Ночью погасли фары, Выключен каждый звук, Ночью утихло всё вокруг. Остановились кадры, Остановились вдруг, В небе нарисовался круг.
- Почему ты не спишь? - Смотрю на луну. - Это так интересно? - Хм... - И что там можно увидеть? - Смотря, что ты хочешь там увидеть. Диалог состоялся тихим шепотом в полной темноте, чтобы не нарушить по-истине волшебной ночной обстановки. Чонун присел на край своей кровати, на которой уже по-хозяйски разлегся Кюхён и теребил край покрывала. - И что же ты там хочешь увидеть? - Ничего. - Ха. И что же ты тогда видишь? - Ничего. Лишь одинокий диск луны. - Ты странный. Чонун шумно выдыхает, широко улыбаясь. Не потому, что его назвали странным вот уже в двадцать девятый раз, а потому что глупенький макне не понимает его сполна. Лишь уворачивается от разговора, который так и не состоялся вот уже в двадцать девятый раз. - Задерни шторы, твоя любимая луна так ярко светит. - В этом и вся суть. В этом и вся ее красота. Чем она тебе не нравится? - Слишком ярко светит. Макне вновь повторяется. Шмыгает носом словно от обиды, складывает руки на подушке и, по-удобней уложив на них голову, кидает небрежный взгляд в окно. С его положения не видно ничего, кроме крошечного кусочка иссиня-чёрного неба, от чего ему становится чутка обидно - не видно любимой хёном полной луны. Не видно ее одинокого величия, холодной и почему-то непонятной Кюхёну красоты. Белый диск в окружении сотни мелких блесток на огромном темном полотне. Черно-белая картина, что здесь удивительного? Чонун, будто бы возвращаясь в реальность, вспоминает просьбу макне и лениво поднимается с края кровати. Бесшумно, словно привидение, подходит к окну и одним уже привычным движением задергивает плотную штору. - Так лучше? - Так замечательно. Иди ко мне. В темноте не видно было, как младший вытягивает вперед руки, ожидая, когда хён по обыкновению вернется к кровати. Но на этот раз Чонун остался у окна, сам не понимая, почему сегодня так хочется нарушить привычное течение событий.Ночью то смех, то слёзы, Ночью и смех, и грех, Высохнут слёзы, стихнет смех. Ночью проснутся звёзды, Среди них, как на грех, Только одна Луна на всех.
- Ладно. Не хочешь - не надо. - Может, наконец, скажешь это? - Мне нечего тебе говорить. Макне умудряется неосторожно повысить голос, который так больно сейчас режет по ушам. Чонун кривится, жалея о разрушенной атмосфере и о вновь, в двадцать девятый! раз, утаённых чувствах. Кюхён же, злясь и негодуя, отворачивается к стенке, намереваясь закрыться в своем отдельном тёмном мирке, где нет никого и ничего, в особенности угольных глаз хёна и бледного одиночества луны. Трудно признать, что ощущаешь себя той самой луной. Тем самым бледным диском на огромном иссиня-черном полотне ночного неба. Когда тебя вроде бы окружают звёзды, когда они вроде бы сияют вместе с тобой и, можно сказать, для тебя. Но эти звезды так далеко... Они такие чужие... И ты настолько глубоко закапываешь это чувство безнадёги, леденящую не только тело, но и душу. Пытаешься отгородить то ли себя от окружающих, то ли окружающих от себя, чтобы ненароком не наткнулись на белый диск где-то внутри. Не заметили, не узнали, что ты, хоть и пытаешься казаться близким, всё равно одиночка, всё равно отстраняешься ото всех. И бесконечное множество раз по двадцать девять дней крутишься вокруг одной-единственной Земли. - Я с тобой. - Ты - моя Земля. Чонун усмехается и также бесшумно возращается к кровати, на которой клубком свернулся младший, садится на самый её краешек и кончиками холодных пальцев касается открытой шеи Кюхёна, от чего тот вздрагивает. Как можно тише, чтобы не нарушить по-истине волшебной ночной обстановки, макне выпрямляется и вновь протягивает руки вперед, чтобы притянуть Чонуна для короткого поцелуя в губы, после в шею, после ключицы. Выгибаясь навстречу, как можно больше сокращает расстояние до своей Земли, чтобы в полной мере ощутить её притяжение. И лишь тонюсенький светлый лучик, проскользнув в щелку между стеной и шторой, наблюдает за этими двумя и ловит тихие стоны, которые спустя двадцать девять дней, наконец, нарушают тишину и ломают беспощадное холодное одиночество.Сколько на свете песен! Сколько на свете книг! Сколько событий каждый миг! Мне этот мир стал тесен, Слышишь, Луна, мой крик, Слышишь, Луна, услышь мой крик!