Стайлз и Лидия теперь друзья.
Когда Мартин сообщает эту новость Эллисон, та почему-то ничуть не удивляется. На самом деле, это не похоже на то, как обычно приносят вести, это похоже на выбивание признания. Эллисон десять минут убеждает Лидию, что если они вместе ходили в кино, в боулинг, а завтра она собирается в гости к Стилински, то это точно по меньшей мере дружба. Лидия и сама осознает это, просто получается как-то неловко – она не обращала на него внимания столько лет, а теперь ей кажется, что более близким другом для нее является только Эллисон.
Стайлз понимает. Стайлз все понимает. Когда Лидия разговаривает с ним о Джексоне, он не пытается убедить ее, что Джексон плохой, а он сам – идеальная для нее кандидатура. Он будто бы смотрит на ситуацию ее глазами и честно сообщает, что Джексон не ценит то, что имеет. И Лидия соглашается. Почему-то привычные советы, озвученные Стайлзом, звучат намного убедительнее.
Они со Стайлзом обсуждают то, что ей бы и в голову не пришло сказать Эллисон. Их разговоры заходят все дальше и дальше, и когда Лидия скрепя сердце признается, что ее часто посещают ночные кошмары, признается в странностях в своем же поведении, признается в том, что главным участников этих снов является искусавший ее Питер, Стайлз понимает. Понимает даже то, что Лидия была не в себе, когда воскресила оборотня. Он не считает ее за сумасшедшую, как все остальные. Он говорит, что такое случается, но все будет хорошо. Разве можно представить, что у Лидии Мартин что-то будет плохо?
И Лидия верит ему. Лидия кладет голову на плечо Стайлза и думает, что друзья нужны именно для этого – она еще никогда не ощущала себя в большей безопасности. Если худой, бледный Стайлз внушает ей чувство комфорта, то теперь они точно друзья. Стилински неуверенно кладет руку ей на талию, и Лидия закрывает глаза.
Потом происходит что-то странное. Все как-то резко от нее отдаляются. Джексон кричит в коридоре школы, что Лидия все испортила, Эллисон старается избегать ее в коридоре и все больше о чем-то шепчется со Скоттом. Стайлз не отворачивается от нее, но смотрит как-то по-другому. С горечью в глазах. Лидия замечает это, даже когда он смеется. Раньше она не считала, что в глазах можно разглядеть какие-то эмоции – мы видим их за счет движений век, бровей, но никак не из-за чего-то особенного в радужке или зрачке.
Но сейчас она видит, и от этого страшно.
Через неделю после начала такого поведения все снова меняется. Эллисон часто зовет ее к себе ночевать, и Лидия снова чувствует себя социальным существом – в те редкие часы, когда рядом нет Эллисон, с ней находится Стилински. Спустя несколько дней такого поведения ее посещает чувство, будто за ней следят, передают ее из рук в руки, но Лидия отмахивается. С чего бы им за ней следить?
Когда на химии проводят практическое занятие, она замечает на себе пристальный взгляд не только Эллисон, Стайлза и Скотта, но и Эрики, Бойда и Айзека. Все это слишком странно, потому что к последним она вообще не имеет никакого отношения, с ними у нее никакой связи. Все шестеро делают вид, будто не смотрят на нее, быстро отводят взгляд или натянуто улыбаются, но Лидия чувствует напряжение. От него, от этой фальши и от чувства незнания происходящего хочется кричать.
Когда Лидия пробует кристалл, ее пронзают взглядами одновременно все шестеро, будто Мартин показывает фокус. Она хмурится.
После школы они со Стайлзом идут к нему, чтобы снова смотреть фильмы. Это стало похоже на привычку – проводить время со Стилински – и ей это нравится. Сегодня он нервничает, дергается и иногда выглядит так, словно вот-вот заплачет.
– Стайлз, все хорошо? – осторожно спрашивает Лидия и ободряюще улыбается. Она боится. Лидия не знает, что происходит с ее друзьями, но она в этом точно замешана, и от этого становится по-настоящему страшно. Лидия думает, что она еще никогда не была настолько одинока. Если Стайлз отвернется от нее, она этого не вынесет.
– Да, конечно, почему ты спрашиваешь? – слишком быстро выпаливает Стилински. Лидия не отвечает и переводит взгляд на экран, где целуются Гарри Поттер и Джинни Уизли.
