Disease

Слэш
G
Завершён
170
Размер:
12 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
170 Нравится 23 Отзывы 39 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Сегодня владелец Нео-Чайнатауна вновь счёл девушку, купившую в магазинчике Ди морскую свинку аккурат перед его визитом, слишком симпатичной для клиентки. Вот и завёл привычную песню о том, что оказание дополнительных услуг, в том числе доставки, сопровождения и "иного сервиса" (с отчётливо подразумеваемым сексуальным подтекстом), требует согласования с его высочайшей персоной. Теперь разговор заходит на пятый круг, и совершенно непонятно, с чего Лау Ву-Фэй так разгорячился. Обычно, чтобы успокоиться, ему хватает пары укоризненных взглядов и намёка на недостаточность доказательств. А нынче он продолжает бушевать вот уже почти час, не обращая внимания ни на увещевания графа и собственного секретаря, ни на привлечённых шумом продавцов из ближайших магазинов, периодически заглядывающих в двери. По правде сказать, Ди и сам на какой-то момент забывает, что звон колокольчика может извещать не только о беспокойстве арендаторов соседних помещений. Поэтому, в очередной раз заверяя посетителя, что у них всё в порядке, никто не пытается его убить или ограбить, звери не вырвались из клеток и вообще никаких ЧП не произошло и всё под полным контролем, он даже не оборачивается. А зря. - Что, сутенёрство и содержание борделя? Мельчаешь, Ди. Я ожидал от тебя гадостей помасштабнее. Ну, помнишь, дракон, грозящий гибелью Лос-Анджелесу, кролики-людоеды, способные заполонить целый континент, месть всему человечеству... Это не говоря о загадочных убийствах, в которых замешаны твари из твоего магазина. Обвинительный тон, руки в карманах штанов, из-под расстёгнутой джинсовой жилетки с кучей клапанов проглядывает футболка с дурацким принтом - Леон входит в магазин совершенно по-будничному, словно не искал его перед этим долгий десяток лет. Граф даже не сразу понимает, что случилось, а потом - задыхается от осознания факта и никак не может заставить себя улыбнуться и поздороваться. Но детектив, кажется, этого и не ждёт. Он проходит в магазин, захлопывая за собой дверь, оглядывается почти по-хозяйски и плюхается на диван напротив тайдзу. С удивительной ловкостью, не может не отметить тот: когда это место не занимает Ди, его оккупирует такая прорва животных, что и пятачка свободного пространства найти там практически невозможно. А этот блондин при всей раскованности своих движений и поз (он сидит, широко расставив колени и закинув локти на спинку диванчика) умудряется никого не придавить и даже не потревожить. Ву-Фэю подобный фокус и во сне не повторить... На самом деле, тайдзу только кажется, что никто из обитателей магазинчика не шелохнулся. Но Ди-то замечает, как раздаются в стороны сидящие на спинке птицы, двигаются поближе к подлокотникам две кошки и игуана, а тотетсу единым слитным движением перебирается с сидения под диван. Просто все эти взаимные перемещения так органичны, и Леон так идеально в них вписывается, что назвать ситуацию незапланированной, а детектива - чуждым обстановке магазина просто не поворачивается язык. Даже у графа. И это внезапное открытие отнюдь не способствует возвращению самоконтроля. - Ты кто вообще такой? - недовольно хмурится Лау Ву-Фэй, прерванный появлением Оркотта посреди фразы. А он смертельно не любит, когда его перебивают. Детектив в ответ поднимает на него полный изумительно честного непонимания взгляд: - Ты не мог бы повторить по-английски? - Минуту назад ты и без перевода прекрасно понял, о чем мы говорили, - тайдзу фыркает; впрочем, просьбу о переходе на английский язык всё же удовлетворяет. - Ну, говорить на китайском я не могу, но пару фраз знаю, всё-таки два года по Китаю болтался и по Чайнатаунам - ещё десять. Да и общий лад вашего разговора трудно не понять было... - Леон потягивается и хлопает себя по карманам, очевидно, что-то разыскивая, а Ди наконец находит в себе силы улыбнуться. Ну разумеется, кто бы сомневался, что его дорогой детектив гораздо быстрее и крепче запомнит, как по-китайски будет "публичный дом", чем просьба представиться. Но... Что-то, тем не менее, не так, граф это отчётливо чувствует, хотя пока и не разобрался, в чём именно дело. И, пожалуй, не очень и хочет осознавать, так что идёт (фактически - сбегает) за дополнительным комплектом чайных принадлежностей для Оркотта, лишь бы ещё немного оттянуть этот момент. К его возвращению детектив увлечённо разглагольствует, попутно пытаясь вытащить из кармана джинсов сигареты: - Ну, знаешь, я имею в виду, что не подозревать Ди просто невозможно, и если кто-то его ни в чём не обвиняет, то это наверняка сам очень мутный тип. И это не потому, что для меня все китайцы выглядят подозрительно. В смысле, вот ты же тоже китаец, но тебя я ни в чём не подозреваю. То есть нет, я предполагаю, конечно, что и ты не совсем чист, уж извини, но лицо у тебя такое... - блондин делает неопределённый жест, зажав в руке пачку плохоньких сигарет, а затем предлагает их собеседнику. Тайдзу покачивает головой с оттенком лёгкой брезгливости и достает свои - качественные, ароматизированные и жутко дорогие. Вот только в отличие от собеседника он ими делиться не намерен. Детектив пожимает плечами и вновь лезет в карман, на этот раз - за зажигалкой. - Но это не из-за того, что ты китаец. И ты не настолько подозрительный. А у Ди еще эта улыбка приклеенная... Ну, что я говорил! - он самодовольно