Bare

- Давайте воспользуемся моментом, чтобы вспомнить те времена, когда мы отпали от благодати Божьей. Я признаюсь... - говорил Отец медленно и его голос отражался от каменных стен святилища, а вокруг, в узкой линии, сидели студенты на скамейке из полированного дерева, игравшей огнями свечей, которые висели над ними. Каждый мальчик в форме был почти похож на другого, и каждая девушка почти копия другой, рядом сидящей. Тёмно-синие блейзеры украшали каждое тело, чистые выглаженные рубашки, также красные и желтые галстуки на шее каждого. Только черные брюки для мальчиков, были также правилом для девочек, но они позволяли себе юбки с колготками, но полагающей длины. На левой стороне каждого пиджака был тёмно-красный гребень католической школы-интерната Святой Сисилии. На улице падал снег, красивые витражи окон изящно переливались на полу. Ритм Рождества всё ещё витал в воздухе, каждый учащийся был счастлив, не смотря на недолгое прибывание дома. Даже мороз никого не останавливал, это даже вызывало теплые улыбки вокруг. Было хорошо вернуться после посещения семьи. - Всемогущий Бог, и вы, мои братья и сёстры, согрешил я по своей собственной вине. В мои мыслях и в моих словах, и в том, что я сделал и что мне не удалось сделать. И я прошу Благословения Девы, всех ангелов и святых, и вам, мои братья и сестры... - студенты записывали слова отца, необходимо было запомнить каждый стих после первых нескольких дней занятий. Большой стол был занят студентами, которые в основном болтали, второпях готовясь на последнем курсе, их побег в ожидании мира так близок и так далек, - молитесь за нас, Господь Бог. Община была закончена, многие пожилые люди в конце комнаты теряли силу и держали свою голову, чтобы не уснуть. - Пойдем в мир, любить и служить Господу, - гудел Отец, поднимая руки в воздухе, его черный церковный халат болтался в неподвижном воздухе, как ангельские крылья. Сигнал об окончании мессы* призвал к пробуждению половину класса. Люди почти топтали друг друга, чтобы выйти в большую дверь. Однако один мальчик оказался позади, сложив руки на колени он смотрел на деревянный алтарь перед ним, украшенный свечами, которые танцевали без ветерка. Белая кружевная скатерть выглядела настолько чистой и белой, что она могла заставить грешника пасть на колени и умолять о прощении у золотого креста. Золотой крест, который был сделан душами, что бродили по залу, заставлял мальчика оставаться на некоторое время на своей скамье. У него была светлая кожа: молочная и чистая, как кружево, блестящие зеленые глаза, померкнувшие в последние годы в этой школе, и шоколадные кудри, которые всегда находились в неком беспорядке, все еще упругая, но возможная челка всегда была убрана назад, дабы не попадать в глаза, таким образом, чтобы всегда было видно все его лицо. У алтаря всегда сидит мальчик, самый младший из всех в Святой Сесилии - Гарри Эдвард Стайлс. Когда Гарри заметил, что остался один, помимо Отца, Гарри поднялся, прежде чем найти в себе силы и выйти из зала, его глаза остановились на мерцающем золотом кресте, он старался идти подобно мышке, чтобы избежать лишних вопросов о том, почему он остается после того как его сверстники уйдут. После того, как он вышел от присутствующих глаз Бога, далеко от центра масс, Гарри ускорил шаг и побежал по залу, не осмеливаясь смотреть назад. Крест распятия он всегда держал на шее, один среди многих студентов, что были исключенные после второго года обучения, крест снова подпрыгивал на его груди, серебро за много лет стерлось душем и потом. Колье барабанило по его грудной клетке, оно звучало, будто под ритм его сердца, играя метроном* и показывая контроль над его жизнью. Каждый раз, когда Гарри показывал лицо, его затуманенный разум дрейфовал в море вопросов, которые значительно сушили, пока он следовал пути, проложенному для него к Богу. Но всегда кто-то составляет присутствие в его жизни, сохраняя его застрявшим на своем месте на скамье и позволяя засыпать по ночам, с надеждой, что никто не поймает его с той ролью, что он определил для себя. Гарри был другим, он не был нормальным. Прости грешника. Может мир простит его за то, что он делает, за то, что он сделал? Как бог смотрит на него сверху? С любовью или со злобой? Есть ли у него шанс спастись, или было слишком поздно спасти себя и заработать место сквозь ворота Небес? - Хей, малыш, хотел бы прокатиться... леденец... щенка? - голос ласкал уши Гарри, он остановился и развернулся так, что он столкнулся с чем-то более удобным, чем крест. Его голос был сладким, доносясь по воздуху и окропляя сахаром язык Гарри, желая большего. Он был загорелым, тронутым солнцем, что придавало его коже сияние, чему можно было позавидовать, его каштановые волосы были слишком длинными для дресс-кода школы, но сейчас челка была убрана со лба гелем и стояла указывая в небо. Голубые глаза с крапинками зеленого сверкали со свечением, что казалось бы, никогда не исчезнет. Он был старше, известный футболист, и каждый парень и девушка хотели быть знакомы с ним. Гарри был очень удачлив, чтобы назвать его лучшим другом,его соседом по комнате и его... Луи Томлинсон, - как на счет бейсбольной биты? - Луи продолжал идти к младшему подпрыгивая, но как ни странно, повыше был Гарри, - есть одна в моих штанах. - Моя мама сказала никогда не разговаривать с незнакомыми людьми, - ахнул Гарри, изображая страх, но на его губах была флиртующая улыбка. Луи усмехнулся, после чего неаккуратно поправил руками галстук Гарри. Оба парня были уже близко, Луи использовал позицию рук и притянул их еще ближе, - я использую шанс, - тяжело дышал Гарри, хватая Луи за задницу после чего легонько отталкивая его, и продолжил ходьбу по коридору. Луи шел с засунутыми руками в карманы, его глаза опустились вниз в ожидании руки Гарри, даже во время разговора. - Так где ты был? - спросил Луи, видимо имея в виду только что закончившиеся мессы. - В интернате, - усмехнулся Гарри. Луи достал свой телефон и смотрел в него даже тогда, когда поклонялся своему Всемогущему Творцу. - Спящий, - ответил Луи в отношение себя, - как на собрании. - Так значит, мы прокляты? - спросил младший парень, ухмылка росла на его лице, когда он наклонил голову на бок и стал кусать нижнюю губу. Это был тип вопроса, который постоянно крутился в его голове, но он не имел никакого смысла, когда Гарри кусал губу. Это движение отправило Луи в оцепенение, и он стал разглядывать тело парня сверху вниз,как умел делать. - Я имел в виду, что нам надо вздремнуть прямо сейчас, - сказал наугад Луи, и на лице его невинного Гарри было непонимание, - знаешь, заснуть вместе, - Луи сам запутался, когда Гарри понял о чем идет речь, на его лице стала расти улыбка. - Должен ли я взять с собой бейсбольную биту? - Луи почти мурлыкал, вступая в то, что все называют личным пространством, его рука легла под пиджак Гарри и поползла под резинку джинсов, угрожая опуститься ниже к сокровенному месту Гарри.