Лидия всегда чувствует себя как-то неловко, когда они со Стайлзом смотрят кино и персонажи вдруг начинают целоваться. Почему-то она начинает чувствовать вину перед Стайлзом за то, что они не могут просто так взять и сделать то же самое.
– Лидия, – Стайлз поворачивает голову к девушке. – Ты доверяешь мне?
– Ну конечно, Стайлз, – Лидия улыбается. – Ты знаешь обо мне больше, чем Джексон и Эллисон.
– И ты ничего от меня не скрываешь? – Стайлз вскидывает брови, словно умоляет Лидию рассказать ему свою последнюю тайну. Но у Лидии на самом деле их нет. Наверное, именно поэтому со Стайлзом уютно – такое чувство комфорта может быть только с человеком, от которого нечего скрывать.
– Стайлз, – спрашивает Лидия, выворачиваясь из его объятий. – Что случилось?
– Ничего, – снова слишком быстро. Он что-то скрывает. – Давай просто смотреть дальше.
И Лидия впервые думает, что как только у одного из них появляется секрет, чувство комфорта исчезает. Они разделяют их, стоят между ними невидимой и непробиваемой стеной, которая рухнет, разрушая за собой их отношения, если только один из них не разобьет ее первым.
Смотреть дальше не получается – через несколько минут у Стайлза звонит телефон. Лидия робко улыбается, ставит на паузу и смотрит, как Стилински выходит из комнаты. Раньше он всегда разговаривал при ней.
Значит ли это, что он ей не доверяет?
Лидия мигом встает с кровати Стайлза и встает около двери. Он с кем-то спорит, горячо и на грани отчаяния.
– Скотт, мы что-нибудь придумаем, клянусь, я сам за нее возьмусь, если вы не захотите, – выпаливает Стайлз, и ей кажется, что в его голосе звучат слезы. Лидия вздрагивает: по коже бегут мурашки, в глазах неприятно щипает, будто она и сама готова заплакать. Что такого придумал Скотт, что между лучшими друзьями произошел раскол? – Я понимаю, но Скотт, ты тоже должен меня понять... Хорошо, представь, что это была бы Эллисон?.. Это не она, черт побери, она бы мне сказала!
Лидия прислоняется головой к стене. Страшно. Страшно от ярости в голосе Стайлза. Страшно от того, что ссорятся лучшие друзья. Страшно от того, что Лидию, кажется, в чем-то подозревают.
Страшно от того, что, кажется, Стайлз ее предал.
– Дерек сам ни черта в этом не понимает, – вдруг говорит Стилински, подбрасывая Лидии новую загадку. Но ей хочется, чтобы он что-то еще сказал о ней – так было бы проще понять, что они от нее хотят. – Скотт, знаешь что, я не приведу ее. Неа. Точно нет. Вы были правы, лучше использовать Эллисон. Если она ни во что не ставит дружбу, она сделает это, – Стайлз бросает телефон на пол и быстро идет куда-то по коридору.
Лидия обхватывает голову руками и сползает по стенке на пол. Стайлз должен был привести ее куда-то, потому что друзья подозревают ее в чем-то ужасном. От потока информации у нее кружится голова и трясутся руки, но Лидия встает и садится обратно на кровать Стайлза. Он не предал ее. Что бы там ни происходило – он не предал ее.
Она закрывает глаза. Как лучше поступить – попытаться успокоиться и сделать вид, что ничего не происходит, или в лоб спросить у Стайлза о его разговоре со Скоттом?
Первый вариант – ее безопасная гавань, ее возможность закрыть глаза на все проблемы и не портить отношения со Стайлзом. Все будет идти тихо, размеренно и фальшиво.
Второй вариант – ее война. Гражданская война за свое честное имя со своими друзьями, с которыми она, возможно, навсегда потеряет связь. Но, по-крайней мере, все будет честно.
Лидия слышит шаги Стайлза в коридоре, и ее мысли мечутся настолько стремительно, что она не успевает ухватиться ни за одну из них. И когда Стайлз заходит, они одновременно выпаливают:
– Нужно поговорить.
