Ты принадлежишь мне

Так все и началось – стремительно, властно и бесповоротно. И совсем не обязательно все встречи сводились к постели. Это не было первостепенно важно, несмотря на то, что началом всему послужило желание заполучить. Теперь же хотелось узнать, что же в твоих руках. И Хибари узнавал. Необременительные разговоры за ужином где-нибудь в ресторане или во время прогулки, легкие, разбавляющие общение дискуссии, нахождение общих интересов. В-общем, Кёя чувствовал, что они ведут себя, как пара, если ко всему прибавить подарки, поцелуи, соприкосновения ладоней и взгляды друг на друга. Хибари узнавал Дино и…открывался ему сам, позволяя узнать себя. И это ничуть не настораживало его. Ведь если к их поведению прибавить и это, то легко можно понять, что за чувство при виде Дино мягким теплом окутывает сердце, согревая изнутри, пусть поначалу Хибари и не обращал на него внимания, а потом пытался это как-то объяснить. И лишь однажды, поймав себя на том, что он любуется спящим рядом Дино, он понял, что это за чувство. То, отблеск которого он видел во взгляде Каваллоне. То, что не давало ему покоя. Хибари Кёя влюбился. Сначала было удивление. Потом – шок от осознания. Потом – вечный вопрос: «Что делать?», а за ними… За ними пришли облегчение и радость. Теперь эти интуитивные поиски, череда разных встреч и людей, это одиночество исчезнут. Ведь если рядом с ним тот, кого он любит, в них уже нет нужды. Особенно, если это чувство взаимно. Дино прекрасно осознавал, что влюбился. Причем он признал и понял это еще тогда, когда Хибари выписался из клиники, и он поймал себя на том, что ему его не хватает. Хотя… Тогда все это скрывали за собой те воспоминания о пытающемся соблазнить его Кёе. Но не люби его Дино, той ночи бы не было. Теперь же, узнавая Хибари и видя в его взгляде тепло и нежность, Каваллоне пытался собраться с силами, чтобы признаться ему в этом. Ведь что-то говорило ему, что все взаимно. Что-то во взгляде, что-то в прикосновении, что-то в ласке… Интуиция буквально вопила, что это «что-то» говорит правду и ему нужно верить. Значит, нужно решиться и сказать три слова. Самых важных. Самых нужных. Самых трудных. Дино в душе был романтиком и ничего удивительного, что для признания он выбрал День Всех Влюбленных. …От сладкого запаха молочного шоколада кружится голова. Они сидят у камина, даря друг другу сладость этого дня, чувствуя себя до безобразия счастливыми. Впрочем, завистники могут молча удалиться, ибо испортить им настроение все равно не выйдет. Слишком сильно они любят. Хотя… Для любви нет понятия «слишком». - Кёя, - глядя снизу вверх ему в глаза – теплые, глубокие, завораживающие, похожие сейчас цветом скорее на лесное озеро ранней весной, чем на холодное море, - Я хочу открыть тебе один секрет. Хибари улыбается самыми уголками губ. Раньше он не любил День святого Валентина, но Дино перевернул его мир с ног на голову, заставив поверить в романтичность этого праздника, встретив его после работы с коробкой шоколадных конфет, порывисто обняв и, легко коснувшись губами щеки, шепнув – «С Днем святого Валентина, Кёя» И сейчас они сидят на ковре у камина, хмельные от сладости конфет и десертного вина, и Дино доверчиво устроил голову у него на коленях, позволяя играть непослушными шелковистыми прядями, с улыбкой глядя ему в глаза. - И какой? – спрашивает он, проводя кончиками пальцев по щеке. Каваллоне мягко перехватил его руку, поднося ладонь к губам, чтобы поцеловать кончик каждого пальца, затем, коснувшись губами внутренней поверхности ладони, легко скользнуть ими по запястью. После чего текуче поднявшись, оказываясь с Хибари лицом к лицу. - Я люблю тебя, Хибари Кёя, - пристально и серьезно глядя ему в глаза, - Больше всего на свете, всем сердцем, всей душой… Люблю. Внутри все замерло. Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто, заставив кровь прилить к щекам, украшая их фарфорово-хрупким румянцем. - Знаешь…, - как же трудно подобрать слова, - Тогда у нас один секрет на двоих, - и, встречая удивленный взгляд карих глаз, сказать о своих чувствах, - Я люблю тебя, Дино. Взметнувшиеся крыльями руки, заключающие в тепло нежного объятия, сладкий от шоколада и терпкий от вина поцелуй. Долгая зимняя ночь была полна сладости, нежности и наслаждения… Любви. После признания все если не изменилось, то… стало проще. Исчезли сомнения и непонятное ожидание. Они были вместе. Им было хорошо. Они были счастливы. Но в душе у Кёи нет-нет, но поднимало голову недоброе предчувствие, спрашивающее лишь одно: «Готов ли ты выплатить этот кредит? Когда ты сделаешь это? Ведь рано или поздно…» Хибари отмахивался от него, не веря и не желая слушать. Да, за все надо платить. Но из-за смутного предчувствия отказываться от ставшего частью твоей жизни человека? Человека, который тебе дорог? Человека, который любит тебя, и которого любишь ты? Своей половины? Нет. Ни за что. «Ты