Дефицит

— Ну и где этот ваш гребаный Супермен? — с вызовом произнёс Августин, ни к кому конкретно и не обращаясь, а потом решил, что сморозил какую-то несусветную глупость.... И ведь действительно. Обращаться к геройским образам, которые были ни чем иным как плодом чьего-то, может, не совсем здорового, воображения — глупость же, не иначе. — Дожил, сам с собой разговариваю. Маразм крепчал, сосуды гнулись и крыша съехавши была… — Крайне самокритично сам себе поставил диагноз Гас. Его голос гулко разнёсся по туннелю, тьму которого, казалось бы, лишь немного разгонял свет одного из самых мощных фонарей, что привёз Гас ранее на «Хаммере», силуэт которого лишь едва заметно выделяется из поглотившей всё вокруг тьмы. На этом «Хаммере» уже никуда не уедешь: толстые шины превратились в лохмотья, после непродолжительной поездки по рельсам, протянувшимся по туннелю, да и держался он теперь на одних лишь ободьях. Может быть, на нём ещё можно было бы проехать вполне приличное расстояние, пока совсем не развалился бы… вот только куда? Там, снаружи, радиоактивные осадки, как сказал Василий. Сетракян, предвидя это, собрал их всех здесь, под землёй, в туннелях метро, чтобы спасти от этих осадков. Гас помнил тот жуткий взрыв, оглушающий вой сирен и возникшее после взрыва облако дряни, быстро распространяющееся по воздуху… Так что выбираться отсюда он пока не торопился. — Супермен?.. — переспросил кто-то заспанным голосом из вагона, о холодный бок которого Гас облокотился спиной, скучающе всматриваясь в тьму. Таких вагонов тут было больше, чем хотелось бы, ибо все, за редким исключением, были перевёрнуты и покорёжены – поезд сошёл с рельс. И не без помощи ёбанной стаи стригоев. В более лучшие времена Гас бы небрежно обозвал это свалкой металлолома, но сейчас… сейчас же он гордо называл это временным и единственным, на данный момент, убежищем. Не таким безопасным, как хотелось бы, вот только где сейчас безопасно? Гас предположил, что счастливым обладателем не выспавшегося голоса был Гудвэзер. «Ну вот, теперь и людей, похоже, разбудил» — невесело подумал Гас и решил не отвечать на вопрос, надеясь, что все, кто таки проснулись от его, казалось бы, негромкого вопроса, сейчас успокоятся и снова уснут. Вопреки всем его надеждам, из вагона вышел эпидемиолог. Даже при таком дерьмовом освещении было видно, что Эф не то чтобы не выспался, но, похоже, даже ещё толком и не проснулся. И чего он тогда вышел? Августин знает, каждый чёртов день, проведённый в туннелях, Эф брал один из его фонарей и в одиночку, возможно, сильно рискуя, уходил куда-то вперёд… далеко вперёд, пока свет его фонаря совсем не пропадал во тьме или за поворотом в какую-нибудь задрипанную секцию туннеля, и долго ещё бродил там. Нет, он уже и не надеялся найти сына. Зак для него теперь сродни мёртвому. Возможно, его уже обратили. Тогда остаётся только ждать, когда Зак, подхлёстываемый жаждой крови, сам придёт к нему… Первые несколько дней Нора предлагала ему свою помощь, просила хотя бы позволить пойти с ним. «Одному же опасно!» — беспокойно восклицала она, когда Эф отказывался от её компании. И её опасения были отнюдь не беспочвенны: стригои всё ещё были где-то рядом, и они все это чувствовали. Августин решил, что до последних событий между ними что-то было. Нет, он был в этом уверен. Об этом говорили и крайнее волнение мисс Мартинес за Эфраима, и её взгляд, когда она смотрела на него… взгляд влюблённой, но жестоко отвергнутой девушки. Именно такой она себя и чувствовала. Потеряв тогда Зака, она навсегда потеряла и Гудвэзера. Августин и Фет и вовсе лишний раз не тревожили убитого горем, но ещё держащего себя в руках, эпидемиолога. Зачем? Хочет побыть один, пусть идёт. Пусть переварит случившееся и решит для себя как быть дальше и к чему быть готовым. Пусть. Разве что Фет иногда по-своему, со своими странными шуточками, пытался как-то приободрить его, но получалось, мягко говоря, не очень. Да и у самого Фета было много над чем подумать. И только Нора тихо плакала, забившись в самый дальний угол вагона, думая, что её никто не слышит. Вот только Гас слышал. Слышал и не мог ничего сделать. Увы, но утешать людей далеко не его конёк. Из задумчивости Августина вывел вопрос эпидемиолога: — Причём он тут? Августин не сразу понял, о чём он, но потом вспомнил про свой крайне глубокомысленный риторический вопрос, который он почему-то задал вслух. Что ж, придется выкручиваться. — Ну как же. Вы что, в детстве комиксов не читали? Он же спасает котят, раздаёт святые поджопники всем неугодным и бесплатно спасает мир от конца света и прочих неприятностей, — кисло усмехнулся Гас. — Просто внезапно показалось, что какого-то вот такого героя нам как раз и не хватает. Эфраим внимательно смотрел на своего собеседника: — От скуки ностальгия накрыла? Августин как-то неопределённо пожал плечами и продолжил. — Если подумать, то фактически судьба мира теперь зависит от страдающего эпидемиолога, его отвергнутой подружки, наматывающей сопли на кулак, шайки гангстеров и занюханного крысолова. Херовый коллектив, хочу сказать, — напрямую высказал Гас то, что думал по этому поводу. — Ты мне поговори ещё, — отозвался из вагона «занюханный крысолов». — И тебя там поставили вахту нести, а не будить всех первыми проявлениями шизы. Гас спорить не стал, лишь улыбнулся. И тут заметил, что Эф тоже улыбается. А вот это уже прогресс. — Собственно, вот поэтому я и подумал о том, что какой-нибудь супергерой нам явно бы не помешал, — таки закончил начатую мысль Гас. — Увы, но реальность совсем другая. В ней явный дефицит супергероев, —ответил Эф, а сам подумал: «Я буду твоим супергероем». Вот только с чего бы вдруг такие мысли?