Оба хмурятся, и Лидия, не давая Стайлзу раскрыть рта, спрашивает:
– О чем ты разговаривал со Скоттом? – Стайлз грызет ногти и смотрит в пол. – Стайлз!
Стилински переводит взгляд на нее и медленно отнимает руку ото рта. Поджав губы, он будто бы думает, как правильно преподнести Лидии информацию. Мартин выжидающе вскидывает брови.
– Лидия, сначала я хотел бы задать тебе вопрос. Обещаю, что бы ты ни сказала, я не отвернусь от тебя, мы обязательно что-нибудь придумаем, мы соврем, – Стайлз нервничает, а Лидии страшно. Что такого она сделала, раз им придется врать своим лучшим друзьям? – Лидия, ты точно ничего не хочешь мне рассказать? Ты никогда мне не врешь?
– Господи, Стайлз, – девушка снова чувствует, как щиплет в уголках глаз и в носу. – Просто скажи, чего вы от меня хотите, потому что я не знаю... Я ничего не знаю.
Лидия не должна плакать, нет. Она незаметно вытирает подступившие слезы кончиками пальцев и старается не смотреть на Стилински, но он уже заметил.
Он подбегает к девушке и обнимает ее за плечи.
– Лидия, только не плачь, все не так плохо... Эй, Лидия... Ну же, все хорошо, все будет хорошо, Лидия, – Стайлз шепчет какой-то бессмысленный бред, но Лидию он успокаивает. Она кладет голову на его плечо и обнимает в ответ.
– Стайлз, просто расскажи мне. Все. Если думаешь, что я не выдержу, то, наверное, так и есть, но это не значит, что я не должна ничего знать, – ее голос срывается, и Лидия старается прочистить горло. Стайлз отстраняется и смотрит в ее глаза, и Мартин думает, что у Стайлза глаза красивые – теплого карего цвета, с не очень длинными, но невероятно густыми ресницами. Это здорово отвлекает.
– Лидия, расскажи мне, что ты знаешь. Про Скотта, Дерека, Эллисон.
– Я знаю все, – робко шепчет Лидия. – Про оборотней, охотников и все такое. Питер рассказал мне на вечеринке в честь моего дня рождения.
– Хорошо, – невозмутимо кивает Стайлз. – Что ты знаешь об убийствах в Бейкон-Хиллз?
Ничего. Лидия не знает ничего.
– М-м-м-м... Что в последнее время их много, конечно же.
– Хорошо, – снова кивает Стайлз и чешет затылок, прежде чем начать свой рассказ.
Лидия слушает внимательно и не замечает, как начинает плакать. Потому что ее друзья думают, что она канима, какой-то ужасный монстр, убивший стольких людей. Потому что самые близкие люди не доверяют ей. Потому что самые близкие люди оказались предателями.
Все кажется странным, но не настолько, как когда об этом рассказывал Питер. Сейчас ей кажется, что нет ничего невозможного. Мартин думает, что если она встретит вампира, то она приподнимет бровь и скажет: "И не такое случается". Но она не знает, как доказать, что она не канима. Проверку она не прошла, а Стайлза никто не послушает – он ведь на все готов, лишь бы защитить Лидию. "Мы соврем" – пообещал ей Стилински несколько минут назад.
Наверное, они решат, что она делает это во сне, или что-то вроде того. И Стайлз никогда не сможет защитить ее от четверых оборотней и одной охотницы, которые приняли решение убить ее.
Лидия шумно выдыхает и роняет голову на плечо Стайлза.
– Спасибо, – шепчет она.
– За что, Лидия? Я никак не могу тебе помочь. Прости.
– Ты сказал правду, – Лидия снова заглядывает в его глаза. – Спасибо.
И, не отдавая себе отчета в своих действиях, тянется и целует Стилински.
Это совсем не похоже на поцелуи с Джексоном. Стайлз касается ее губ нежно, робко, а Лидия запускает пальцы в его волосы почти на грани отчаяния. Да, именно отчаяния, им и переполнен их поцелуй, вперемешку с горечью и безысходностью.
И когда они отрываются друг от друга, Лидия еще долго смотрит в его глаза.
***
Стайлз предлагает Лидии переночевать у него, и она соглашается – благо, что шериф на дежурстве. Девушка звонит матери и сообщает, что сегодня она останется у Эллисон, а Стайлз тем временем ищет Лидии более-менее подходящую по размеру футболку и шорты. Ей нравится смотреть, как он роется в шкафу – это создает видимость хоть какой-то деятельности.