улыбается, мотая головой в направлении вернувшегося хозяина магазинчика. Граф улыбается тоже - привычно-вежливо, составляя с подноса перед Оркоттом предназначенный ему чайный прибор. Ву-Фэй недовольно поджимает губы, прикуривает у секретаря, с готовностью протянувшего зажигалку. А вот Леону Чин, столь услужливый во всём, что касается его начальника или графа, огоньку предлагать явно не собирается. - Я спрашивал, кто ты такой. На несколько мгновений воцаряется молчание. Блондин щёлкает дешёвой зажигалкой, в которой уже почти вышел бензин, безуспешно пытаясь добиться от неё чего-нибудь результативнее, чем сноп искр. Ди с удовольствием предложил бы своему дорогому детективу спички - они лежат восхитительно далеко отсюда, в одной из внутренних комнат магазинчика. Он готов побежать за ними немедленно, потому что атмосфера "нетаковости" нагнетена до предела (а ведь дай бог, если прошла хотя бы секунда, молчание даже не стало неловким)... Вот только граф ещё не закончил наполнять чашку Оркотта из изящного фарфорового заварничка, и ему приходится остаться. - Да так. Старый знакомый, - Леон наконец закуривает, выпускает облако дыма - и кривит губы в усмешке. И Ди снова не может удержать лицо. Его дорогой детектив так не улыбался, его дорогой детектив не был таким спокойно-терпеливым, не проглатывал так безответно высокомерное презрение в свой адрес, и он никогда бы не согласился на роль просто "старого знакомого"... Граф прячется за волосами, торопливо отворачивается, отходит, чтобы убрать со стола ненужный более поднос. Он даже успевает тайком ущипнуть себя под чеонгсамом, надеясь очнуться и услышать, как Оркотт выходит из себя и начинает доказывать, что он старше, он первым познакомился с Ди, и вообще... Леон молчит. У Леона наметилась морщинка на лбу, и виски чуть белее остальной шевелюры. - У нас тут деловой разговор, - Тайдзу затягивается и стряхивает пепел в услужливо подставленную Чином пепельницу. "Тебе лучше уйти" повисает в воздухе недосказанной фразой и сквозит в каждом его движении. - Ди, я мешаю? - Оркотт снова откидывается на спинку дивана и оглядывается на хозяина зоомагазинчика. И, кажется, действительно готов подняться и уйти, если услышит положительный ответ. По лицу Ву-Фэя пробегает тень досады. Он прекрасно осведомлен, что с теми посетителями, которые ему действительно досаждают, граф не церемонится. И хотя он, очевидно, выбит из колеи, но раз всё ещё не указал блондину на дверь - едва ли станет прогонять после прямого вопроса. Ди медлит. Его пугает спокойствие в синих глазах и покладистость, столь несвойственная этому человеку ранее. Это слишком неправильно - что его дорогой детектив сидит и просто терпеливо ждёт. Он должен возмущаться, что "очкастый пижон" пытается выставить его из магазина, который даже не ему принадлежит, кричать, что после десяти лет поисков надеялся на более радушный прием, на худой конец хотя бы поторопить графа с ответом... Ди готов парировать каждую из этих претензий, но Леон выбирает ту единственную стратегию, что ставит его в тупик. - Вы изменились, детектив... - опуская взгляд, вынужден признать граф. Назвать его "своим дорогим" он так и не решается. И не улыбается. - Ну да, наверное, - пожимает плечами Оркотт. - Десять лет всё-таки прошло, а я всего лишь человек... И, кстати, я уже давно не работаю в полиции. От этого последнего замечания у Ди начинают мелко подрагивать пальцы. О, нет, что вы, не то чтобы его волновало, что Леон ушел из L.A.P.D. У копов все-таки опасная работа, так что, сказать по совести, он этому почти рад - разумеется, только почти: вот ещё, радоваться из-за человека... Не слишком заботит его и вопрос, где же тогда детектив (уже бывший) берёт средства на жизнь и на свои поиски. И уж в самую последнюю очередь его стало бы беспокоить, что Лос-Анджелесский департамент лишился талантливого сотрудника... Но после этого заявления вдруг оказывается, что всё, что Ди знал о человеке по имени Леон Оркотт, в одночасье стало недействительным. И от этого у графа дрожат руки. Он прячет ладони в рукавах чеонгсама, чтоб не заметили. Тайдзу выдыхает - чуть более шумно, чем требуется, чтобы просто выпустить из легких очередную порцию дыма. Этот блондин, как и большинство европейцев, совершенно не понимает намёков. Это начинает раздражать. - Деловые разговоры не предназначены для чужих ушей. А я не помню, чтобы принимал вас на работу в Нео-Чайнатауне, - Лау Ву-Фэй затушивает сигарету и подпирает щёку тыльной стороной ладони. - О, так ты владелец этой громадины? Круто, - детектив тоже сминает окурок в пепельнице, и улыбается так, что сразу же становится понятно: действительно круто. Примерно настолько же, как умение самого Леона пускать колечки из дыма. - Да не парься насчёт меня. Я обвинял этого парня в рабо- и наркоторговле, продаже запрещённых животных, контрабанде, пособничестве китайской мафии, трёх терактах, парочке проникновений со взломом и полутора десятках убийств. Ты всерьёз думаешь, что меня могут удивить ваши финансовые махинации? Да даже если он действительно устроил под прикрытием своего подозрительного магазинчика бордель, я всё равно больше не коп, так что меня это не интересует. К тому же, Ди не против, чтобы я остался... Ву-Фэй сжимает губы, гневно сверкает очками и цедит сквозь зубы, что дело отнюдь не в отношении блондина. Но против последнего аргумента ему противопоставить нечего. Граф сам протестующе качает головой, но скорее машинально и для порядка, нежели