Никчемная

Заранее прошу прощения за ошибки. Просто я еще в поиске Беты.

"Новые знакомства".

Воздуха не хватало катастрофически. Голова гудела с неимоверной силой, мелкие ранки зудили, напоминая о себе, из разбитой губы сочилась алая кровь, которая тонкой струйкой стекала по подбородку. Лед, который приложили к ее щеке, приятно холодил кожу и проносил чувство облегчения. Пальцы слегка онемели, держа ледышку. Сорвавшийся стон был слишком громкий для того, чтобы Кристина обернулась и, присев рядом с Трис, заговорила. – Прости меня, – искренне шепчет девушка, полностью охваченная сожалением. Ее глаза пробежались по искалеченному лицу Прайор. Та лишь фыркнула, заметив взгляд своей бывшей подруги. – Иди к черту, – шикнула, будто змея. – Не подходи ко мне. Обида, сильная и нарастающая, взяла контроль над чувствами Беатрис. Вроде бы хотелось простить, обнять, сказать «все хорошо», но чувство того, что тебя предали, не давало покоя. – Я не хотела, Трис, – шепот был какой-то отчаянный, с нотками горечи. – Ах, ты не хотела! – взрыв эмоций произошел мгновенно. – Что именно ты не хотела делать? Бить меня? Снова калечить мою руку? Или … Или раздвигать ноги перед Четыре. – Что «или»? – мгновенно переспросила Искренняя, недоумевая. Трис мысленно ударилась себя по голове. Видимо, она настолько увлеклась своей тирадой, что не заметила, как сильно расчувствовалась. Еще чуть-чуть и Кристина бы поняла, что Трис знает о ее ночных похождениях. – Так ты ответишь? Или будешь стоять, и хлопать глазками?! Прайор сжала губы, страшась. Вдруг она, все-таки, проболтается и тем самым подпишет смертный приговор? В голове так и всплыла фраза «Если кто-то проболтается, я убью его». Голос Лидера звучал четко, будто он стоял рядом и говорил это за ее спиной. Прайор даже обернулась, проверив. Мало ли. – Или поступишь, как полная сволочь, согласившись выйти на ринг! – выкрутилась и снова захлопала глазами, чувствуя, как к лицу приливает кровь. – Ох, не надо переходить на личности, – кажется, Кристина поверила. Сложив руки на груди, она уставилась на девчушку, которая все еще прижимала лед к своему лицу. – Ты расквасила мне лицо! Уж кто может переходить на личности, так это я. – У меня не было выбора, – выпалила обидчица, которая тридцать минут назад колотила по больной руке Трис. – Они бы вышвырнули нас из Бесстрашия. – Ох, какое благородство! – сарказм был единственным способом выразить свое презрение. Ударить и уйти прочь она не могла. Расцарапать лицо и заорать, как бешеная – тоже. Оставалось только изливать свою желчь, стараясь не задеть кого-нибудь своей нервозностью. Вдруг Беатрис сорвется и наорет, к примеру, на Эрика? Нет, нужно просто выдохнуть, взять себя в руки и не позволять какой-то там Кристине портить все. – Знаешь, не буду больше перед тобой отчитываться, – психанула Искренняя, поднимаясь. Ей осточертело оправдываться перед Прайор. Раз эта дура ничего слышать не хочет, то пускай. Плевать на эту Трис. Хочет строить из себя жертву? Пожалуйста. Только унижаться я не намерена. – Вот и иди, – вспыхнула бывшая Отреченная. – Проваливай. – С превеликой радостью, – злобно улыбнувшись, Кристина фыркнула и, будто нечаянно толкнув Прайор в плечо, ушла прочь. Ссора оставила некий опечаток: ужасное настроение, плохой аппетит, беспокойный сон. Вроде бы все решилось – разговор состоялся. Все точки над «i» расставлены. Своеобразно, конечно, но они все решили. Та и другая теперь не разговаривают и не общаются между собой. Трис, по сути, теперь все равно с кем Кристина спит и что