Смерть - лишь начало

При жизни Дин не любил Хэллоуин. Даже когда был ребенком, он никогда не одевался в глупые и совсем не страшные костюмы, и не ходил по домам, выпрашивая сладости. Все это нравилось Сэму, а Дин в этот день просто сидел в своей комнате на чердаке и рисовал, глядя из окна на ряженую счастливую малышню. Смерть все меняет. В двадцать лет мало кто задумывается о том, что каждый день может стать последним, что один неосторожный шаг может привести к гибели. Дин вообще по природе своей не любил тяжелых раздумий, а мысли о смерти занимали в его голове последнее место. День, когда он умер, ни чем не отличался от предыдущих. Разве что с самого утра у Дина было не очень хорошее самочувствие, но это было не удивительно, учитывая то, сколько он выпил на вечеринке в предшествующую ночь. Винчестер даже не успел толком понять, что происходит, но был рад, что смерть забрала его быстро и безболезненно, пусть и слишком рано. Единственное, чего Дин не мог понять, так это почему он так и остался беспомощно стоять рядом со своим уже бездыханным телом? Дин не был верующим и думал, что после смерти не существует ни какого другого мира. Нет ни рая, ни ада, только пустота и забвение. Но почему-то он остался здесь, среди живых, обреченный наблюдать за горем своих родителей и своего брата, которые думали, что уже навсегда его потеряли. Эти дни стали адом для Дина. Не нужно было обладать выдающимся умом, чтобы сложить два и два и понять, чем стал Винчестер. Приведение, фантом, заблудшая душа. Можно было называть это как угодно, однако суть одна - он мертв, и он застрял между миров, не имея возможности что-либо изменить. Он был привязан к своему дому, к месту, где его жизнь оборвалась и не мог покинуть его пределы. Он оказался заперт и весь его мир внезапно сузился до одного дома, который, вскоре, оказался пуст. Дин не винил родителей, когда они решили переехать и начать жить заново без него. Так будет лучше дня них, он знал это. Дин был озлоблен и разбит, когда в его дом пришли новые хозяева и принялись беспощадно рушить и менять все то, что Джон и Мэри Винчестер старательно выстраивали на протяжении более двадцати лет. Сердце Дина обливалось кровью, когда он смотрел, как его вещи, остатки его жизни просто выбрасывались. Все, что он любил, все, что было частью его жизни, его дома, было сломано, выброшено, разрушено. Дин думал, что сойдет с ума от горя. А потом он встретил Каса. Кастиэль был очаровательным приведением из соседнего дома. И Дин поначалу испугался, когда, расхаживая по своей бывшей комнате, ставшей теперь захламленным чердаком, столкнулся взглядом с симпатичным парнем лет семнадцати, который глядел на него из окна напротив. Винчестер думал, что ему просто показалось, ведь люди никак не могли его видеть, но когда парень неуверенно улыбнулся ему, сомнений быть не могло. Он видит Дина. Дин больше не одинок. У Каса был старший брат, Габриэль. И Дину они казались полными противоположностями. Гейб любил поиздеваться над новыми жильцами их дома: прятал или менял местами их вещи, ронял книги с полок и включал по ночам порно-канал на полную громкость. Габриэль просто шутил, но его шутки приводили людей в ужас, и они стремились как можно быстрее сменить жилье. Кас не мог усмирить брата и просто старался исправлять последствия его шалостей, но все без толку. Дин узнал, что Новаки умерли еще до того, как его семья переехала в этот дом. Кас помнил Дина совсем крохой, видел, как он растет. Он грустил вместе с ним и переживал его одиночество. Он радовался его победам, считал его удивительным и гордился им. Дин понял, что мама была права, когда говорила, что ангелы присматривают за ним. Кастиэль был его ангелом. Кас научил Дина всему, что Дин должен был теперь уметь, он рассказал ему все, что Дину нужно было знать. Теперь Винчестер нашел себе занятие на грядущую вечность - он сутками напролет разговаривал с Кастиэлем обо всем на свете. Он сидел у открытого окна своей комнаты и слушал его тихий глубокий голос, и это единственное, что стало ему нужно. Дин перестал думать, что он в аду. * Со дня его смерти прошло