Насыщенно-синий

LIPHLICH - 628

      - Ватару! – громогласный крик сотрясает тоненькие стенки крохотной квартиры, подвергая их, тем самым, немалому риску разрушения. Утро вокалиста начинается с кофе, просмотра новостей в интернете и незапланированной в такую рань распевки, вызванной всё теми же новостями, выдающимися на небольшом экране. – Какого чёрта?!       Ответом служат даже не извинения, а непрерывный шум воды доносящийся из ванной. Ватару плевать – сейчас для него куда важнее закончить все процедуры, которым он себялюбиво выделяет немалое количество времени, и привести себя в идеальный вид – остальное и подождать может. Да и к чему слушать всё то, что было высказано ему не раз ворчливым согруппником и сожителем по совместительству. Он не видит ничего плохого в новой порции фотографий, выложенных для фанатов, а Куга, в свою очередь, не видит как басист пожимает плечами, продолжая смывать с себя остатки пены. Даже не разбирая слов толком, он может предположить, что в громогласной речи вокалиста фигурирует его лестничная площадка, такие слова как «стыд» и «совесть», и любимое Ватару платье прекрасного насыщенно-синего цвета, которое, кстати сказать, разгневанный друг к своему же ужасу от басиста и спрятал. «К ужасу» лишь потому, что и предположить не мог, что Ватару его заявление о фотографиях без платья воспримет так… прямолинейно.       - Нет, ну мог же одеть что-то другое… брюки, кофту, кардиган… старое платье, в конце концов, - басист вплывает в спальню с идеальной пунктуальностью, как раз в момент, когда Куга успел растерять все свои силы на пустую ругань, а новых набраться ещё не успел. Он продолжает сидеть на краю кровати, бездумно переходя от одной фотографии к другой и вздыхает на каждой обречённо. – Нет, это всё красиво, конечно, но ведь слишком…       - Слишком, что? – с улыбкой интересуется басист оказываясь позади согруппника, наблюдая с какой резвостью тот закрывает ноутбук и разворачивается к нему, как ни в чём не бывало, будто бы не он только что зависал на фотографиях друга так подолгу.       - Это слишком открыто, - твёрдо заявляет Куга и заверяет собственные слова кивком, а сам мысленно, поражается: обычно людям, состоящим в одной группе, удаётся лицезреть друг друга в неглиже или полунеглиже уже после выступлений, в неформальной обстановке, так сказать, а он всё это вынужден постоянно делить с многочисленными фанатами в интернете. И всё же, ему везёт безмерно и не самое обычное зрелище, в данном случае, достаётся ему одному. Одетый Ватару – странный Ватару. Длинный халат скрывает ноги до самых щиколоток, запахнутый плотно он не открывает ничего, что обычно оказывается на виду всё тех же фанатов. – Не честно…       - Зато не банально, - отмечает басист как ни в чём не бывало и с напускным смущением поправляет съехавшую было с худощавого плеча ткань халата. Эта белоснежная мягкость его одеяния должна бы оттенять всю тёмную порочность тела, но… удивительно, что Ватару сейчас вообще ничем не выдаёт своего обычного настроя. Даже длиннющие чёрные прядки, тяжелые от воды, змеящиеся по плечам и спине удаляющегося мужчины, не придают его светлому образу ничего лишнего.       Куга ещё раз косится в сторону ноутбука, будто бы боясь оставлять его без присмотра хоть на минуту. Опасаясь, на самом деле, по своему возвращению, обнаружить в обновлениях соц.сетей что-то ещё более откровенное от согруппника, хотя, казалось бы, куда уж дальше... Он всё же бредёт в сторону освободившегося душа и попутно заглядывает на кухню, где уже вовсю продвигается приготовление завтрака.       - Напомни, почему мы живём вместе? – спрашивает он с заметной робостью, хотелось бы задать вопрос нагло, с долей удивления, но… мало ли что и кому хотелось. Ватару, вон, хотелось вечно разгуливать в платье прекрасного синего цвета, а Куга решил иначе.       - Потому что я умею готовить? – предполагает Ватару, пряча улыбку за длинными прядками, назойливо лезущими в лицо. Он продолжает взбивать яйца в широкой чашке, прекрасно зная свой маленький секрет.       - Ты не умеешь готовить, как и я, - напоминает вокалист уверенно, но всё же продолжает следить за быстрыми выверенными движениями рук музыканта. А секрет уже перестаёт быть таковым.       - Тогда, потому что ты боишься оставаться один, - вновь наугад заявляет музыкант, прекрасно понимая, что дело обстоит совершенно иначе, чем желает показать сам Куга. Это похоже на вечную ответную реакцию, на провокационные фото. Замкнутый круг, в котором одному требуется внимание, а второму просто необходимо доказывать, что он один достоин это внимание дарить. И плевать на фантазии фанатов и усмешки согруппников.       - Я не боюсь, - ворчит. Упрямство, как следствие непреодолимого желания услышать верный ответ, который оба знают наверняка.       - Спинку потереть? – невозмутимо интересуется Ватару и лукавая искорка в его раскосых глазах на миг становится чуть ярче.       - Вот ещё, - фыркает Куга, признавая, тем самым, своё поражение и спешит прочь, пока чего доброго Ватару и правда не последовал за ним, а этого… хочется нестерпимо. Тем более, когда плечо басиста, от поспешности действий, вновь обнажается. Казалось бы, такие мелочи не должны тревожить воображение, но от крохотного участка оголившейся спины, замысловатого рисунка тату – сказочного зрелища, всё еще бегут мурашки по коже. Как будто в первый раз.       - Я буду нежен, - подначивает мужчина и от его томного голоса становится вдвойне не по себе, а когда он ещё и нарочно скользит своими длинными пальцами по рисунку на спине, возвращая ткань на место и вовсе хочется провалиться под землю, что в данном случае будет чревато знакомством с соседями. Плевать. Лишь бы только не выдать собственной реакции на эту притворную невинность.       - Лучше фото лишние удали, - ворчит себе под нос вокалист, уже закрывая за собой дверь. Он воровато оглядывается по сторонам и извлекает из складок халата телефон, забивая в адресную строку заученную наизусть информацию. – Только… я в начале себе их сохраню.       - Я всё слышу, между прочим, - певуче доносится с кухни, и Куга сокрушенно стонет, вспоминая о тонкости стен в квартире. План можно считать проваленным. Отдаваясь ещё не покинувшему ванную теплу, он всё-таки подумывает о том, чтобы вернуть платье другу, пока тот, чего доброго, не продолжил свой протест.