принадлежишь мне», - думал Кёя, глядя на Дино, хотя прекрасно отдавал себе отчет в том, что теперь эта фраза имеет продолжение – «а я – тебе». Но это было вполне естественным. Ведь любя, ты принадлежишь сам и принадлежат тебе. Поэтому Дино мог смело говорить ему: «Ты мой, Кёя», но, словно чувствуя гордый нрав любимого, он редко делал это. Казалось, ничто не предвещало беды. Даже смутные предчувствия Хибари не могли омрачить их мирок. Дни шли за днями, наполненные встречами, за ними шли горячие и нежные ночи… Не устать, не надоесть, не пресытиться. Влюбляясь еще сильнее. Беда пришла неожиданно. Сколько бы ни существовали на свете люди, сколько бы ни правила их сердцами любовь, рано или поздно борьба сердца и разума ставит их перед жестоким выбором между дорогим человеком и чем-то, за что разум хватается с жадной силой, крича о том, чтобы выбор был в его пользу. И душу разрывают противоречия, сомнения, терзания… Человек теряется, не зная, как поступить, душа мечется, как пойманная в силок птица, опасаясь совершить ошибку, и… Все рушится. Становится прахом, осыпаясь пылью, причиняя нестерпимую боль от гибели привычного мира на двоих. И, обретая, человек теряет что-то большее. Неравноценный обмен, не так ли? Примерно так чувствовал себя Дино, получив выгодное во всех смыслах предложение из Италии. Доктор Шамал пригласил его в свою клинику, где было все то, чего так хотелось Дино – отличный карьерный рост, возможность продолжать практику, участие в каких-либо медицинских разработках… Нет-нет, Каваллоне двигали вовсе не амбиции или честолюбивые планы. Ему хотелось действовать, добиваться чего-то самому, достигать своих пределов и развивать свои навыки. Но… Во всей этой радужной перспективе было одно «но» - Дино нужно было вернуться в Рим. И тут он становился перед неравноценной дилеммой, мерзким по своей сути и постановке вопроса выбором: любимый человек или желанная карьера? Оказываясь словно между ангелом и бесом, молотом и наковальней, светом и тьмой… Дино буквально чувствовал, как его сердце разрывается на части. Глядя на спящего в его объятиях Хибари, он чувствовал, что не может без него. Но и работая в «Наги», он иногда ощущал, что там ему тесно. «Я люблю его». «Но здесь нет простора для тебя» «Я разобью ему сердце, если уеду» «Но это шанс…» Бесконечная вереница мыслей, споры с самим собой… Времени на размышления было достаточно, но Дино понимал, что поставлен перед невозможным выбором. «Любимый или карьера?» «Ты все равно потеряешь одно из двух» «Что же ты выберешь?» «Он – мое все» «Ты получишь гораздо больше» «Но не сберегу его» «За все нужно платить» «Такая плата мне не по силам» - Все хорошо? – несмотря на свое равнодушие и внешнюю холодность, Хибари очень проницателен и чуток. И уже давно чувствует Дино, зная его эмоции и чувства в тот или иной момент, - Что-то случилось? - Нет, Кёя, все хорошо, - поспешил отвлечь его Каваллоне, - Прости, задумался. - Точно? – серо-синие глаза прищурились. - Точно, - Дино привлек Кёю к себе для поцелуя, - Не обращай внимания, все в порядке. Но, засыпая, согретый его теплом и лаской, Кёя думал о том, что его любимого явно что-то тревожит. И он чувствовал, что это связано с работой. Но почему он не хочет говорить ему, в чем дело? Не хочет тревожить своими проблемами? Глупости, он бы не тревожил Хибари – тот наоборот бросил бы все силы для того, чтобы помочь, сделав все, что возможно. Но если он не хочет говорить сам, то… Придется навестить старого друга. - Странные ты задаешь вопросы, - протянул Мукуро, задумчиво помешивая латте, - Хотя ты прав, не все с твоим Каваллоне в порядке… Уводят его у меня. - В смысле? – насторожился Хибари. Нехорошее предчувствие вновь сжало сердце. - Ему пришло выгодное предложение из Италии. А мне нечем удержать его у себя – сам знаешь, иностранцев в Японии не очень жалуют, допуская лишь до определенного уровня. Его потолок здесь – заведующий отделением, как Фран, не больше. При всем моем желании. - Такая политика нашей страны когда-нибудь нас погубит, - зло заметил Кёя, - Он еще думает или уже принял решение? - Не знаю. Но мне он сказал, что доработает этот месяц и уйдет из «Наги». - Ясно, - вспомнив, сколько осталось до конца месяца, Хибари кивнул, - Спасибо. - Не за что и удачи вам, - хмыкнул Мукуро. Хибари почувствовал, как когти боли впиваются в сердце, отравляя душу муками выбора. Конечно, он хочет, чтобы Дино был счастлив, но… отпустить его? Когда он – счастье его, Кёи? Когда он – его все? И что же делать? Поговорить с ним? Попытаться удержать? Или… «Я подожду, - успокоившись, решил Хибари, - Скажет ли он? И когда он это сделает?» Но время шло, а Дино молчал. До окончания срока оставалось семь дней, шесть, пять, четыре… Внутри у Кёи тугой пружиной закручивались неопределенность, ожидание, злость и… предчувствие чего-то непоправимого. Три дня до окончания срока… На втором дне Хибари не выдержал.