делает. Пусть хоть на голове прыгает, ей побоку. Хотя, если анализировать эту ссору, можно понять, что это самообман. Ей не все равно. На самом деле Трис была до сих пор зла и обижена. Иногда, поглядывая на всех за обедом, Прайор следила за Четыре и Кристиной. Они почти не разговаривали. Просто уткнувшись в свои тарелки ели поданную еду. Иногда переговаривались о чем-то, мило улыбались и снова отворачивались. – Ты чего так пялишься на них? – спросил Ал, сузив глаза. Кивнув в сторону этой парочки, он вопросительно приподнял правую бровь. Боже, да чего все пристали? Внутреннее раздражение приобрело место быть. Возможно, утихомирив свой пыл, Беатрис сможет и спокойно все объяснить, но это слишком сложно. Один, два, три, четыре, пять … – Так ты ответишь? – надоедливый голос заставил Беатрис обреченно выдохнуть. – Я смотрела на них без особой причины, – пояснила она, подмечая про себя, что в последнее время много врет. – Ты какая-то дерганная. И, кстати, почему ты не сидишь рядом с Кристиной? – Ал, – сдержанно начала Бесстрашная, не собираясь вдаваться в подробности. Ей не хотелось рассказывать все своему другу, который все не так поймет. Может, лучший вариант – промолчать и уйти? Все так сложно, что не хотелось объяснять. – Давай ты не будешь лесть не в свое дело? – как можно мягче сказала девушка, проглатывая ком в горле: она увидела, как рука Четыре легла на коленку Кристины. Говорить ровным голосом сложно и непривычно. Последнюю неделю Беатрис не с кем не разговаривала, замкнувшись в себе. – Ну, хорошо, – растерянно прошептал парень. Потупив взгляд и покраснев, юноша вскочил и ушел: пару раз обернулся, посмотрел с задумчивым взглядом и скрылся за поворотом. Девушка выдохнула, отвела взгляд, боясь смотреть вперед, и просто пыталась продолжить кушать. Еда совершенно не лезла в рот. Мысли, путаются, разлетаются, словно стая испуганных птиц. Было жаль Ала, который лишь спросил, беспокоясь. Единственное, что он получил – раздраженное ворчание Трис. Горестно за Уилла – он безответно влюблен, еще не зная о том, что творит его объект воздыхания. И страшно за Кристину, которая, казалось, любит Лидера и совсем не видит, что она нужна для удовлетворения потребностей Четыре. Почему она такая идиотка? Не уже ли не видно, что этот мужлан пользуется ее доверчивостью? Он – похабный, озабоченный индюк, который ничего не видит дальше своего носа. Возомнил из себя главного, ходить, как павлин, скалясь. Что она вообще нашла в нем? Беатрис притормозила свой поток мысленного поноса. Черт, а ей- то какое дело? Зачем она тратит свое время на раздумья? Вообще, может, стоит наплевать на этого придурка и забыть? Очень даже хорошая идея. Он ей никто. Обычный нарцисс, любящий только себя. Кругом столько всего происходит, что заострять внимания на этой парочке – смешно. Пусть они хоть сексом наймутся прямо на кухонном столе, ей плевать. Представив это в реальности, Беатрис опустила взгляд и почувствовала жар. Предательский румянец был виден, наверное, в той части столовой, где до сих пор сидели эти «влюбленные». – Что, мечтаешь по тому, чего тебе не светит? – мерзкий баритон заставил Прайор повернуться. Чертов Питер, собственной персоной. Может, вылить на него кипяток? Девушка решила молчать. Игнорировать, попытаться забыть, что эта самодовольная сволочь стоит и дышит ей в спину. – Как ручка, кстати, – глумился парень, радуясь брошенному взгляду Беатрис :она смотрела на него, как удав на мышь. – Злишься, никчемная? – злой прищур был полным олицетворением его голоса – он говорил