а раскаты грома - оглушат.       Дальше Усопп изобразил празднование на пиратском корабле по поводу присоединения к ним нового накама - Трафальгара Ло. И что, что он им не накама? Для Луффи это не имело значения, и он все равно потребовал закатить пирушку по этому поводу. На рисунке не было только самого художника, а вот Ло присутствовал. Как всегда отстраненный, с нодати в руке, держащийся особняком. Зато пиратов Мугивары это нисколько не смущало - они, весело смеясь, пировали. Санджи помнил тот день, и крики "Капмай!" он тоже помнил отлично.       Мугивара со своей командой только недавно покинули Панк Хазард, взяв с собой на борт самурая из страны Вано и Трафальагара Ло, капитана пиратов Сердца. Впереди ожидалась большая заварушка, но когда это пугало Луффи? Он сразу же потребовал отметить присоединение к ним нового накама.       - Я тебе не накама, Мугивара-я. У нас альянс.       Монки, к которому обращался Ло, самым наглым образом реплику хирурга проигнорировал, только сидящая рядом Робин произнесла:       - Для него все едино, Ло.       И вообще члены экипажа выражали ему некоторую долю сочувствия и спешили предупредить, что восприятие реальности у Луффи очень сильно отличается от такового у остальных.       - Траффи, иди сюда, выпей с нами! - разнесся крик капитана по кораблю.       Ло обреченно вздохнул:       - Я не Траффи, я Ло.       Кок тут как тут:        - Смирись. Теперь ты Траффи.        - Траффи, да не сиди ты там! - резиновая рука вытягивается и хватает Трафальгара, чтобы посадить ближе к компании. - За наших новых накама! Кампай!        На следующей странице был портрет капитана пиратов Сердца отдельно. Похоже, Ло снова увидел какую-то выходку Луффи. Черные волосы Ло торчали в разные стороны. Одна его бровь была приподнята вверх, как будто ее дергало, а зубы были сжаты. Санджи прямо слышал скрип зубов Трафальгара. Должно быть, это выражение на лице Ло Усоппу тоже показалось просто замечательным, достойным того, чтобы его увековечить.        Команда пиратов Мугивары всего два дня назад отплыла от Панк Хазарда.       Наступило раннее утро, и чуткий сон Ло был прерван нездоровой активностью и шумом вокруг него. Если что-то на этом корабле вообще можно было назвать здоровым. Хирург Смерти провел с этими психами всего два дня, но уже начинал жалеть о своем решении заключить с ними альянс.       Возвращаясь к вопросу о шуме. По палубе носились этот странный тануки, который, вроде бы, на самом деле был северным оленем, а за ним бегал сам капитан этого дурдома - Монки Д. Луффи. Чоппер смеялся и убегал, а Луффи, напялив на себя меховую шапку Ло и прихватив его нодати, гонялся за ним, изображая из себя, очевидно, самого Ло.       Трафальгар провел по волосам рукой, еще раз убеждаясь, что шапки больше не было на его голове, а меч не стоял рядом. Его левая бровь нервно задергалась, и он заскрипел зубами.       Будь проклят тот день, когда он сел на этот корабль!       А на следующих страницах пошли рисунки, на которых была Нами-сан. Смеющаяся Нами-сан чистит мандарин. На следующей странице - серьезная Нами-сан трудится над картой какого-то острова. Нами-сан, лукаво смотрящая прямо на художника...       Лукаво смотрящая на художника Нами-сан в бикини... У Санджи начала капать кровь из носа, и он поспешил вытащить из кармана носовой платок, чтобы не залить весь альбом и изображение его прелестной Нами-суан.       Была ужасная жара. Недавно команда причалила к берегу летнего острова. Зоро, как всегда, плюнул на все и ушел спать в теньке, выловив перед этим пару раз неугомонного капитана из моря. Сам капитан напару с Чоппером теперь носился вокруг Санджи, надеясь урвать чего-нибудь вкусного. Санджи, соответственно, готовил на всех легкие закуски, уделяя отдельное внимание прохладительным напиткам для его прекрасных мэллорин. Фрэнки использовал внезапное затишье для проверки корабля и возни с новыми изобретениями, почему остался на корабле и на пляже почти не появлялся. Брук болтался в море около берега, нацепив на себя надувной круг. Периодически отвлекающийся от готовящего Санджи Луффи носился по берегу и кричал, что тоже так хочет. Робин и Нами с комфортом расположились под зонтиком в шезлонгах. Нико с легкой улыбкой наблюдала за командой или разговаривала с навигатором, а навигатор, в свою очередь, отыскала взглядом Усоппа, на которого напало рисовальное настроение. Снайпер разложил вокруг себя набор карандашей и небольшой ножичек для их заточки, закрепил лист на планшете и теперь пристально смотрел в их с Робин сторону. На губах Нами расцвела лукавая улыбка, а в глазах появились чертики, когда она прямо посмотрела в глаза Усоппу.       