Свинцовые узы

Главное — это любовь. Не так ли, Милли? Любовь. Мама всегда говорила — будь хорошим мальчиком, Милли, будь хорошим, слушайся мамочку, делай уроки, и однажды Лиза Симпсон обязательно тебя заметит. Ведь ты самый замечательный, самый умный и самый красивый на всем белом свете, Милли, ты же веришь мамочке? И я ждал, я верил, что когда-нибудь, когда-нибудь Лиза Симпсон оглянется и поймет, что я всегда был рядом, ждал, любил, боготворил её, поймет, что я её судьба. Ведь так говорила мама, так говорили многие, даже Барт иногда отмахивался и говорил, мол, чувак, забей, может, Лиза когда-нибудь оттает, она же книжки любит больше людей. Но ты не понимала, Лиза. Никогда не понимала. Я годами ждал, верил, терпел каждый раз твои отказы, редкие всплески жалости и почти-симпатии, смотрел, как ты влюблялась в других. В Ральфа, в Нельсона, в Майкла, в Колина, в Нельсона, в Ника, в Нельсона, в Нельсона, в Нельсона. Когда я пытался быть как Нельсон, то ты была со мной, но стоило мне стать собой — и ты ушла. И даже несмотря на то, что к выпускному классу я уже не был одним из худших учеников, почти избавился от прыщей и даже обзавелся неплохой машиной и какой-никакой мускулатурой, ты все равно пошла с ним на выпускной. С тем, кто так и остался хулиганом, агрессивным и задиристым мальчишкой, который со средней школы вкалывал в задрипанном автосервисе. Неужели те жалкие цветочки, что он дарил тебе, лучше букетов из роз, которые приносил я? Неужели тебе было приятно обниматься с человеком, от которого постоянно пахло машинным маслом? С Нельсоном, который без стеснения сгребал тебя в охапку каждый раз, когда встречал после уроков, который не знал ни одного постмодернистского писателя, и с трудом отличал джаз от рока, и уж точно не был вегетарианцем, но только на него ты смотрела с таким восхищением, так, как ты никогда не смотрела на меня. На выпускном балу ты была прекрасна в своем голубом платье, будто нежная экзотическая птица. И Нельсон, этот грубый недостойный… хулиган. Ублюдок. Каким чудом он раздобыл чистый смокинг? Я смотрел на тебя весь вечер из-за плеча своей подруги, как-же-там-её-звали, кажется, Эмма, смотрел, как ты льнешь весь вечер к Манцу, как смеешься над всеми его дурацкими шутками, как… как целуешь его, как сцепляешь пальцы за его спиной, а он гладит губами твою шею и прихватывает зубами длинную сережку, когда думает, что никто не видит, но я вижу, я! Я чуть не задохнулся от бессилия, но Эмма принесла мне ингалятор. …позже я шел в комнату для мальчиков, когда услышал ваши голоса. Вы шли вдвоем в один из классов, хихикали, шумно прижимались к стенам. У меня не было другого выбора, как пойти за вами. Я слышал все. Я стоял за дверью и слышал все. Слышал, как ты дышишь, Лиза, слышал, как стонешь и просишь Нельсона поцеловать тебя, просишь поторопиться, просишь взять, просишь, просишь, просишь, слышал, как шелестят твои юбки, и те постыдные звуки… Так называла их мама. И тогда я понял. Ты отдавалась недостойному тебя, а мне оставалось лишь слушать, как другой делает с тобой то, о чем я лишь мечтаю. Я понял, что ты никогда не станешь моей. По своей воле. И сейчас, когда я вижу твои глаза, Лиза, твои глаза, наполненные слезами, я понимаю, что другого выхода у меня нет. Я слишком тебя хочу, драгоценная. Ты дрожишь, любимая? Тебе холодно? Прости, мне нечем укрыть тебя, в этой лаборатории никто не появляется уже очень давно, конечно, здесь нет отопления. Тебе не стоило идти за мной. Но ты же доверяешь старине Милли. Он же не обидит тебя. Наверное, тебе больно, я слишком сильно затянул веревку на твоих руках, но не беспокойся, скоро тебе станет хорошо, тебе станет так хорошо, как никогда раньше, ведь ты будешь со мной, ты будешь со мной навечно, смотри, у меня есть мой друг — Глок, правда приятно, когда он холодит твой висок? Его купил мой отец, прежде чем застрелиться. Полиция не нашла его, этот кретин Виггам решил, что оружие самоубийства пропало, но это я забрал пистолет. Пусть на нем будет кровь ещё одного Ван Хутена. Тише, тише, милая, только сорвешь горло, строительный скотч достаточно плотный, он не даст твоим губам разомкнуться, а я не хочу ничего слышать, ни звука, никаких просьб и проклятий, ведь здесь только ты и я, давай так и останется навсегда, насладимся моментом, ведь мы созданы, созданы друг для друга? Ведь правда, Лиза? Мои губы дрожат, как и пистолет в руке. Я нежно заправляю прядь волос тебе за ухо, как и мечтал. Сотни раз я представлял это себе, только в мечтах ты улыбалась и обнимала меня за шею. А реальность жестока. И в ней я стою здесь, в заброшенной лаборатории, ты связана, и скоро все закончится, утром нас найдут, мы будем навеки связаны свинцовыми узами, мы будем там, где больше не будет боли и разбитых сердец. Не плачь, любовь моя, я прижимаю дуло к твоему подбородку, целую тебя в губы, хоть и через скотч, но это наш первый раз, первый поцелуй, самый желанный и самый последний. Тебе больше не будет страшно, Лиза. Мне больше не будет больно. Кровь не пойдет, если сердце разбито.