Шуршание под ногами

И возьмёт она её руку, её нежную-нежную руку, её бледную тонкую кисть...

Медленно-тянущееся шуршание — единственный звук, оглашающий наше присутствие здесь бескрайним вершинам молчаливых елей. Близится ночь, темно вокруг, словно пасмурная вышина спрятала нас под своею огромною крышей. Нас — тебя и меня. Нас — это нечто невообразимое. В такое не верится с первого раза... Бессмертная прогулка, как болезненный, но ласковый сон, навсегда застынет обрывками в недвижимой никем памяти, — это вросшие в земную кору глыбы закоренелого льда из алмазно-кристальных брызг, а вокруг — океан чужеродных глупостей, который портит всю картину. Глупости эти — мои однообразные, бесконечные размышления. Как в горячке бредём вперед. Я сладко и предвкушающе растираю друг об друга пальцы, чувствуя, что сегодня великий день для моего мировоззрения, для моей любви. Что он принесёт?.. Череду томящих страданий, а может, наконец, лунный свет, орошающий светлые, сухие земли своим безмолвным дождём? Всё лицо раскраснелось и обветрилось от уколов горячего морозца. А под ногами шуршит снег. Его белёсые горы, словно сливающиеся с землёй, врастающие в неё, как неподвижная и глобальная волна, с хрустом топят в своих глубинах мои сапоги... Сугробы готовы съесть меня живьём, но это внимание с их безликой и неподвижной стороны мне очень приятно. Восемь тридцать. В такие вечера, как этот, зимний и снежный, медленно тянущийся и ласковый, хочется выйти на улицу и повалиться лицом в ворох серебряных снежинок, ощутить жар доброго и старинного друга детства — мороза. Перевернуться на спину в тесном пуховике, ощущая, как влажно тает снег, попавший за шиворот, и смотреть в небо с невидимой никому более улыбкой сердца: долго-долго, тихо-тихо... Спокойствие так охватывает душу, как ни в одно другое мгновенье. И так сладко, так радостно!.. И вдруг — встрепенуться, вздрогнуть от весёлого хохота рядом, от которого веет свежестью и ветром ясной, оперённой свободой, как птица, жизнью! Обернуться, подскочить и помчаться вослед, хватая родные замёрзшие руки дивного, прекраснейшего для меня создания, трепетно целуя их на ходу, прижимая к груди... и целовать, целовать, целовать! И рядом быть с тобою, моя любимая, чтоб ничего не разрушило нашу хрупкую крепость из водянисто-жемчужных и бирюзовых снеговых стен. Такая глупость — эта мечтательность, это мимолётное страдание мученического счастья! Но, ведь правда, какая же это глупость? Насколько сладки её плоды?.. И вот, хвойный дух вплетает свои тоненькие игольчатые узелки в наши лёгкие: свежо, свободно, безветренно... глупо! По-детски глупо, невинно и так горячо. Шуршим — вместе; смеёмся — вместе; греемся от любви — вместе и вместе бредём по этой красивой снежной аллее. И свет редких жёлтых фонарей изредка отражается и игриво плещется на дне твоих светлых, зелёных глаз...