уже больше двадцати лет. Сэм сейчас уже взрослый мужчина, наверняка у него есть жена и дети. Дин надеется, что и родители сейчас все еще вместе, живы и здоровы. Жизнь проходит мимо него, пока он все еще двадцатилетний остается лишь безмолвной тенью в мире живых. Наверное, если бы у него не было Каса, Винчестер уже давно потерял бы рассудок. И именно из-за Кастиэля Хэллоуин стал единственным днем в году, которого Дин ждет с нетерпением. Хэллоуин - день, когда по приданиям мир мертвых соприкасается с миром живых, когда преграда, разделяющая их, исчезает и нечисть заполоняет мир людей. Единственный день в году, когда они с Касом снова обретают плоть и все доступные живым ощущения, когда силы, удерживающие их там, где их жизнь оборвалась, ослабевают настолько, что они могут покинуть дома и быть вместе. Всего одна ночь в году. Несколько часов, когда они с Касом могут касаться друг друга, ласкать, быть живыми и быть вместе. Эти часы блаженства всегда стоят того ожидания, которое становится невыносимым, убивающим. Целый год просто смотреть на возлюбленного со стороны, не иметь возможности коснуться его и ждать лишь тех часов, когда их души перестают быть аморфной материей, когда они с Касом снова люди. Живые. Дин меряет шагами свою комнату на чердаке. С улицы доносятся детские голоса и смех, на первом этаже его дома тоже кипит жизнь. До заката остаются считанные минуты, и как только солнце исчезнет за горизонтом и его свет пропадет с этой улицы, Дин сможет покинуть дом. Главное сделать это незаметно. Винчестер смотрит в окно соседнего дома, но Каса там не видит. Он чувствует себя немного разочарованным, хоть и понимает, что вскоре они будут вместе. Дин сможет не только увидеть его, но и коснуться, поцеловать. Обида не имеет смысла. Дину интересно, кто сыграл с ними эту злую шутку. Почему им для того чтобы найти свою любовь пришлось умереть? Наверняка тот, кто свел их вместе таким извращенным образом, доволен собой и веселится, глядя на них. Так, как страдают они, не страдал ни один герой любовных драм. Видимо, наблюдать за их болью и переживаниями чертовски интересно. Но никто больше них с Касом не ожидает финала этой истории. Любить - прекрасно. Но любить так, как любят они - это пытка достойная ада. Дин любит Каса так сильно, как живые любить не умеют. Он уверен в этом. У него теперь нет сердца, и любить он может лишь всем своим существом, всей своей измученной, неупокоенной душой. * Дин выходит на крыльцо своего дома почти в шесть часов. Он рад, что осенью солнце заходит довольно рано. Так у них с Кастиэлем есть больше времени. Дин стоит на крыльце, но не может почувствовать ни дуновение ветра, ни вечернюю прохладу. Он не может сделать шаг со ступеней, пока лучи солнца не исчезнут за крышами домов, стоящих ниже по улице. Следующие несколько минут тянутся для Дина почти также, как целый предшествующий год, но ощущения, когда он чувствует себя живым, того стоят: ему холодно и на ногах стоять тяжело, но это прекрасно. Винчестер жадно втягивает в себя морозный воздух, от которого щиплет ноздри. Внезапный калейдоскоп вновь открывшихся ощущений и чувств опьяняет его. - Эй, Винчестер. Внезапный оклик заставляет Дина вздрогнуть и открыть глаза. Недалеко от него стоит Габриэль и довольно ухмыляется. - Мой братишка тебя заждался уже. - А куда в этом году пойдешь ты? - В бар, дорогуша. Девушки с каждым годом становятся все прекраснее и доступнее. В отличие от вас идиотов, я не собираюсь тратить время на такую херню как моногамия. Завтра приедет риелтор, поэтому постарайтесь не разворотить дом. Дин фыркает и поднимается с крыльца. Его действительно уже ждет Кастиэль. Дверь дома, некогда принадлежавшего Новакам, открыта, а внутри темно, но очертания предметов виднеются четко. Свет включать нельзя - они не должны привлекать к пустующему дому лишнее внимание соседей. Дин спускается к давно знакомой комнате в подвале и несколько раз стучит в старую запертую дверь. Она открывается почти сразу, а на пороге его встречает, неуверенно улыбаясь, Кас. За его спиной горит пара тусклых ламп, но их света вполне хватает, чтобы