реально будучи недовольным таким положением дел: - Позвольте, детек... Леон, я, кажется, не говорил ничего, позволяющего сделать подобный вывод! - Ничего, указывающего на противоположное, тоже, - согласно кивает Оркотт, обращая наконец внимание на стоящий перед ним чай. - А все сомнения толкуются в пользу "обвиняемого". Впрочем, если я вдруг ошибся, то допиваю чай и ухожу. Ди кивает - столь же механически, как возмущался мгновением раньше, и совершенно неясно, относится его согласие к тому, как Леон интерпретировал его слова, или к его намерению покинуть магазинчик после того, как опустеет чашка. Тайдзу вздыхает: похоже, общество лаовая (или гайдзина, раз уж они в Японии) придётся терпеть по меньшей мере ещё минут пятнадцать. Парень делает глоток чая и едва заметно морщится, и он не может сдержать мстительной усмешки: остывая, изысканный напиток имеет свойство превращаться в редкостную дрянь. Но, похоже, бывший полицейский готов давиться даже подобным пойлом, холодным и наверняка переслащённым - с последним у графа иначе просто не бывает, - только бы иметь предлог оставаться в зоомагазинчике. Владельцу Нео-Чайнатауна даже кажется, что блондин намеренно выбирает самый неудобный способ держать чашку (обхватив её ладонью за верхние края, так что собственные пальцы мешают пить), лишь бы её содержимое подольше не заканчивалось. Ди внимательно смотрит на руку детектива: тот привычный до боли жест, которым он умещает чашку в своей руке - из числа немногих вещей, что остались прежними с момента их последней встречи. Но это совсем не радует. Графу было бы проще, если бы Оркотт изменил и этой привычке - например, церемонно держал бы чашку за ручку двумя пальцами, или грел ладони о тонкие фарфоровые бока. Тогда можно было попытаться утешиться мыслью, что это и не Леон вовсе, что он имеет дело с кем-то незнакомым, с неизвестной целью разыгрывающим из себя его дорогого детектива... Но именно эта верность подобным мелким жестам напоминает Ди, что перед ним всё тот же человек, которого он некогда знал. От этого становится жутко. Пожалуй, еще больше, чем из-за всех произошедших изменений. - Вы действительно очень изменились, Леон. - А кто не меняется, Ди? - Оркотт вновь прихлебывает из чашки, без всякого стеснения отправляет в рот пару конфет из стоящей на столе коробки. Взглянув на едва не плачущего Чина, который и принес графу эти конфеты, Лау Ву-Фэй с трудом удерживается, чтобы не дать наглому блондину по рукам. А тот совершенно игнорирует его уничижительный взгляд, продолжая рассуждать с набитым ртом. - Ну, разве что ваша семейка - вы, азиаты, вообще стареете? - Как грубо, - усмехается тайдзу. - Тебе следует иногда думать, что говоришь. "И это сказал человек, через раз объявляющий наших клиенток проститутками", - бурчит из-под дивана Ти-чан, но всё-таки примеряется к штанине Леона на случай, если и граф сочтёт его слова за оскорбление. Словно что-то почувствовав, детектив усаживается ещё фривольней, закидывает ногу на колено, ловко выводя её из-под угрозы. Тетсу, у которого цель в самом буквальном смысле исчезает из-под носа, выглядит крайне обескураженно. Возможно, Ди это даже позабавило бы, если бы не опять эта нечаянная слаженность в движениях... - В самом деле, не слишком вежливо, - он всё же пытается изобразить на лице подобие улыбки. - А что я не так сказал-то? - искренне недоумевает Оркотт, и, едва не расплескав чай, айкает, чувствительно получив от сидящего за его спиной попугая клювом по макушке. - За что?! Это ж почти комплимент! Он потирает пострадавшее место, недовольно хмурится, а потом, просияв, интересуется: - Слушай, а твой отец не занимался разработками каких-нибудь омолаживающих препаратов? - Даже если и занимался, я ни за что не стал бы ими пользоваться! - вот на этот раз граф вскидывается совершенно искренне, шипит почище змеи. Ву-Фэй, кажется, впервые видит его настолько злым. Мороз по коже продирает уже просто от того, что он находится рядом. Чин, оказавшийся к Ди ближе всех, с испуганным писком ретируется за спинку кресла начальника. И кто бы подумать мог, что такую вспышку гнева может вызвать единственная фраза... - Шучу я, просто шучу! - блондин торопливо вскидывает в примирительном жесте руки. Тайдзу остается только подивиться, когда он успевает поставить на стол чашку и практически сгруппироваться, не вставая с дивана, словно в ожидании удара. Попугай снова стукает его клювом, от чего Леон опять охает и настороженно оглядывается на прочих питомцев Ди, синхронно оскалившихся и вздыбивших шерсть и перья. Впрочем, они после заверения, что это была лишь шутка, успокаиваются и возвращаются к своим делам, только тотетсу из-под дивана предостерегающе щелкает зубами. Детектив осторожно опускает на пол поджатые ноги, забирает отставленный было чай, и возвращается в свое прежнее вальяжное положение. - А знаешь, беру свои слова назад. Здесь тоже всё изменилось. - И в чем это, по-вашему, выражается? - Ди все еще раздражён, но, по крайней мере, уже успевает справиться с желанием скормить собеседника своим хищникам. А тот усмехается, прикладываясь к чашке: - Ну, к примеру, только что меня не попытались разорвать на части. Лау Ву-Фэй хмыкает: реакция светловолосого действительно была такой, словно он ожидал, что граф натравит на него своих животных. Прямо странно, что при подобном уровне недоверия к местному зверью он даже не пробует отодвинуться от уже дважды долбанувшей его по голове птицы. - Попытались, - возражает