Кровь из носа Санджи потихоньку перестала капать, и он снова перелистнул страницу. На ней Усопп нарисовал Нами-сан со спины. Она сидела перед ним, приподняв длинные рыжие волосы руками, в одних обтягивающих синих джинсах на низкой посадке и поглядывала на него через плечо. Чем-то это изображение напоминало фотографию со старой розыскной листовки, которая вышла после истории в Эниес Лобби. Только вид был прямо на спину. И завязок от бикини на спине не наблюдалось.        У Санджи с новой силой пошла кровь.        Усопп кормил свои растения, привезенные с Архипелага Бойн, когда за спиной раздался шорох, и кто-то подошел к нему со спины. Обоняние снайпера уловило запах мандаринов. Плеча канонира коснулись рыжие волосы.       - Усопп, ты ведь хорошо рисуешь, правда?       Обернувшись к Нами, Усопп начал говорить:       - Конечно! Я Усопп-величайший-художник! Моему таланту может позавидовать весь мир! Я могу изобразить все, что угодно. Когда мне было три года...       Но Нами его перебила, не давая договорить:       - Усопп, я хотела, чтобы ты мне немного помог. Я хочу сделать новую татуировку. На спине. Можешь нарисовать? - навигатор говорила, хлопая карими глазками, стоя слегка наклонившись, так, что длинный нос Усоппа утыкался ей в шикарный бюст.       Снайпер тяжело сглотнул:        - К-конечно... Пойдем в мастерскую, что ли. Я срисую твою спину и подумаю, что можно там расположить, ага?        Нами кивнула, и они спустились в личную мастерскую снайпера-художника. Девушка села к парню спиной, развязала и сняла бикини, положив его рядом с собой. Приподняла волосы, обернулась на него через плечо:       - Так пойдет?       - Д-да... - Усоппу снова стало тяжело глотать, сердце пропустило пару ударов, и он был недалек от того, чтобы у него, как и у Санджи, начала течь кровь из носа, заливая пол.       На следующем рисунке Санджи удалось немного перевести дыхание. Тут снова была изображена Робин, поливающая цветы. Волосы ее были завязаны в хвост красным шнуром, на руках были садовые перчатки. Наверное, она недавно закончила подрезать цветы или копаться в земле, кто знает? На заднем плане, читая книгу, устроив рядом с собой нодати и надвинув на глаза шапку, сидел Ло.       Безумства Мугивары и его сумасшедшей команды, их постоянные крики и шум, попытки стащить на поиграть шапку или нодати, вопли:"Поменяй нас опять телами, Траффи!.." доводили Ло до тика: глаз сам собой начинал дергаться при одном только звуке его имени или при первых же намеках на то, что Мугиваре стало скучно.       Воспользовавшись очередной общей суматохой, Трафальгар ускользнул в цветник Робин. Туда редко заходил кто-нибудь, кроме самой Нико, а против ее общества Хирург Смерти ничего не имел. Вот и сейчас она была там и занималась своими цветами. Переставляя стул так, чтобы солнце не слишком ярко светило в глаза при чтении, Ло обратился к Робин:       - Не помешаю, Нико-я?       Робин обернулась:       - Траффи-кун, - мягкая понимающая полуулыбка на губах. Девушка осмотрела внезапного гостя. - Нет. Оставайся, конечно.       Ло кивнул, прислонил нодати к спинке стула и раскрыл газету, - Трафальгар жил по принципу:"Кто владеет информацией, тот владеет миром", - надвинув шапку на глаза. Он мало следил за тем, что написано на шелестящих страницах. Все больше он следил за движениями археолога, за тем, как она порхала над цветами, что-то подрезая, где-то поливая. Черные волосы постоянно спадали на лицо, и девушка постоянно их поправляла.       Примерно через пять минут наблюдения Ло молча снял со своего меча сагео, затем также молча подошел к Нико Робин и завязал ее волосы в хвост. Осмотрев результат, Хирург, не проронив ни слова, вернулся на свое место и снова уткнулся в газету.       Санджи перелистнул еще страницу, и ему поплохело. Ему уже грозила смерть от кровопотери, почти так же, как на острове рыболюдей. А еще у него зачесались руки... то есть ноги, навалять хорошенько одному длинноносому поганцу. На листе бумаги простым карандашом была нарисована идеальная, прекрасная, обтянутая низкими джинсами попка Нами-суан и часть спины над ней... ну, примерно до лопаток. И выглядело все это так, как будто... как будто! Как будто она стояла на коленях, наклонившись вперед, и художник смотрел на ее прекрасную спину с бархатной кожей сверху.       