медленно, тихо и угрожающе, надеясь напугать. – Иди куда шел, – попытка сказать это равнодушно не увечилась успехом. Руки неожиданно задрожали, ладони вспотели, а глаза блуждали по чему угодно, лишь бы не замечать, как этот индюк улыбается. – Да ты боишься меня, – улыбаясь, протянул Питер. Он точно доволен собой. Наверняка чувствует превосходство, прилив гордости, которая распирает его грудную клетку. Растереть бы его самодовольную рожу об асфальт. – Нет, – снова голос тихо дрогнул. – Просто уйди. Не хочу с тобой даже рядом находиться. – А я вот так не … – не успел сказать юноша из-за того, что его прервали. Прайор удивленно уставилась на девушку, которая стояла за широкой спиной парня. Она, насмешливо глядя на паренька, презрительно хмыкнула. Ее оценивающий взгляд прошелся по его телу. Скривившись, незнакомка сказала: – У тебя какие-то проблемы, парень? – женский голос был полной противоположностью невнятного бормотания Трис. Девушка говорила четко, уверенно, и громко. Она совершенно не чувствовала дискомфорт под тяжелым взглядом Питера. Кажется, ее это совершенно не волновало. Ее улыбка была издевательской, просто источающую дикую усмешку. Сразу видно – они ненавидят друг друга. Трис почувствовала чувство зависти к этой героине. Да, Беатрис смело назвала ее про себя «героем». У девушки, которая краснеет от непристойных слов, никогда не получиться поставить на место такого парня, как Питер. Прайор всегда боялась всех и вся. Будучи маленькой и глупой, она выглядела дикой. Никогда не с кем не общалась, не гуляла и не контактировала. Даже взглядами. Для Отречения, вроде бы, это нормально, но Беатрис была слишком нелюдимой. Запиралась в комнате, нервно выдыхала, когда какой-нибудь смотрел на нее. – Тебе то что? – злобный огонек в глазах Питера сменился на интерес. Он склонил голову набок, забавляясь тем, как эта незнакомка уперла руки в бока, готовая наброситься на этого обалдуя. – Я заметила, что эта девушка, – блондинка кивнула на Беатрис. – Не очень –то жаждет разговаривать с тобой. – при слове «с тобой» эта самоубийца скривила губы, выражая полное отвращения к тому, кто стоит напротив нее. О.Боже.Мой. Да он сейчас сотрет ее в порошок. Его ладони, сжавшиеся в кулики – не очень хороший знак. – Ты ведь не против, если я сяду с тобой? – Трис не сразу поняла, что обращаются к ней. Незнакомка выгнула свою идеально выщипанную бровь, ожидая ответа. – Эээ, ну, да, – неопределенно шепчет Прайор, выставляя себя полной дурой. Только сейчас она заметила, что заноза, вечно придирающаяся и обзывающаяся в ее сторону, исчезла. – А где Питер? – удивленно спрашивает она, оглядываясь по сторонам. Он словно пропал. И, самое интересное, Беатрис не заметила этого. Ох, частенько она уходит в себя, не замечая ничего вокруг. – А что, уже скучаешь? Я, кстати, Мэган, – теплая ладонь качается холодной кожи. Рукопожатие было каким-то мимолетным, быстрым, словно его и не было. – Беатрис, – представляется она и спустя секунду раздраженно ворчит на себя. – То есть Трис. Прости, я привыкла к первому имени. – Ничего страшного, – улыбается Мэган. Трис замечает ее милые ямочки на щеках. – Так куда пропал этот идиот? – снова задает вопрос Беатрис, не понимая, как она могла не заметить его ухода. Этот индюк вечно опускает какие-то шуточки в ее сторону, когда собирается уходить. Ненавижу. – Ну, мне не составило труда прогнать этого, как ты сказала, идиота. Мэган ловко разрезала мясо на тарелке, принимаясь за пищу. Прожевав очередной кусочек, она отпила немного чая, удовлетворенно