граф, но уже совсем беззлобно и почти беспомощно. Признавать правоту Оркотта ему не хочется, но, в самом деле, не считать же попыткой угрожающее шипение-рычание да клевок от попугая? Словно он сам не помнит, как во времена жизни в Лос-Анджелесе кусающаяся и царапающаяся свора моментально налетала на его дорогого детектива за любое нелестное слово, и в доли секунды расписывала его так, что на обработку ран каждый раз приходилось тратить по половине аптечки... - Ну и где хоть одна царапина? - вероятно, Леон вспоминает этот же факт. - Даже твой чокнутый баран до сих пор меня не тяпнул, а ведь ему и повода особого никогда не нужно было. Не, ты не подумай, я вовсе не против, что вы гуманизма понабрались... Он снова тянется за конфетой, но так и не доносит её до рта, на середине движения поймав взгляд графа. - Не смотри на меня так, Ди. Я десять лет за тобой гоняюсь, думаешь, не заметил? Ты стал куда менее жесток. Да раньше клиенты твоего магазина дохли, как мухи с дихлофоса. Чего только та история с плотоядными кроликами стоит! Я тебя первое время и искать пытался по следу загадочных смертей по вине неизвестных науке животных. А теперь припомни-ка хоть один труп за полгода? Последний раз твоя тварь убила студента в Англии семь лет назад. Я прав? По крайней мере, крови с тех пор стало ощутимо меньше. Я решил искать просто по загадочным событиям. Объездил Алтай, Тибет, Трансильванию и Чернобыль. Был на острове Пасхи, в Гизе, на Лысой Горе и в Долине Безголовых. В Японию, кстати, тоже уже приезжал, ещё на второй год поисков. Хотел попасть в Аокигахару, только меня туда не пустили, - Оркотт усмехается, а Ди внутренне холодеет. Что же такое разглядели тогда в его дорогом детективе патрули, отлавливающие на тропинках этого леса потенциальных самоубийц, что не сочли возможным оставить его в одиночестве? - Ты и представить себе не можешь, сколько историй про призраков и инопланетян я наслушался. Выяснил, что едва ли не в каждой уважающей себя стране найдется местечко под названием "Долина Смерти". В России их вообще десятка полтора, не меньше... - Леон не замечает устремлённого на него взволнованного взгляда, наконец закидывает в рот подтаявшую в его руках конфету и облизывает пальцы. - Я, разумеется, сунулся в каждую, только к тебе они отношения не имели. А твой след пропал в Венеции четыре года назад вместе с каменным львом с площади Сан-Марко. С тех пор ты вообще словно испарился. Знаешь, когда я в позапрошлом году увидел в Берлине снимок твоего деда в фотоателье - едва с ума не сошёл от радости. А то я уж не уверен был, что ты вообще существовал в нашем мире... Ну, хоть привычка заводить кучу влиятельных знакомых у тебя сохранилась. "Сталкер", - определяет для себя Лау Ву-Фэй, и повышенная нервозность графа получает объяснение. На блондина владелец Нео-Чайнатауна смотрит настороженно. Этот парень невероятно упертый: по его словам выходит, что за Ди он бегает уже десять лет. А ведь судя по внешности, графу не больше двадцати пяти, так что преследуют-то его, получается, с самого детства... Любой бы беспокоился, встреть он подобного человека. Путевая карта тоже вызывает уважение - и зависть: несмотря на происхождение из отнюдь не бедной семьи, тайдзу редко видел что-то дальше собственного дома и офиса. Но сейчас не время завидовать и восторгаться. Этот светловолосый сталкер - действительно упорный, да еще и бывший полицейский... Опасный тип. О том, что граф и поопасней людей отшивал, почему-то совсем не думается. О том, что подросток едва ли мог бы содержать магазинчик в Чайнатауне Лос-Анджелеса и проходить подозреваемым по внушительному списку серьезных преступлений - тоже. - А что, у блондинов с логикой всё плохо вне зависимости от пола? Неужели в твою светлую голову ни разу не приходило мысли, что название однажды могло оказаться и соответствующим действительности, и в какой-нибудь долине ты и впрямь нашел бы свою смерть? Отвлечь от Ди. Нужно отвлечь на себя внимание этого парня, и подать Чину знак, чтоб вызывал охрану. У тайдзу, конечно, немало претензий к графику работы магазинчика графа, но какому-то преследователю-лаоваю запугивать одного из своих подчиненных он не позволит! - Приходило, - Оркотт пожимает плечами, поворачиваясь к Ву-Фэю, и вновь пропускает взгляд Ди - на этот раз почти панический. Потому что версия тайдзу очень, слишком реалистична, а граф убегал от Леона все эти годы вовсе не потому, что желал ему судьбы свернуть шею где-то в процессе поисков. - Приходило, конечно, - повторяет бывший детектив, усмехаясь, и эта усмешка так похожа на ту, первую, что Ди вновь пробирает дрожь. И он очень ясно осознает, что на месте патрульных в Аокигахаре тоже не пустил бы своего дорогого детектива в лес. - Вот только после того сафари со мной в роли добычи в грёбаном парке юрского периода, которое мне организовал его ненормальный папаша, я себя иногда бессмертным считать начинаю, - продолжает улыбаться Леон, и графу бы порадоваться его прежней оголтелой самоуверенности, вот только её нет и в помине. И за всеми этими разговорами о собственной неубиваемости обнаруживается полная готовность к смерти и смирение с ней. - Ну а после того, как этот умник собственноручно столкнул меня с небоскрёба, мне уже ничего не страшно. Страшно, и ещё как, понимает Ди. Вот только не Оркотту, а ему самому. Потому что с балкона в тот раз они прыгнули вместе. Он научил Леона летать, и даже прокатил на своём Ковчеге... Он спас его тогда, хоть