Носовой платок давно был выкинут за бесполезностью, а воображение Санджи уже дорисовало картину. Недалеко от истины, в общем-то.       Нами закрылась в своей каюте в одиночестве, намереваясь нарисовать новую карту недавно покинутого острова, но какие-то непрошенные мысли, в которых фигурировал один длинноносый парень, не давали ей спокойно заниматься своим занятием, требующим полной концентрации. Навигатор посидела так еще какое-то время, а потом ей в голову пришла какая-то мысль, вызвав на лице девушки загадочную улыбку.       По кораблю пиратов разнесся крик Нами:       - Усо-о-опп! Принеси мне карандаш-и-и!       Спустя какое-то время дверь в женскую каюту приоткрылась, и в нее сначала всунулся тот самый длинный нос, а следом за ним вошел и его обладатель, держа в одной руке несколько простых карандашей, а другой зажимая под мышкой планшет.       С самой невинной улыбкой, неправдоподобие в которой видел только подкованный во лжи снайпер, Нами усадила парня на свою кровать, предварительно закрыв дверь на защелку, и приблизила свои губы к его уху, тихим голосом произнося:       - Как быстро ты рисуешь, Усопп-величайший-художник?       - Усопп-сама величайший художник рисует быстрее всех на свете, Нами.       - Да? Ну тогда посмотрим, что будет быстрее, нарисуешь меня или...       Что "или" Усопп понял только тогда, когда навигатор опустилась перед ним на колени, проводя руками по его ногам, снимая с него комбинезон и забирая в рот начавший от такого зрелища вставать член.       Рисовать спину и попку Нами в процессе того, как она ласкала его своим теплым ротиком, оказалось внезапно сложной задачей. Руки сами собой стремились бросить все и зарыться в длинные рыжие волосы, но снайпер очень старался сдержаться, закусывал губу и думал, что будет с ним, если об этом узнает Санджи, и сколько потом с него стребует Нами. Иллюзий о предпочтениях рыжей он не питал.       Еще немного, и вот рисунок готов и отложен в сторону, а левая рука уже опускается на длинные волосы. Сглотнув и помолившись на всякий случай, правой Усопп потянулся к завязке на бикини. Вот небольшие кусочки ткани упали с груди Нами на пол, но смерть не обрушилась немедленно на голову снайпера разгневанным навигатором. Тогда парень переместил руку на грудь девушки, сжимая ее слегка, лаская сосок большим пальцем.       Почувствовав прикосновение к чувствительному соску, Нами издала тонкий приглушенный стон, но возбудившегося и затвердевшего органа снайпера изо рта не выпустила, лаская его языком, проводя по уздечке, двигаясь губами по стволу вверх-вниз. Навигатор слышала, как сбивается дыхание Усоппа, и чувствовала, как его руки все увереннее скользят по ее телу.       Возбуждение заняло мозг канонира целиком и полностью. Он перестал думать о том, что будет после, и не убьет ли его кто-нибудь за излишнюю смелость в отношении женского тела. Вот обе руки он запустил в волосы Нами и оторвал ее от ласк, занимая ее рот поцелуем, поднимая с колен и расстегивая наконец эти узкие джинсы. Вот штаны полетели в угол комнаты, следом отправились трусики, на которые все мечтал взглянуть Брук, и снайпер опрокинул девушку на кровать, сам укладываясь сверху, перемещая вес тела на руки. Парень покрывал поцелуями шею и плечо девушки, а она в свою очередь обнимала его руками за спину. Но вот Усопп оторвался от плеч Нами, заглянул в ее глаза цвета молочного шоколада и впился снова в ее губы.       Он исследовал ее тело руками и губами, покрывая поцелуями или прикосновениями каждый миллиметр бархатистой кожи, лаская самые ее нежные места. Каюта полнилась тихими вздохами и стонами, пока пара любовников была увлечена друг другом, доставляя ни с чем не сравнимое наслаждение.       Еще страница. Кок перевел дух. Прелестная красавица Робин-чуан, вполне одетая, сидела на палубе за маленьким столиком и читала книгу. Эта картина уже стала для команды Мугивары такой знакомой и такой уютной. На губах археолога играла таинственная улыбка. Солнечные очки, которые после расставания стала носить Робин, были сдвинуты наверх на манер ободка для волос; нога заброшена на ногу, из-за чего ее левую ногу было видно почти полностью в разрезе цветастой юбки. Шикарный бюст в глубоком вырезе...       