прикрыв глаза. – Целый день ничего не ела, – призналась она, снова налегая на еду. – Я вижу тебя впервые. Из какой ты фракции? – спустя пару минут неловкого молчания, Трис решила заговорить. – Я родилась в Бесстрашии, – пояснила Мэган, с каким-то печальным вздохом. – И год назад я стала Лидером. Трис шокировано уставилась на свою новую знакомую. Мэган была слишком хрупкой для того, чтобы командовать и вести строй оболтусов, которые либо придуриваются, либо ничего не хотят делать. По крайне мере, в ее нынешней комнате жили именно такие. И самое странное, что Прайор не видела ее на занятиях. Ее лицо точно было незнакомым, ранее, до этого момента, Трис никогда не видела Мэган. Даже в Яме они не виделись. – Я веду занятия не у новичков, – снова продолжила блондинка. – Мне приходится заниматься с теми, кто родился в Бесстрашии и кто не выбрал другую фракцию, когда у них был выбор. – Ох, с ними, наверное, легче, – Трис попыталась подбодрить понурившую девушку, которая опустила взгляд в тарелку. – Нет, – покачала она головой, грустно фыркнув. – Их тянет на подвиги, нежели вас, перешедших. В крови настоящих Бесстрашных всегда бурлит адреналин, ибо они родились в такой среде. Вы, привыкшие к спокойствию и тишине, никогда не отличайтесь безрассудством. Только потом, спустя годы, вы сможете побороть страх. Это сложно, но для того, чтобы выжить здесь, это необходимо. Сложность состоит в том, что я не совсем такая. Мне трудно поддерживать их безумные идеи и тем-более держать этих оболтусов под контролем. – Значит, тебя удручает то, что ты здесь? – тихо спросила Прайор, отпивая немного чая. Горячий напиток наполняет изголодавший желудок. Урчания в животе тут же прекращаются. – Да, немного. Я вообще хотела перейти в другую фракцию. Что? Ничего себе. Беатрис в буквальном смысле прикусила язык, боясь задать вопрос. Ей казалось, что это слишком личное. Их разговор и так стал слишком откровенным. Зачем лесть в душу человеку только из-за неконтролируемого любопытства? Это слишком глупо, по-детски. – А почему осталась? – любопытная Беатрис Прайор все-таки спросила. Мысленно отругав себя, девушка уже пожалела о том, что лезет не в свое дело. – Родители, – просто вымолвила Мэган, совершенно не смущаясь. Ее не беспокоил тот факт, что она откровенничает с малознакомым человеком. – Они не хотят, чтобы я уходила. Говорят, что тут мое место. Беатрис решила, что и ей нужно пооткровенничать. Если Мэган с ней так искренне разговаривает, то почему скромной и забитой Беатрис не сказать про себя пару правдивых вещей? – А я вот ушла от родителей, – призналась она, краснея от этих слов. Трис никогда не говорила это вслух. Мысленно эти слова звучали не так отвратительно, как на слуху. Звучит ужасно. Блондинка уставилась на раскрасневшуюся Беатрис, тихо хмыкнув. – Черт, я завидую тебе. Сама часто жалею, что не ушла. – А мне кажется, что я поступила ужасно, – призналась Трис шепотом. – Все равно родители должны понимать, что ты не будешь счастлива, находясь там, где тебе тошно. Вот мои родители, к сожалению, думают, что я не вправе решать. Беатрис почувствовала появившуюся вину, которая возникла из неоткуда, словно это она виновата в том, что девушка осталась в Бесстрашии и не смогла уйти. Но ведь стоит винить родителей. Они не дали ей возможность стать тем, кем она хочет быть. – Мне жаль, что у тебя так все вышло, – потупив взгляд, говорит Трис. Заметив благодарную улыбку Мэган, девушка заметно веселеет. – В какую фракцию ты хотела перейти? – Беатрис заинтересованно смотрит на