и не позволил остаться. И ему казалось, что его дорогой детектив это понял. Ему хотелось бы верить, что он просто решил не раскрывать подробностей (ведь, как ни крути, будет проще объяснить тайдзу небоскрёб, чем летающий корабль, полный невиданных существ)... Но только тогда стоило умолчать ещё о массе вещей. О драконе, о кроликах, о мести людям, о джунглях, выращенных на верхних этажах высотки его отцом, и о жестоком испытании, которому тот подверг Оркотта. Обо всём том, что по-прежнему срывается у детектива с губ без всякого обдумывания. И значит, он так и не научился разбираться, о каких вещах, касающихся графа, можно упоминать перед непосвящёнными, а о чем лучше придержать язык. Да и говорит и смотрит он так, словно толчок в грудь - это действительно единственное, что он запомнил из минут в волшебном мире. И Ди невыносимо боится, что он мог повторить судьбу старика Шидо, возненавидевшего свою спасительницу-русалку. Тем паче, что Леон-то этой истории не помнит... - Зачем вы здесь, Леон? - он ведь и в самом деле даже не имеет понятия, ради чего Оркотт следовал за ним по пятам все эти годы. Быть может, из мести, и ему суждено умереть от руки того же человека, что и отец? Ну что же, он поймёт. Трудно сохранять тёплые чувства к тому, последнее воспоминание о ком - предательство и попытка убить. - Ага, точно. Щас, - бывший полицейский в один глоток допивает чай и суёт руку под жилетку. Ди почти вздрагивает, ожидая увидеть выскользнувший из кобуры пистолет. Но пистолета нет, да и кобуры, в общем-то, тоже, и не перехваченная ею свободная футболка кажется ещё шире, чем граф привык видеть. А из внутреннего кармана жилетки появляется сложенный вчетверо лист бумаги. - Вот, хотел передать. Ты забыл его в Лос-Анджелесе. Ву-Фэй, на какое-то мгновение потерявший дар речи от этих объяснений блондина, встряхивается и вытягивает шею, пытаясь рассмотреть, что такое там накорябано на листке, потёртые сгибы которого граф осторожно разглаживает кончиками пальцев. - Детский рисунок? - он не может сдержать усмешки. - Серьёзно? Ты десять лет преследовал Ди, чтобы отдать ему эти каракули? Ну вот. Хуже сталкерствующего полицейского может быть только сталкерствующий полицейский-идиот. Или сумасшедший. Или и то, и другое. - Даже не собираюсь объяснять, - с ноткой какой-то иронии (или самоиронии?) хмыкает блондин. - Считай меня психом, если хочешь. Мне и самому иногда так кажется, так что пойму. - Ты и есть псих, - заверяет его тайдзу, пожимая плечами, и оглядывается на графа. Тот позволяет Пон-чан забрать со стола и бережно унести рисунок Криса во внутренние помещения магазинчика. Рассеянно предлагает своим гостям ещё чаю, забывая, что тот давно остыл. Экс-детектив отказывается, Лау Ву-Фэй тоже качает головой, и Ди начинает убирать со стола. - Благодарю вас, Леон. Вы были правы, это очень важная вещь, - он пытается натянуть привычную улыбку, но стоит взглянуть на Оркотта, и она сползает. Владелец Нео-Чайнатауна удивленно выгибает брови. Граф, конечно, человек не без странностей. Достаточно вспомнить его любовь к сладкому, или манеру обращаться с не приглянувшимися ему посетителями, или режим работы магазина и странный список сопутствующих услуг, которые здесь оказывают для некоторых клиентов (кому-то, вроде бы, даже сиделку для помощи в уходе за престарелым родственником присылали). Но всё же называть важной вещью какую-то мазню... Да и не слишком-то похоже, чтобы ему нравилась эта, с позволения сказать, картинка. Вон какую гримасу состроил. К тому же то, чем дорожат, обычно не позволяют утаскивать зверью. Хотя, это же Ди. А может быть... - Эй, граф, неужели это ты рисовал? - Ву-Фэй усмехается. Пожалуй, такой рисунок и он мог бы назвать ценным из-за чувства ностальгии. Но едва ли хотел бы, чтобы кто-нибудь его увидел. Вот и хозяин зоомагазинчика тоже кривится. - Не говорите глупостей, тайдзу, - он, конечно, опровергает свое авторство, легонько покачивая головой, но кто бы на его месте признался? Да и его дальнейшие слова, обращённые к блондину, полностью подтверждают предположение. В самом деле, абсолютно не та вещь, ради возвращения которой стоит гнаться за кем-то целых десять лет. - Не ожидал, что вы проделаете такой путь, чтобы отдать это мне. - Ну, должен же я был хоть в чём-то превзойти твои ожидания, - хмыкает Оркотт, потягивается и закидывает локти на спинку дивана, и вид у него при этом до невозможности самодовольный. Прямо-таки на лбу написано, насколько он рад тому, что собеседнику в кои-то веки не удалось увидеть его насквозь. Но это, впрочем, не совсем верно. Ди прекрасно знает, что если у кого и хватило бы ума задаться столь нелепой целью, и терпения, чтобы довести это дело до конца, - то только у его дорогого детектива. Единственное, чего он никак не может понять, это его мотивы. - Почему, Леон? Зачем вы?.. Я думал, вы меня ненавидите. - Хм? С чего бы? - тот смотрит на графа изумленным и непонимающим взглядом, словно он, как тайдзу в начале беседы, забылся и высказал свой вопрос по-китайски. Ди отводит глаза. После упрека за небоскреб минуту назад подобное поведение кажется ему изощрённой насмешкой. Он бы и решил, что Оркотт издевается, но знает, что детектив не умеет так правдоподобно играть. - Вы сами сказали. Я столкнул вас с такой высоты... - А, это, - Леон даже не пожимает, а нервно дёргает плечами, и запрокидывает голову, вперяя взгляд в потолок. - Так ведь я твоего отца убил... А ты мне, можно сказать, шанс дал. Не