Санджи с трудом сглотнул.       Робин сидела в тени небольшого зонтика за столиком и читала книгу. В этом не было бы ничего необычного, к такому все давно привыкли. Вот только на губах Нико при этом была какая-то очень уж загадочная улыбка. Секрет этой улыбки разгадал бы тот, кто в этот момент спустился бы в комнату с аквариумом. Там, снова скрываясь от безумства Мугивары Луффи, сидел Ло, пытаясь погрузиться в чтение найденной у Чоппера медицинской книги. Почему пытаясь? Да потому что очень, ну просто очень сложно читать, когда одна пара женских рук массирует голову, поглаживает за ушами, проводит мягкими пальцами по шее, а вторая - нежно, но настойчиво, гладит по ногам и по внутренней стороне бедер, едва-едва не касаясь тех мест, которые и отличают мужчин от женщин.       Ло героически пытался читать и не обращать на две пары женских рук внимания, думал, что все они тут ненормальные, вот только почему-то день, когда сел на этот корабль, уже не считал таким уж проклятым.       Последней каплей, приведшей к тому, что запасы крови в теле Санджи опасно приблизились к нулевой отметке, стал следующий, и последний увиденный сегодня коком, рисунок.       Нами-суан, откинувшая голову на бортик ванны, положившая на него локти. Концы длинных рыжих волос были погружены в воду. По всей комнате висел пар, а под гладкой поверхностью воды угадывались контуры обнаженного женского тела. Над этой же самой поверхностью слегка выступала полная грудь навигатора.       После взгляда на рисунок сил кормильца Мугивар хватило только на то, чтобы, шатаясь и придерживаясь рукой за стену, добраться до лазарета.       В ванной висел пар, и бумага в руках нещадно мокла, как и карандаш. Но Усопп все равно не мог перестать рисовать прекрасную Нами. Она иногда томно поглядывала на него, проводила кончиками пальцев по воде, рисовала на ней круги. А Усопп про себя периодически думал, что его таланта все же недостаточно, чтобы передать все очарование Нами.       В первых лучах восходящего солнца приоткрылась дверь женской каюты, и из нее высунулся длинный нос. Усопп воровато огляделся, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь проснувшегося. Убедившись, что путь чист, крадучись, вздрагивая от каждого скрипа и посекундно оборачиваясь, снайпер отправился в мужскую каюту.       Над Новым миром встало солнце и ярко осветило своими лучами море и плывущий по нему корабль, на парусах которого был изображен череп в соломенной шляпе. Утро пиратов мугивары началось с переполоха. Завтрака на камбузе не было. Не было там и кока. Какая же суета поднялась на палубе, когда выяснилось, что кок с утра пораньше попал в лазарет. Что случилось, никто не знал, и от этого волновались еще больше. Правда, справедливости ради, стоит отметить, что волновались не все. Зоро, видя, с каким счастливым выражением лица лежал на больничной койке пациент, примерно себе представлял, что вызвало у того внезапную кровопотерю, и только презрительно фыркал. Робин все еще не спустилась из "вороньего гнезда", где провела ночь, следя за горизонтом. Ну а Луффи был абсолютно уверен, что кок быстро поправится, и больше переживал по поводу отсутствия завтрака, чем по поводу состояния блондина. Чоппер уже носился вокруг Санджи, подготавливая все для переливания крови. Хорошо еще, что запасы оставались.       Робин спустилась на палубу и окинула происходящее проницательным взглядом. К ней тут же подбежала Нами:       - Робин, представляешь, никто не знает, что произошло, но Санджи сейчас в лазарете. Он почему-то потерял очень много крови. А ты не знаешь, что произошло?       Нико улыбнулась всезнающей улыбкой, но ответила:       - Нет, Нами. Понятия не имею, что могло произойти.       В происходящей суматохе никто не обратил внимания на то, что волосы Робин снова собраны в высокий хвост и завязаны красным шнуром. И что немногим позже нее из "вороньего гнезда" с абсолютно невозмутимым видом, держа на одном плече Кикоку, спустился Ло.       Только Зоро, глаз у которого, может, и был теперь только один, зато весьма наблюдательный, понимающе хмыкнул, переводя взгляд с волос Нико Робин на нодати Трафальгара Ло, на котором наблюдалась подозрительная нехватка сагео.       А когда старпом увидел, как ловит Усопп руку Нами и как та улыбается ему, ухмылка на его лице стала гораздо шире.