свою новую собеседницу, немного расслабившись. – В искренность. Всегда завидовала им, – честно отвечает Мэган, смотря куда-то поверх головы Прайор. – Было приятно поговорит с тобой, Трис. – Ох, ты уже уходишь? – обеспокоенно смотря на блондинку, Прайор с сожалением вздохнула. – Да, скоро занятия. Надеюсь, скоро встретимся. И она уходит. Встает со своего места, кивает на прощание и подбегает в сторону ребят, которые уже ждут ее. Незнакомый парень шепчет ей что-то на ухо, а в ответ Мэган смеется, шутливо ударив паренька по плечу. Какое-то внезапное чувство грусти заставляет Трис отвернуться. Еда не лезла в горло, настроение резко упало, а сердце забилось чаще, словно в панике. Это все из-за того, что Он смотрел на нее через весь зал, не сводя взгляда. Почувствовав на себе тяжесть его суровых глаз, Беатрис уткнулась в почти пустую тарелку, прикрывая рукой свою покрасневшую шею. Стало резко жарко, и кислород стал каким-то тяжелым. Четыре разглядывал ее, слегка наклонив голову набок. Забавно, что она так стесняется и прячет взгляд. Ее карие глаза были еле различимы. Не понятно, что в них: толика грусти или, возможно, злости на саму себя? В тусклом помещении лишь был заметен ее румянец. Как-будто провинившийся ребенок, она продолжала пялиться в тарелку, не смея поднять взгляда. Глупая. – Мне сегодня прийти к тебе? – заинтересованный женский голос прозвучал слишком громко. Четыре поморщился, отпил воды из стакана и повернулся к Кристине. – Как хочешь. Девушка недовольно смотрит на него: ее не устраивает такой ответ. Слишком уж он легкомыслен и черств. Аж передергивает от такой холодности. Хочется, чтобы он проявил хоть какой-то интерес. Его односложные ответы, пожимание плеч, отдаленный взгляд, отстраненность, нежелание быть хотя бы чуть-чуть человечнее, раздражали. Ощущение, что ему на все плевать. Интересует лишь секс и молчание, которое Кристина должна хранить. Все, что она говорит ему – он не воспринимает. Иногда прямо говорит, что ему не интересно, либо вовсе уходит в себя, игнорируя. Такие отношения, обычно, ни к чему не приводят. Но есть одно очень больное, давящее на сердце «но»: Кристина, кажется, влюбилась. Как какая-то идиотка, она бегает за ним, ожидая хоть какой-нибудь отдачи. Ждет чего-то, надеется, старается угодить, но ему, такому болвану, плевать. На уме лишь фракция и желание командовать. Часто девушка обижается, говорит, мол, все, я ухожу, но потом опять возвращается в ту комнату, где она уже давно поселилась мысленно. Там нет ее вещей, но есть преданность, живущая в ее теле, мозге, душе. Преданность к человеку, который ни во что ее не ставит. Обтирает ноги, а она радуется. Благодарит хоть за малейшее внимание с его стороны. Вот, что делает любовь. Она разрушает, разбивает, уничтожает. Делает из сильного человека тряпку, размазню, которая готова облизывать своего любимого с головы до пят. И что получают такие любительницы взамен? Лишь отвержение, словно они нежелательный паразит, которого нужно вывести. Все это очень грустно, трагично и унизительно. Левое полушарие мозга все это осознает, дает советы, ведет борьбу с эмоциями. Но женщины устроены так, что чувства превыше всего. В этом вся трагичность. Мы все понимает эту дурацкую жизненную позицию, но продолжаем губить себя. – Не смогу сегодня, – говорит Кристина после минутного молчания. Обдумывая, рассуждая, планируя, девушка все-таки решает не идти к Лидеру. Уж пусть ночь пройдет спокойно. Четыре пожимает плечами, снова поднимая волну раздражения в теле девушки. – Ладно, как хочешь. Вот