думаю, что задохнуться от дыма или сгореть заживо было бы намного веселее, чем разбиться, падая с крыши. А тут я хоть и переломал себе всё, что можно, но всё ещё жив. Так что я не в обиде, - он улыбается, но как-то смазанно и блёкло. - Что же с вами стало, Леон? - Чайный сервиз на подносе жалобно взвякивает, потому что вновь начинают дрожать руки. Граф смотрит на собеседника отчаянным взглядом. "Дал шанс"? "Не в обиде"? Разве так должен рассуждать человек, обвинявший его во всех смертных грехах только на основании смутного ощущения, сам став объектом действия, идеально классифицируемого как "покушение на убийство"? Нет, его дорогой детектив не должен быть столь великодушен, только не по отношению к нему! - Что, спрашиваешь? - экс-полицейский переводит на него задумчивый взгляд. - Думаю, это называется "переболел", Ди. Ты в детстве ветрянкой не болел, нет? Сначала тебе плохо, температура, болит голова, и сыпь по всему телу, и ты не можешь думать ни о чём, кроме своей болезни. Потом тебе приносят лекарства, температура спадает, голова проходит, и ты понимаешь, что жизнь продолжается, даже если болеешь. Проходит время, тебе лучше, постепенно сходит сыпь, и если волдыри всё ещё и чешутся, то больше по привычке. А потом ты поправляешься, получаешь иммунитет и забываешь об этой болезни навсегда. Я... переболел тобой, Ди. Это становится последней каплей. Дорогая чашка из тонкостенного фарфора соскальзывает с подноса, а спустя секунду он и вовсе выпадает из вдруг ослабевших пальцев. Граф резко разворачивается к столу, не обращая внимания на секретаря тайдзу, всплеснувшего руками и забормотавшего про осколки. Тот, конечно, готов хоть сейчас помчаться за совком и метлой, но не знает, где в магазинчике их взять. А Ди плевать на метлу и осколки, плевать, если ему придется покупать новый сервиз или если он поранится - да он бы предпочёл хоть станцевать на этих несчастных черепках, только бы не слышать Леоновы попытки к философствованию. Метафоры отвратительно физиологичны, и язык ужасно тяжеловесный, как только и могло быть у его дорогого детектива, но прежнему ему просто в голову не пришло бы выстраивать абстракции! Прежний Леон никогда бы даже себе не признался, насколько важен был для него граф, не то что в лицо и при свидетелях. И прежний Леон не говорил бы об этом в прошедшем времени. Граф не хочет верить. - Это не вы... - В его шёпоте слышатся панически-истерические нотки. Оркотт удивленно вскидывает голову: - А? - Это не вы, детектив. Это не вы меня нашли и сейчас со мной говорите, вы таким не были! Вас одурманили, загипнотизировали, подменили, что угодно! Вы - совсем другой... - Да вроде ничего такого. Ты что, серьёзно думал, что человек не изменится за целое десятилетие? А ещё меня дураком звал. И говорю же, я больше не полицейский, - Леон безразлично пожимает плечами, и графу хочется кричать от ужаса. Его дорогого детектива, его драгоценного человека - больше нет. Вместо него - вот эта оболочка, точная копия внешности с совершенно чужой душой. Ди не хотел, он не знал, представить себе не мог, что бывает - так. Он закусывает губу и часто-часто моргает, когда Оркотт поднимается с места и уходит - так же буднично, как явился. Обещает зайти попозже, словно не знает, что уже через полчаса рискует застать на месте магазина пустую каморку с голыми стенами... И у него теперь не будет причин в очередной раз бросаться на поиски. Рисунок Криса уже возвращён, встреча состоялась, и Леон сделал и сказал всё, что хотел. И услышал, наверное, тоже. Это переломный момент, жирная точка в его биографии, следующая глава которой начнётся уже без графа. Детектив ведь... "переболел". "Ты больше не нужен, Ди", - вот, что это значит, и у графа темнеет перед глазами, а голова идет кругом. Неужели он того и хотел, убегая все эти годы? Но как тогда вышло, что сам он - не переболел? Как так получилось, что Оркотт до сих пор занимает в его жизни так много места? Почему он до сих пор помнит, сколько ложечек сахара класть ему в чай и до какой крепости выдерживать заварку? Помнит его любимую марку пива и табака, планировку его квартиры, помнит, как поддеть скотч на очередном порноплакате над кроватью, чтобы не сломать ноготь, срывая его. Помнит, как Леон возмущается, называя эти попытки привести его жилище в божеский вид актами вандализма, как бесится, если он начинает звать его по фамилии. Помнит каждую интонацию в обещании успокоиться только после того, как засадит Ди за решётку... Графа не держат ноги, он едва не падает. Тайдзу подхватывает его, усаживает в своё кресло, опускаясь рядом на один из подлокотников. Вообще-то это непозволительная фамильярность и явное нарушение личного пространства, но сейчас Ди благодарен ему за эту заботу. Несмотря на то, что диван теперь свободен, он просто не может заставить себя сесть там, где недавно сидел не его детектив. - Ди? Ты в порядке? - Лицо Лау Ву-Фэя выглядит обеспокоенным. Чин приносит стакан воды и суетливо выглядывает откуда-то из-за плеча начальника. Граф растягивает подрагивающие губы в любезной улыбке. - Благодарю вас. Всё хорошо. - Это из-за него? Кто был этот тип? - владелец Нео-Чайнатауна хмурится, оглядываясь на дверь, словно бы может отследить перемещения Леона сквозь стены магазинчика. - Чего ему надо? Если он пытается тебе угрожать или что-то в этом роде... - Нет, что вы. Он и вправду всего лишь мой старый знакомый. Простите, Тайдзу. Мне сегодня нездоровится, думаю, мне будет лучше прилечь...

