Пять ситуаций, в которых могла или не могла оказаться Кэтрин Джейнвэй

1. Парение Воздушный шарик трепыхался на полуденном ветру, ярко-красный на фоне голубого неба, которому мог бы позавидовать сам Господь Бог. Шарик был привязан к такому же непостоянному и воздушному ребенку с глазами цвета небес над ним. Девочка смотрела вверх с выражением неосознанного, необъяснимого восторга, но Кэтрин не могла сказать, чем он был вызван, воздушным шариком, небом или просто окружающим ее чудом жизни и природы. - Как думаешь, может, однажды с правильным ветром и самым голубым небом из всех возможных оттенков голубого она просто возьмет и улетит на своем воздушным шарике? - тихо задумчиво прошептала Кэтрин; ее слова почти не доходили до женщины с растрепанными светлыми волосами и заспанными глазами, лежащей на клетчатом одеяле рядом с ней. - Ты же знаешь, что законы физики не позволят этому произойти. Она слишком тяжелая, чтобы ее поднял один шарик. Может быть, сотня таких же, плюс конкретная сила ветра, но не один, - прозвучал достаточно серьезный ответ Седьмой, хотя улыбка, спрятавшаяся в уголках губ, выдавала ее с головой. - Тогда нам придется дать ей сотню шариков! – рассмеялась Джейнвэй, и в ее глазах лучилась любовь к матери и ребенку. - В конце концов, наша малышка должна уметь летать! 2. Падение - Если ты не выйдешь сейчас, ты пропустишь всю церемонию! – отметила Гретхен, поворачиваясь, чтобы поймать ее взгляд. И Кэтрин могла видеть в нем сочувствие. Видеть, но не выносить. - Я не иду, - даже для ее собственных ушей голос звучал странно: глухо и побеждено. - Кэтрин Джейнвэй! Я воспитывала тебя не быть трусом! Ты выдержала, оказавшись одна, за семьдесят тысяч световых лет от дома. Ты сможешь выдержать и это. Кроме того, я уж точно не воспитала тебя неблагодарным другом, а они твои друзья. Ты нужна им, ты должна быть с ними, - многозначительно добавила Гретхен Джейнвэй, касаясь теплой ладонью ее щеки. - Любезна даже в поражение, да, мама? Отец поступил бы также – улыбался, наблюдая, как ты выходишь замуж за его лучшего друга? – с горечью поинтересовалась Кэтрин, отворачиваясь, чтобы избежать прикосновений. - У тебя было пять лет, чтобы признаться ей в любви, Кэтрин. Чего конкретно ты ждала все эти годы? 3. Реальность Иногда, в снах, она видит другую жизнь. Жизнь, в которой звезды проплывают мимо ее окна, как огни Парижа в потемневших стеклах, когда поезд ускоряется в ночи. Тогда она просыпается от беспокойного сна с растворяющимися изображениями фантастических мест и кораблей, скользящих в небесах. Они делают ее задумчивой и безутешной. Она старается стряхнуть их с себя, выгнать из своих мыслей. Она не может позволить себе предаваться фантазиям. Один промах, и ее могут убить. Их всех могут убить. И все же, видения преследуют ее, сцены жизни, которой она никогда не знала, появляются внезапно. Она пытается рассказать о них Аннике, но слова всегда подводят ее. И скорее всего, Анника решит, что стресс, связанный с командованием подпольной ячейкой сопротивления, довел ее до сумасшествия. Постепенно ей удалось дать им рациональное объяснение. На самом деле они были простым, вполне понятным желанием жизни без смерти, разрушения и ухмыляющихся врагов. Жизни свободной от выбора – убить или быть убитым. Жизни, свободной от холодных, злых глаз нацистов. Что плохого в том, что в своих снах Катрин становится этой женщиной, капитаном корабля, скользящего сквозь моря звезд, Кэтрин Джейнвэй? 4. Сон. - Почему ты наблюдаешь за мной во сне? – спросила Кэтрин за чашкой утреннего кофе. Седьмая сидела напротив нее, примеряясь к маффину, который Джейнвэй поставила перед ней. - Поправь меня, если я не права, но разве ты не приходила регулярно во Второй Грузовой Отсек, чтобы понаблюдать за моей регенерацией? – в ответ поинтересовалась Седьмая; ее очевидная попытка сменить тему разговора не осталась незамеченной для капитана. - Да, приходила. Ты пытаешься сменить тему. Давай, ответь мне на вопрос. Каждую ночь на этой неделе я просыпаюсь, а ты наблюдаешь за мной. Скажи, почему? – скороговоркой произнесла Джейнвэй, в голосе мелькнуло любопытство и что-то менее уверенное. Севан молчала несколько мгновений. На ее гладком лбу обозначились небольшие морщинки, пока она пыталась определиться с ответом. - Седьмая? Она ответила, когда на лице Джейнвэй появилось некоторое опасение. - Во сне ты позволяешь себе быть счастливой, - тихо прошептала женщина. - Я не хочу это упустить! 5. Полет. Она стояла на краю крыши амбара. Чувствовала нагретое дерево под коленями и пустоту под ногами, свешенными через край. Позади нее на земле находился огромный стог тонкого острого золотого сена, яркого на фоне зеленого луга, простирающегося до самого горизонта, идеально ровный ковер полной, насыщенной, мягкой травы. Над ней простиралось солнце и ясное голубое небо Индианы. Пятилетняя Кэтрин Джейнвэй постояла мгновение, теплые солнечные лучи играли на ее коже, ветерок трепал волосы. Потом она раскинула руки, закрыла глаза и оттолкнулась носками, махнув сквозь яркий утренний воздух. Она приземлилась в центре стога сена с глухим ударом, выбившим воздух из легких. Она слышала, как закричала мать из дверей дома, почувствовала, как отец не шибко нежно схватил ее, поднимая на ноги и заставляя вдохнуть пропитанный запахом сена воздух. - Кэтрин, во имя всего святого, о чем ты думала?! – воскликнула Гретхен Джейнвэй, сжимая Кэтрин в своих объятиях. - Ты же могла разбиться! - Я знаю. Но одно мгновение я летела! – ответила малышка Кэтрин. Сорок лет спустя, стоя на руинах капитанского мостика собственного корабля, Кэтрин Джейнвэй вспомнила, что пятилетняя Кэтрин поняла еще тогда. Те несколько секунд полета стоили риска смерти.