и весь разговор. Единственное, что Кристина знает о Четыре так это то, что он Лидер фракции Бесстрашия, живущий по своим принципам. Жесток по отношению к людям, слишком много требует и знает чего хочет. А ей хотелось бы знать все до мелочей: о его любимой книге, музыке, что он любит есть на завтрак. Даже часто Кристина навязывается на глупые разговоры, пытаясь разузнать о нем хоть что-то. Безуспешно. Он затыкает ее грубым поцелуем, заталкивает на кровать и срывает одежду. Единственное, что важно для него – ее тело. Связная ниточка между их отношениями, это одно место за столом и его комната, в которой они остаются наедине. Кристина прекрасно понимала, что Четыре флиртует исключительно на показ. Но вот только для кого? Не уже ли он просто так улыбнулся ей за обедом? И зачем он держит ее за руку? Черт, Четыре слишком непредсказуем. Если он иногда мил с ней, то это абсолютное притворство. Неделя проходит как-то быстро. Тело, привыкшее к тренировкам, стало более подтянутое, стройное и даже привлекательное. Из бесформенной туши Беатрис Прайор превращается в красивую барышню. Все бы ничего, но ее жутко раздражают комментарии Питера. Постоянно кидаясь колкими фразами, этот идиот перебарщивает, не зная меры. Вроде бы нужно привыкнуть, но неимоверно сложно заставить себя молчать и глядеть на его тупую улыбку. Упражнения, которые развивают командный дух, совершенно не давались Беатрис. Все эти игры и задания не как не могли научить ее доверять и работать в команде. Это чертовски сложно. Привыкшая биться одна, девушка не могла свыкнуться с мыслью, что кто-то будет прикрывать ей спину. Воспоминания нахлынули, словно нежелательная, сильная волна, накатывая прямо с головой.

POV. Беатрис Прайор.

Я непроизвольно сжалась, когда Четыре посмотрел на меня. В его взгляде не было ничего хорошего: карие глаза впились в мое тело, пытаясь испепелить. Сбитая с толку, я вновь покраснела, чувствуя себя еще более униженной. – Хорошо, возьму ее к себе, – проворчал Четыре, смотря на меня недовольно. Не я ведь виновата в том, что осталась последняя. Да, возможно, я не лучший боец, но кинуть меня тут, прямо в вагоне поезда – это хамство. И это было бы не удивительно. Почти каждый в этой фракции – говнюк. Все-таки, я неплохо стреляю. Не всегда, конечно, попадаю в цель, но главное – старание. Хотя, кого я обманываю? Точно знаю одно – я хреновый солдат. Ничего с этим не поделаешь. Если бы я была бы Четыре, что не дай бог, то мой выбор точно не пал бы на такую жалкую девицу, как я. Дерусь, как слабак, бегаю, как инвалид, к тому же еще совершенно не владею искусством самообороны. Либо барахтаюсь, как черепаха, либо ору, как резанная. Единственный способ обезвредить противника – это довести его до инфаркта, ибо он будет смеяться, смотря на мои попытки быть крутой. Господи, дай мне силы пережить этот день и не опозориться. Не удивительно, что мой жалкий багаж знаний в командной установке равен нулю. Почти не слушая Эрика вчера, перед инструктажем, я буравила взглядом Кристину. Бывшую подругу-идиотку, которая запала на нашего Лидера. Самого злого, алчного и противного. Боже, святые небеса, как можно полюбить такого самовлюбленного индюка? Он же просто состоит из одной любви к себе. Дешевое зрелище, которое окупилось страстной любовью Кристины. – Так и будешь тут стоять? – за грубым вопросом последовал толчок в спину. Чертов павлин, в народе просто Четыре, прошел мимо меня. Я ничего не ответила этому индюку, продолжая свой путь. На улице было темно, слегка прохладно и, млея от