***

Граф выпроваживает Лау Ву-Фэя и его помощника, и вешает на двери табличку "Закрыто". Он действительно пытается поспать, но не может отогнать от себя образа этого изменившегося, чужого Леона, и не в состоянии сомкнуть глаз - до того боится увидеть его и во сне. Настойчивый стук в дверь кажется спасением - ровно до того момента, пока Ди не обнаруживает на пороге причину своего недомогания. Ну, кто бы еще додумался рваться в закрытый магазин... В руке у детектива коробочка с пирожными, а граф в слишком большом смятении, чтобы как-то воспротивиться автоматической реакции собственного тела - отступить на шаг и пропустить посетителя внутрь. На этот раз Оркот усаживается на место тайдзу. Ёрзает в кресле, слишком тесном для того, чтобы привычно расставить ноги, с чрезмерно высокой и узкой спинкой, чтобы закинуть на неё локти, никак не может устроиться поудобнее. Графу остаётся только догадываться, что же заставило его в этот раз изменить облюбованному ещё десять лет назад диванчику. - Чаю, детектив? - предлагает он. Ему нужно чем-нибудь занять руки, чтобы привести мысли в порядок. Хотя он и сомневается, что рядом с Леоном у него это получится. - Давай, - кивает тот, продолжая вертеться в кресле. - И не детектив уже, сколько повторять... Ди не нужно повторять, он помнит и так, просто наедине называть Оркотта по имени становится почему-то сложнее, чем при Лау Ву-Фэе. Спустя несколько минут горячий чай наполняет тонкостенные чашки. Сервиз, разумеется, уже другой. Граф не пользовался им много лет, удивительно, что до сих пор не избавился. Если бы не разбился прошлый, или необходимость в чае возникла позднее... А теперь у него просто не хватает времени подыскать замену. - О! - с улыбкой произносит Леон, внезапно задерживая руку, уже протянутую было к одной из чашек. Ди удивленно склоняет голову набок, выставляя на стол блюдца для пирожных. Он разлюбил этот сервиз после отъезда из Лос-Анджелеса. Не ожидал, что детектив его узнает. Его удивление остается незамеченным - Оркотт, как всегда, внимателен к целой тысяче вещей, но очень избирательно, и именно сейчас ему гораздо любопытнее не наблюдать за хозяином магазинчика, а заглянуть за цветочный горшок. Оттуда он вытаскивает миниатюрный микрофон с передатчиком и ухмыляется. - Смотрю, тут твоему бизнесу тоже всерьёз не доверяют. Ди качает головой: - Это тайдзу. Такой же надоедливый любитель лезть в чужие дела, как вы. Пон-чан, выкинь каку, пожалуйста. - Надо же! - ухмыляется Леон, послушно передавая енотихе свой "трофей". - Я-то думал, про него ты, наоборот, будешь отзываться в духе, что он-то знает и соблюдает все эти правила этикета, в отличие от меня. - О, не беспокойтесь, вам по невежеству равных все равно нет, - граф привычно отпускает колкость, отправляя в рот кусочек пирожного. Он ожидает, что собеседник возмутится и начнет спорить, или смутится и будет оправдываться. - Ну прости, - внезапно легко и в то же время серьезно произносит детектив, и разговор затухает. Ди неожиданно для себя не может придумать, как поддержать вежливый и ничего не значащий обмен репликами, а вернуться к единственно важной и больной теме у него не хватает духу. Оркотт тоже молчит, только косится на него, когда думает, что Ди не видит. В тишине ложечки звякают по блюдцам. К моменту, когда пирожные оказываются доедены, графу кажется, что его всё-таки убьют. Леон допивает чай, с тихим стуком опускает чашку на стол. Ди вздрагивает, слышит вдох - и зажмуривается, вжимая голову в плечи в ожидании приговора. - Слушай, Ди, я... Оркотт замолкает. Не дождавшийся продолжения граф поднимает взгляд на собеседника. Тот снова вздыхает, бормочет: - Нет, так дело не пойдет, - и наклоняется, встречаясь глазами с притаившимся под креслом тотетсу. Тот настороженно принюхивается. Ди наблюдает за ними с озадаченным выражением на лице. И детектив немедленно находит способ удивить его ещё больше. - Тетсу, укуси меня. "Ты чего?!" - только и может обалдело проблеять Ти-чан. На его морде при этом написано такое изумление, что даже не способный услышать вопроса детектив понимает, что стоит объясниться. - Давай, укуси уже, может, вы хоть тогда убедитесь, что я настоящий, и прекратите смотреть, как на привидение. Несколько секунд ничего не происходит, а потом Тетсу с радостным рычанием смыкает зубы на лодыжке детектива. - Уй-ё! - взвывает Леон, оттаскивая его за рог от своей ноги. - Чертов баран, чтоб тебя! В магазинчике сразу становится привычно шумно. Кажется, что все его обитатели разом оживают и встряхиваются. Кто-то шипит, кто-то пищит, с мявом разбегаются кошки, хлопает крыльями сорванная с места птица. В неразберихе детективу достается когтями по щеке, и сам он дергает кого-то за хвост, за что его тут же кусают за пальцы. Ди ахает и подхватывает на руки Пон-чан, чтобы хоть её не втягивали в этот бедлам. "Сам просил", - удовлетворенно скалится тотетсу, пытаясь по новой дотянуться до пожеванной штанины если не зубами, то хоть когтями. - Я не имел в виду, что надо вцепиться в меня со всей дури! - возмущается Оркотт, и оборачивается к графу. - Ди, убери от меня этот блохастый половик и тащи аптечку! Ти-чан с ворчанием прячется под диван. Граф раскладывает бинты на столе между чашками. Всё наконец-то становится правильно.