Пока Стайлз суетится, она подходит к его столу и рассматривает лежащие на нем предметы. Какие-то таблетки, смятые бумажки и пакет со знакомой надписью. Лидия заглядывает в него и, как и ожидалось, там находятся женские украшения.
– Стайлз, почему у тебя в комнате пакет с женской бижутерией? – Лидия вскидывает брови, и Стайлз отводит взгляд в сторону.
– Купил немного тебе на день рождения... Если что-то нравится, можешь забрать, остальное верну, и Стайлз поспешно отворачивается.
Лидия не знает, как можно быть более благодарной человеку, которого ты игнорировала столько лет. Она чувствует себя растрескавшейся на мелкие фрагменты, которые вот-вот должны развалиться, но Стайлз не дает ей сделать это, ей кажется, что он удерживает ее, что он делает ее завершенной.
Он не дает ей рассыпаться.
Прошло так мало времени, а теперь она готова доверить ему свою жизнь.
Лидия подходит к Стайлзу и обнимает его. Так просто и легко. Он немного удивляется, но осторожно касается ее волос. Они стоят так несколько минут – Лидия утыкается лицом в его грудь, вдыхает его запах и больше не чувствует, что хочет плакать. Если бы ей пришлось вынести это в одиночку, она бы, наверное, забилась в угол и просто ждала своей участи. Со Стайлзом надежды не становится больше, но когда кто-то обнимает тебя, чувствуешь себя намного лучше.
У Стайлза нет нормальных шорт, зато у него есть очень длинная футболка с Бэтменом – Лидии она достает чуть выше колен. Она отправляется в ванную, чтобы принять душ и переодеться, и думает, что, наверное, через несколько дней все решится. Скотт не станет пренебрегать мнением Стайлза, поэтому ему и Эллисон придется хорошо все обдумать. Необязательно так категорично думать, что она умрет, потому что своим категоричным отказом вести Лидию Стайлз все-таки дал ей надежду: и если не на спасение, то на несколько дней точно.
Выдыхай, Лидия. Все не так страшно, как ты себе вообразила. Ты выживешь.
Лидия заматывается в полотенце и садится на пол рядом с ванной.
Она выживет.
Лидия думает, что она недостойна Стайлза. Сейчас, когда она анализирует свои мысли о нем, она чувствует, что очарована им. Впервые Лидия влюблена не во внешность, как это было с Джексоном, а в характер, в порой невыносимый, но от этого не менее привлекательный нрав.
Почему Стилински просто не наплевал на нее за все эти годы?
Девушка вытирает непрошеные слезы и старается подавить рыдание, но Стайлз уже стучится.
– Лидия, что с тобой? Лидия!
– Ты можешь войти, – хрипло выдавливает Мартин, и Стилински заходит.
– Эй, Лидия, ты чего? – Стайлз растерянно садится рядом с ней.
– Стайлз, прости меня, пожалуйста, – запинаясь, отвечает Лидия. – Я не то, что не хотела знать тебя все эти годы, я даже не позволяла себе узнать тебя. Стайлз, пожалуйста...
Стилински молчит и приобнимает ее за плечи, а затем ведет ее обратно в свою комнату.
И Лидии кажется, что именно в этот стена рушится. Рассыпается в пыль, и, когда она опускается, Лидия ясно видит Стилински, но другого. Не гиперактивного неудачника, который клеится к ней со времен, а Стайлза – понимающего и всегда готового прийти на помощь, преданного и влюбленного в нее.
– Я пока приму душ, а ты можешь выбрать следующий фильм, хорошо? – спрашивает Стайлз. Лидия кивает, и он выходит.
Лидия переодевается и ни минуты не раздумывает о том, какой фильм они будут смотреть. Конечно же, это будет ее любимый "Дневник памяти"! С Джексоном они смотрели его не один раз, и каждый раз Уиттмор раздражался все больше и больше, но со Стайлзом это будет что-то новое. Ей хотелось бы узнать, каково будет его впечатление о ее любимом фильме.
Когда Стайлз возвращается, Лидия уже сидит в его футболке, готовая включить фильм. Стилински с улыбкой смотрит на нее.