осветить небольшое помещение, где из мебели стоят лишь стол и кровать. Дин не может оторвать взгляд от возлюбленного. Кас прекрасен и, когда он так близко, у Винчестера захватывает дух. - Здравствуй, Дин, - Кас делает шаг вперед и почти шепчет слова в его губы. Жаркое дыхание ощущается чертовски соблазнительно и Дин несдержанно ловит чужие губы, затягивая Кастиэля в сладкий, голодный поцелуй. - Я так скучал, - Дин стонет и прижимает теплое, прекрасное тело ближе к себе, жадно впитывая чужое тепло и отчаянно делясь своим собственным. - Я тоже, - Кас уводит его в комнату и валит на узкую кровать. Они торопливо стягивают ненужную одежду, чтобы ни что не мешало им чувствовать друг друга. Дин изголодался по Кастиэлю и хочет слиться с ним воедино. Он жадно впитывает в себя все ощущения. Запах Каса, вкус, гладкость его кожи и ее тепло, биение живого сердца. У них есть так мало времени на то, чтобы быть вместе, а после их ждет очередной год мучительного ожидания. Они всю ночь занимаются любовью, долго и нежно. Ласкают друг друга, прижимаясь разгоряченными телами. Дин не торопится, стараясь взять от ночи как можно больше. Кас прекрасен, восхитителен, и он лучшее, что когда-либо случалось с Винчестером. Кастиэль отдает Дину всего себя, позволяет его губам исследовать свое тело и его кожа покрывается мурашками от влажных касаний горячего языка Винчестера к его груди и животу. Дин лижет Каса между бедер, пока тот не превращается в единый напряженный нерв, готовый вот-вот лопнуть. И только потом он входит в его тело, одним плавным толчком, и Кас расслабляется под ним, в его руках. Его колени несильно сжимают бока Дина, а руки обнимают плечи. Сладкий стон слетает с его губ и Винчестер впитывает в себя этот звук. Они целуются, пока в легких не кончается воздух, искусанные губы уже болят от поцелуев, но Дин все равно голоден. Ему нужно больше Кастиэля, вокруг себя и внутри себя. Он не хочет отстраняться от него ни на мгновение. Он не хочет провести весь следующий год с мыслями о том, что он мог бы получить от заветной ночи больше ласк, больше поцелуев, больше тепла. Но человеческое тело имеет один значительный минус - его ресурсы не безграничны, и ближе к рассвету Дин и Кастиэль чувствуют себя достаточно измотанными. * - Я так скучал по тебе, - шепчет Кас и нежно трется носом о щеку Винчестера. - Разговоров всегда недостаточно. Так тяжело жить без твоего тепла, твоих рук, твоего дыхания, - Новак покрывает нежными медленными поцелуями все лицо Дина и ласкает указательным пальцем его чувствительное местечко за ухом. Дин гладит широкими ладонями его спину, вырисовывает пальцами круги на молочно-белой коже. Винчестер почти мурчит, плавится от нежных сладких ласк Кастиэля, его запаха и его желанного тепла. Ладонь Кастиэля решительно ложится на его щеку и Дин через силу открывает глаза. Кастиэль нависает над ним и его синие глаза в свете тусклых ламп необыкновенно мерцают. - Ты прекрасен, - голос Дина полон благоговения и он касается пальцев Каса губами, обозначая на подушечке каждого, жаркий поцелуй. - Когда ты был маленьким, веснушек у тебя было больше, - Кас обхватывает ладонями лицо Дина и нежно проводит большими пальцами вдоль пазух его носа. - Ты всегда был удивительным и… хорошим. - Ты всю мою жизнь шпионил за мной, фетишист, - Винчестер лениво усмехается, обводя пальцами очаровательные ямочки на пояснице Каса. - Когда ты влюбился в меня? - Наверно, когда тебе было пятнадцать, - Кас задумчиво пожал плечами и оставил несколько поцелуев на ключице Дина. - Хэй, а тебе тогда уже под полтинник было, старый развратник, - тихо рассмеялся парень, за что получил легкий укус в шею. - Я умер семнадцатилетним девственником и обречен навечно таким остаться. Учитывая то, что ты умер в двадцать два, то старый развратник из нас точно не я, - Кас жадно припал губами ко рту Дина, страстно целуя. Он вылизывал его рот, стараясь запомнить вкус Дина, проводил кончиком языка по небу и кромке ровных зубов, дразня. Их языки жарко сплетались, а руки бесконечно бродили по телам друг друга, запоминая любимые изгибы, лаская. - Я бы хотел