такой погоды, я разгуливала по узкой дорожке, словно была на прогулке. Совершенно не хотелось ничего искать, куда-то бежать, что-то решать. Вот бы плюхнуться на землю, уставиться на небо, которое усыпано звездами, и проваляться тут до утра. И плевать, если заболею. – Может, у тебя есть какие-то предложения? – Лидер повернулся ко мне, недовольно фыркнув. Мне кажется, или я испытываю удовольствие, смотря на то, как он злится на меня? Сделав невинное выражение лица, я ответила: – Нет, к сожалению. –Я так и думал, никчемная, – насмешливо комментирует он, смеясь. Его веселье подхватывают другие, иронично поглядывая в мою сторону. Как же раздражают их надменные взгляды и полная уверенность в том, что они – центр всей вселенной, где я – отрепье. И тут во мне взыграла гордость. Глупая, не нужная, не приводящая ни к чему, гордость. Чувство собственное достоинства захлестнуло так, что я даже удивилась. Я, оказывается, та еще надменная девушка. Но нарцизм Четыре мне не переплюнуть. Другие участники команды бурно спорили, решая, что делать дальше. Решив отделиться от этой толпы, я делаю шаг назад, разворачиваюсь и вижу громадное колесо обозрения. Ржавое, потрепанное временем. В голове сразу возникает мысль: что, если залезть туда? Вдруг оттуда я увижу где они спрятали цветастый флаг? Эта идея бурлила в моем мозгу. Страх слегка притупился. Если уж свалюсь, то буду наверняка знать, что я пыталась. Уйти незамеченной не составило труда. Меня, такую никчемную, никто под присмотром не держал. Всем все равно, поэтому, воспользовавшись этим, я пошла в сторону колеса. Подниматься было не страшно. Лишь ветер иногда сбивал меня с ног, ибо он был слишком сильным. Там, не земле, дуновение ветра было не таким напористым. Пыхтя и перебирая ногами, я достигла цели. Высоту птичьего полета я освоила. Только вот руки замерзли от холодного металла, но это мелочи. Я чуть не вскрикнула от радости, когда заметила штаб наших противников. Ярко - желтый флажок приветствовал меня, так и шепча «Возьми меня». Спуститься было сложнее. Постоянно смотря в низ, мое сердце чуть ли не останавливалось. Коленки тряслись, руки не слушались, а пульс, как бешеный, стучал изо всех сил. Прошло минут десять, пока моя правая нога не оказалась на земле. – Я знаю где их флаг, – подбегая, кричу я. Радости не было предела. Усталая, раскрасневшаяся, но счастливая, как дура. Подхватив оружие, которое я отставила на земле, тут же наблюдаю, как удивленно смотрит на меня наш Лидер. – И где же? – Не далеко отсюда, – сглотнув, я продолжаю. – Где-то два километра. Там, на вышке. Четыре кивает, понимая какое место я имею ввиду. Чему-то улыбается и, отвернувшись от меня, молча идет вперед, а следом, почти бегом, подтягиваются остальные. Я была дурой, раз ждала хоть какой-то похвалы. – Не стоит благодарности, – мое ворчание слышит только Уилл, который подмигнув мне, ровняется с моим шагом. Дальше бойня проходила почти мимо меня. Так ни в кого не выстрелив, я бегала от места к месту, совершенно не понимая что мне делать. Люди из моей команды, пробегали около меня. Они толкались, кричали, стреляли. Все смешалось воедино и очень хотелось убежать и не участвовать в этой борьбе. – Ох, наша пташка не знает что ей делать. Чертов Питер. Идиот, которого я люто ненавижу. Стоило мне повернуться к нему лицом, как рука этого придурка дрогнула. Хлопок и я чувствую адскую боль в ноге. Дротик, проникший в мое тело, заставлял кожу гореть, а плоть будто разорвало на части. Крик сорвался из моей гортани, руки на автомате потянулись