***

Узкое неудобное кресло пустует в стороне. Леон, перебравшийся на диванчик, посасывает пострадавшие пальцы и невнятно ругается. Пока Ди обрабатывает укус у него на ноге, он успевает выслушать, видимо, всё, что накопилось у бывшего детектива с самого утра: и про "чертова барана" ("для кого ж ты зубы-то такие отрастил, пакость?!"), и про "самодовольного очкастого хлыща" ("нашелся главнюк, деловой разговор у него, если он все дела на таких повышенных тонах ведёт, то о них распоследний прохожий в этом квартале в курсе!"), и про "дурацкое метро" ("мало того, что схема - куда там лабиринту минотавра, ещё и выход Сэйбу к Сэйбу не ведёт, представляешь?"). Затем достаётся гостинице, местной полиции и местной кухне и немножко служащим аэропорта. Исчерпав запас жалоб, Оркотт переходит на новости. Рассказывает всё подряд - про Джилл, про Криса, про своего бывшего босса, про то, что теперь находится на месте магазинчика графа в китайском квартале Лос-Анджелеса и про то, как разрешилась история с пожаром в небоскребе, про то, как перепутал в Берлине Чайнатаун и зоопарк... Учитывая, что новостей накопилось за десять лет, говорит он долго. Граф успевает закончить перевязку, прибрать аптечку, заново приготовить чай и заказать пару десертов в кондитерской, с некоторых пор регулярно покупающей у него птичьи яйца. В магазин несколько раз стучатся посетители, да периодически робко скребется под дверью Чин. Но на двери по-прежнему табличка "Закрыто", и Ди предпочитает не отпирать. Он не готов рисковать установившейся внутри атмосферой тепла и... Да, пожалуй - счастья. Присутствие лишних людей точно не пойдёт ей на пользу, и без того она хрупка, как мыльный пузырь, и истает столь же стремительно. Не хватит надолго эффекта от Тетсова укуса, не получится сделать вид, что не было этих десяти лет. Нынешний уют разлетится на миллионы радужных брызг. И Леон снова уйдёт, а графу всё же предстоит объясниться с тайдзу. И этот разговор не будет лёгким, возможно, проще и вовсе исчезнуть, определённо, лучше исчезнуть... Но прежде ему предстоит другой нелёгкий разговор - и вряд ли его дорогой детектив и в этот раз отступится, не договорив. Зверьё шуршит по углам, тлеют ароматические палочки. Оркотт ворчит, что хочет есть, и не способен питаться одним сахаром, как некоторые китайцы, но свою креманку опустошает на раз. И всё так же поглядывает на графа, когда думает, что тот не смотрит. - Так зачем вы здесь, Леон? - спрашивает Ди, прежде, чем всё в очередной раз скатится в тягостное молчание и нервные взгляды искоса. - Зачем вы на самом деле здесь? Он составляет на поднос опустевшую посуду, но не торопится брать его в руки. Не хотелось бы лишиться ещё одного сервиза. Бывший детектив снова закуривает, выдыхает облако дыма к потолку. - У нас не выйдет просто притвориться, что всё по-старому, да? - негромко вторит он мыслям собеседника. Усмехается этой кривой ухмылкой, столь пугающей графа, и сам же отвечает: - Ну конечно, не выйдет. Десять лет, и всё, что я узнал... Твоя цель, и семья... И я - всего лишь человек. Но... Он замолкает и смотрит на Ди - прямо, так прямо, как не взглянул за весь день, как не смотрел, пожалуй, и в момент их самой первой встречи. А ещё так открыто - мол, если глаза - зеркало души, то - читай. И граф зачарован и не способен отвести взгляд. А ещё очень хочет услышать, что - дальше. - "Но", детектив? - Но я... Я хотел... Попытаться. - Вернуть прошлое? - Ди позволяет себе грустную улыбку. - Да! То есть, нет! В смысле... - Леон сбивается снова, встряхивает головой, и поднимается с дивана. Но не подскакивает возмущённо, а встаёт, как человек, принявший решение. Обходит стол, останавливаясь напротив Ди. - Моё путешествие окончится здесь, - сообщает он, и граф вздрагивает - от непоколебимой уверенности в голосе, и узнавая фразу. Боги, он же сам, целую вечность назад, то же самое... Глаза наполняются непролитыми слезами. Да, он знает, знает, что сам виноват, что сам оттолкнул, но теперь, когда его дорогой детектив собирается покинуть Ковчег по собственной воле... Это так больно. Ди стряхивает челку на глаза. Не нужно Оркотту видеть его чувств... А у того решительность в голосе испаряется с каждым словом: - Ты сказал... Что люди... Ещё не заслужили права... - он протягивает руку и замирает, словно не решаясь коснуться запястья китайца. - Возможно, я стал бы первым? Я хотел попытаться. Граф молчит, осознавая. А потом изумлённо взмахивает ресницами, радостно вздыхает - и оказывается в объятиях Леона. Его путешествие окончится здесь. Дальше - оно будет "их", вместе. Через час пришедший к дверям магазина Чин обнаружит за ними лишь крохотную каморку с голыми стенами... Ничего, что Оркотт окажется на Ковчеге авансом. Всё равно граф предоставит ему столько попыток заслужить своё право, сколько потребуется. Впрочем, это будет позже. А пока, пока... - Мой дорогой детектив... - Ди прижимается к нему крепко-крепко, словно боится, что если отпустить - вернётся тот, изменившийся, безразличный чужак, вошедший в магазин этим утром. - Мой... дорогой... Но он, конечно же, не отпустит. Леон светло улыбается, обнимая графа за плечи. - Знаешь, Ди... От некоторых болезней не бывает ни иммунитета, ни лекарств.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.