заняться с тобой любовью еще раз, но боюсь, я умру, не дойдя до конца, - Дин оттянул большим пальцем влажную нижнюю губу Каса, и на мгновение прикусил ее, заставляя сделаться ярко-красной. - Ты уже мертв, - фыркнул Кас, но ластиться прекратил. - Рассвет уже скоро. Я просто хочу получить как можно больше тебя, - Кастиэль снова целует Винчестера, но на этот раз более медленно и их губы, так же как и тела и души идеально подходят друг другу. - Ты бы хотел, чтобы все закончилось? - внезапно спрашивает Дин. - Только если это не значит потерять тебя, - Кас снова гладит его, так нежно и заботливо, что в этих прикосновениях хочется раствориться. - Уж лучше здесь и так с тобой. Чем где-либо без тебя. - Как думаешь, нас просто забыли забрать, или кто-то оставил нас здесь специально? - Я не знаю. И не хочу думать об этом, я же говорил. Просто заткнись и целуй меня, если не можешь отыметь. Дин со смехом подминает Кастиэля под себя и скользит губами вдоль его шеи к плечу, оставляя бессмысленные метки, которые исчезнут с рассветом. - Я люблю тебя, - Винчестер оставляет легкий поцелуй под его сердцем, рядом с уродливым бардовым пятнышком - вечной и незаживающей раной от пули, ставшей для Каса смертельной. - Я тоже тебя люблю, - голос Кастиэля едва различим, и парень неуверенно кладет ладонь на затылок Дина, перебирая дрожащими пальцами мягкие волосы. Касу не нравится, когда Дин уделяет внимание его увечью. Оно не заслуживает внимания, оно уродливо. И Кастиэль определенно не может быть любимым и прекрасным, имея пробитое насквозь сердце, которое, вопреки всему, сейчас бьется, словно живое. Ночь медленно тает, ускользает от них, как дым сквозь пальцы. Будто они оба обкурились, а теперь угар прошел и им пора вернуться на грешную землю. Последние секунды, словно сжалившись над ними, тянутся медленно, дают им чуть больше времени. - Я люблю тебя, - снова шепчет Кас и тянет Винчестера на себя, даря последний, нежный поцелуй. * Все исчезает. Дин не хочет открывать глаза, потому что знает, что когда откроет их, он не увидит рядом с собой Каса. Он хочет сохранить в разуме его образ, не хочет забывать о том, какие же все-таки у Кастиэля безумно прекрасные глаза. Винчестер уже не чувствует на себе его губ и тепло его тела. Он уже ни чего не чувствует, кроме груза, могильной плитой, прижимающего его душу к земле. Рано или поздно, но ему все равно придется открыть глаза, хотя сейчас все еще легко представить себя в объятиях Новака и на секунду провалиться в блаженное забытье. Но Дин открывает глаза и обнаруживает себя в комнате, где умер более двадцати лет назад. Каждый год все заканчивается одним и тем же. Он поднимается в свою комнату и подходит к окну. Напротив уже стоит Кастиэль и он выдавливает из себя кислую улыбку, с тоской глядя на Дина. Винчестер садится на стул у окна - свое извечное место, где он может находиться сутки напролет, только если в окне напротив будет Кас. Дин буквально чувствует ту силу, что разделяет их и осознает свою перед ней беспомощность. Что он теперь такое? И чьей ошибке он обязан своим бессмысленным существованием? Он лишь след себя прошлого, живого. Невидимое никому напоминание о том, что Дин Винчестер действительно когда-то был. Неживая, крохотная частичка былого. Но это не значит, что его совсем нет, это не значит, что он ничего не чувствует. Это не значит, что про него можно забыть. Они с Касом все еще здесь на неопределенный срок и от этого больно. Этой боли так много, она наполняет Дина, топит его в себе. И он кричит. Кричит так громко, что будь он живым - сразу бы сорвал связки. Он вкладывает в этот вопль всего себя, надеясь достучаться хоть до кого-нибудь. Они с Касом все еще здесь. И это точно чья-то ошибка. Дин затихает. Ему ничуть не стало легче, а Кас смотрит на него с любовью и отчаянием. Если бы они могли плакать, Кастиэль бы заплакал. Ни чего вокруг не меняется. Обитатели его дома все так же тихо спят, как и вся улица. Вокруг по-прежнему царит тишина. Дина никто не услышал. Его отчаянный крик для людей не громче шороха переворачиваемой страницы. И небеса по-прежнему к нему глухи.