к ране, зажимая больное место ладонью. Уж лучше просто потерять сознание, забыться и не чувствовать этого ужаса, который сковал мое тело. Питер ухмыльнулся и, подойдя ко мне, не удержался: пнул мою ногу, крикнув что-то в мой адрес. Уже не разбирая его едких слов, я зажмурила глаза от боли. Единственное, что привлекло мое внимание – крик Кристины с вышки. Она, кажется, добралась до цели. Это означало одно. Наша команда победила. Хотя нет, меня в ней не было. Я всегда буду изгоем. Что для своих, что для чужих. Правильнее сказать: они победили. Омут воспоминаний рассеялся. Снова этот тренировочный зал, снова злой Лидер, снова изнурительные часы тренировок. – Давай начнем с отжиманий, – начал личный тренер, проходя мимо Трис. Ее до сих пор удивляло то, что Четыре не отменил их индивидуальные занятия. Странно, ведь он постоянно бесится, когда Прайор хлопает дверью, перед этим накричав на него. – Не халтурь, – предупреждает тот, заметив, что девушка упражняется не в полную силу. – Кстати, хорошая идея с колесом обозрения, – сказал он неожиданно. Трис даже остановилась, чуть ли не рухнув на пол. Похвала от Лидера не предвещала ничего хорошего. Сейчас точно случится какой-то подвох. Заметив ее лежащее, неподвижное тело, Четыре прикрикнул: – Чего остановилась? – Ничего, – буркнула Беатрис, продолжая. Все-таки она не удержалась и посмотрела на него. Он стоял рядом с боксерской грушей, сжимая нож в руке. Кажется, парень только что метал их в мишени. Его карие глаза снова в упор смотрели на девушку. Заметив его взгляд, Прайор смутилась, уже ругая себя за то, что посмела поднять взгляд выше пола. – Думаю, лучше назначить Эрик твоим тренером. Трис не останавливаясь, спросила: – Почему? – У меня нет времени на тебя, – просто ответил он, пожав плечами. Безразличный голос поднял волну негодования в теле девушки. Что она сделала не так? – Поговорю с ним сегодня. Надеюсь, он согласится, – уже для себя бормотал тренер, развернувшись. Метнув очередной нож в деревяшку, мужчина подхватил куртку, собираясь уходить. – Мне нужно идти. Продолжишь без меня, – и просто вышел, захлопнув дверь. – Есть, сэр, – устало выдыхает девушка. Тело болит, голова кружится, но она старается игнорировать свой изнуренный организм. Теперь ее ждет груша, которую нужно колотить. Проходит почти час после того момента, как Четыре ушел из зала. Чертов тунеядец. Сам обещал помочь и тут же сваливает. Зачем вообще тогда тренер? С таким успехом можно прекрасно заниматься одной. – Привет, трудяга, – сказал вошедший, коснувшись плеча Трис. – Привет, Мэган, – на выдохе здоровается Прайор, улыбаясь. – Меня тут Тобиас попросил его заменить, – поясняет блондинка, скидывая толстовку. – Кто? – непонимающе спрашивает Трис, усевшись на мат. – Прости, я забыла, что для вас он Четыре. Скорее всего Мэган извиняется не перед Беатрис, а перед Четыре, который ненавидит свое имя. – Трис, не говори ему, что я проболталась. – Я все равно с ним почти не разговариваю. Не волнуйся, – Прайор подмигивает, стараясь убедить своей доброжелательностью в том, что она никому не скажет. Особенно Лидеру. Она же не камикадзе. – Вот и отлично, – хлопнув в ладоши, Мэган становится серьезной, сурово глядя на свою подопечную. – Ты чего расселась? Вставай. Пора работать. – Хорошо, – вяло протягивает девушка. – Ни дня покоя. Чертова фракция Бесстрашия.

Автор соизволил выложить главу. Не думала, что будет так долго. Я извиняюсь. Следующая глава уже в 2015 году. Наверное, после Рождества. Спасибо всем, кто прочитал. Всех с наступающим:)