– Что-то не так? – спрашивает Лидия.
– Мне нравится, когда ты в этой футболке. Тебе идет, – Стайлз корчит гримасу, и Лидия со смехом включает фильм на начале.
То ли сюжет, изученный десяток раз, уже надоел, то ли Лидия просто устала за день, но она заснула на плече у Стилински. Его рука снова лежала на ее талии, прижимая к себе и не давая рассыпаться. Лидия думает, что, сломав одну стену, они возводят новые – но уже не между собой, а вокруг себя.
***
Когда их будит среди ночи звук разбивающегося стекла, Лидия мыслит неожиданно ясно. Потому что быстро и внезапно приходит осознание – Скотт не тронет ее. И Эллисон тоже. Они и сами не хотят нанести вред своим лучшим друзьям.
Скотт не тронет ее. А Дерек – несомненно.
Он запрыгивает в окно Стайлза, а следом за ним – Эрика и Бойд. Лидия кричит, и Стайлз резко встает с постели, выпуская ее руку из своей. Он заслоняет Лидию собой, будто он действительно может остановить их, а Дерек рычит, так громко, что у Лидии бегут мурашки по коже.
– Дерек, остановись, это не она! – орет Стайлз, а Хейл выпускает когти.
– Убирайся с дороги, Стайлз, нам не нужны лишние жертвы, – за его спиной горят две пары золотых глаз, и Лидия впервые понимает, что боится слабачку Рейес, которая, кажется, страдала от эпилепсии. Она снова плачет, и ей даже стыдно за это, потому что Стайлза пугать не хочется. Битва проиграна, да и не будет никакой битвы – все решено.
Но это не значит, что Лидии хочется умирать.
Бойд кидается на Стайлза и отталкивает его в сторону, и Лидия кричит, когда раздается грохот о стену и протяжный стон Стилински, а Эрика одной рукой перехватывает ее запястья за спиной, пока Дерек подходит к ней.
– Дерек, пожалуйста, – шепчет Лидия, уже не сдерживая слез. – Дерек, я ни в чем не виновата.
За одно стоит благодарить Хейла – она едва ощущает касание когтей на своей коже, прежде чем падает на пол с разодранной трахеей.
Лидия знает одно – у нее была надежда, прежде чем ее отняли, она была счастлива, прежде чем так стремительно потеряла его, прежде чем едва построенный фундамент отношений между ней и Стайлзом обратился в прах буквально у нее на глазах.
– Прости, Стайлз. Я такая дура, что оставила нам так мало времени. Мне очень жаль, – Лидии кажется, что она говорит, но она даже не чувствует, что ее губы шевелятся. Она слышит, как Стайлз вызывает 911, как он наклоняется над ней и просит продержаться до прихода врачей. Лидия честно пытается оставаться в сознании, но она знает, что все попытки тщетны. Если несколько часов назад Стайлз мог удержать ее, то сейчас она сама цепляется за него, чтобы не рассыпаться, чтобы не расстраивать его еще раз.
В какой-то момент ей чудится, будто она чувствует свои губы, будто к ним снова приливает тепло. Она ощущает свои руки и чуть дергает кончиками пальцев, а затем, едва шевеля губами, произносит:
– Прости.
И закрывает глаза.
***
Говорят, сына шерифа Стилински теперь держат в Доме Эха. Соседка шерифа торопливым шепотом выкладывает драматичную историю о том, как в четыре часа утра приехали 911 и увезли из его дома девушку, после смерти которой младший Стилински был немного не в себе.
Стайлз не просто был не в себе. Раньше он представлял себе сумасшествие как одиночество, он думал, что ты безрезультатно бьешься головой о стены в своем разуме и просто не можешь это побороть.
Но это не одиночество. Это осознание того, что стен больше нет – кругом только пепел, нежно касающийся плеч и волос. Это осознание того, что кругом еще столько возможностей, столько жизни. Стайлз смотрит в окно и видит толпу. Ему кажется, что в этот момент его черепная коробка готова лопнуть от того, сколько перед ним людей.
Но пепел касается только его плеч, оседает только на его ресницах. Они продолжают жить дальше, словно ничего не произошло.
Но стены рухнули только у Стайлза, только он остался без защиты.
Но среди толпы нет ее.
