I am in fact straight.

Держаться за спинку кровати, судорожно, прерывисто выдыхать тяжелый, наполненный жаром, воздух, стискивать зубы до скрежета, чтобы изо рта не вырвалось и звука. Закатывать глаза от удовольствия. Большие и знакомые пальцы сжимают округлые, но в то же время, острые бедра, холодный металл колец нагревается от теплоты кожи под ним. Гарри тяжело дышит. — Ты помнишь... что написал, — выдавливает сквозь стиснутые зубы он, — Луи? Томлинсон только поспешно кивает, зажмуривая глаза, когда Гарри вдруг толкается глубже, резко потянув Луи на себя. — А ты не подумал обо мне... когда писал это? — резкий шлепок по правой ягодице, и Томлинсон открывает рот в немом крике от внезапной боли. Многим нравился контраст в ощущениях, и чтобы вы знали, Луи был одним из таких людей, хоть и сам больше любил награждать ударами, чем получать их. А награждал он, естественно, Гарри, который был покорным и горячим боттомом большую часть времени. Но не сейчас. Сейчас Стайлс обижен и зол, а в такие моменты Луи не решался ему сопротивляться. Дабы не огрести по полной. Потому что... Помните о нашем «любимом» твите, который отсеял приличное количество «настоящих» шипперов, оставляя только самых сильных? На следующее утро Луи вообще позабыл о том, что умеет говорить, потому что кричал так громко, что порвал голосовые связки, даже если виноват был не он. Ходить было практически невозможно ещё неделю, поэтому Томлинсон и вовсе предпочел первые дни пересидеть дома. Правда, после Гарри ни на шаг не отходил от Луи, кормил его всякими детскими смесями, медом и кашей, и долго не мог избавиться от чувства вины. А чего вы, собственно, удивляетесь? Это же Гарри. — Раз такой умный... — хрипит Стайлс, нагибаясь ниже и замедляя толчки, — скажи это. Сейчас. Мне в лицо, — переворачивает Томлинсона, укладывая того на спину. Луи отводит взгляд в сторону и молчит. Не то, чтобы он не хотел слушаться Гарри. Просто... нет. Не в этом случае. Он не хочет произносить эти слова вслух. Но Стайлс считает иначе. — Говори, — настойчивее повторяет Гарри, сжимая пальцами бедра Луи, и отрываясь от покрасневшей от засосов шеи. Томлинсон едва слышно хрипит в ответ, закрывая глаза, его ноги сами собой оборачиваются вокруг торса Гарри. Но он не повторяет слова, спонтанно напечатанные в твиттере под давлением менеджмента. Глаза Стайлса сужаются, и в этот самый момент Луи понимает, что ему стоит покрепче сжать пальцами края кровати, дабы случайно не слететь с неё, когда Гарри начинает ускоряться, яростно вдалбливаясь в тело Томлинсона. Тихие стоны превращаются в крики, громкие и отчаянные, и обоим становится ясно, что в ближайшее время Луи вновь потеряет голос, но кого это сейчас волнует? Удовольствие приходило волнами, захлестывая своей интенсивностью. Когда в животе Луи начало образовываться что-то большое, невероятное, Стайлс резко остановился, выходя из дырочки Луи почти полностью, оставив там только покрасневшую головку. Шатен от неожиданности распахнул до этого зажмуренные глаза, и уставился на Гарри, отметив то, какими огромными были его зрачки сейчас. — А теперь давай, — часто дыша проговаривает кудрявый, — повторяй. Луи промолчал бы, если бы мог, чтобы ещё больше раздразнить Гарри, как он всегда любил делать, но тело отчаянно требовало контакта, продолжения, поэтому Томлинсон толкнулся бедрами вниз, пытаясь самостоятельно насадиться, тихо бормоча: — Я... Я... — язык шатена никак не хотел поворачиваться, он просто не мог позволить сказать себе это, в горле парня будто что-то застряло, и он не мог бороться с этим в одиночку, — Я... — В чем дело, Лу? Не получается? Может, я смогу тебе помочь с этим? Пока не скажешь, оргазма не достигнешь, это я тебе гарантирую. Не успел Томлинсон и слова вымолвить, как Гарри резко подхватил его ноги под коленями, закидывая их на свои плечи таким образом, чтобы ступни Томлинсона оказались на уровне его лопаток. Искры полетели из глаз Луи, когда младший парень одним точным движением попал в простату, а после замедлился, практически не двигаясь, Луи не выдерживает. — Я по фа... — уверенно начинает он, но захлебывается в собственном стоне, когда Гарри резко толкается, вгоняя член до самого основания, одновременно нетерпеливо засасывая нежную кожу шеи, и оставляя свежие засосы. Луи отлично понимает, что Стайлс это делает специально, что он играет с ним, но Томлинсон никогда не был из тех, кто так легко сдавался, поэтому старший парень стискивает зубы, пытаясь совладать со стоном, который грозится вырваться из его горла, когда Гарри проводит пальцами по его шее, нежно обводя кончиками «It is what it is», и опаляя горячим дыханием ключицы. Не поддавайся. — Я по факту нату- Ох, блять! — вновь срывается Луи, хныча от удовольствия, когда Гарри вдруг «ненароком» задевает его член. Чертов садист! Дышать становится всё тяжелее, и Томлинсон закидывает руку на плечо парня сверху, резко притягивая того к себе, дабы хоть как-нибудь отвлечь его от увлекательного занятия в качестве стирания здравых мыслей Луи. Но Гарри слишком хорошо его знает, чтобы поддаться неумелым махинациям своего парня. Он отстраняется, заглядывая своими зелеными глазами прямо в глаза шатена. — Повтори это, Луи! — рычит Стайлс, его бедра начинают двигаться всё интенсивнее, буквально вбивая старшего парня в матрас. — Блять, Гарри, черт бы тебя побрал! Луи плохо. Очень плохо. Он думает, что не выдержит и умрет прямо на этом самом чертовом месте. Будет забавно, когда родные Томлинсона узнают, что причиной его смерти был секс с таким очаровательным садистом как Гарри. — Повтори! В уголках глаз Томлинсона скапливаются слёзы. Он понимает, что развязка его уже поджидает за ближайшим поворотом, но после в его голове всплывают слова Стайлса, произнесенные ранее. — Я... Я-я по факту- Ох! — большая рука обхватывает истекающий естественной смазкой член, и Луи понимает, что больше так не может. Томлинсон убирает свои ноги с плеч Гарри, и, воспользовавшись замешательством того, переворачивает Стайлса на спину, усаживаясь сверху с характерной наглой ухмылкой на губах. Гарри лишь удивленно моргает, но его удивление исчезает в тот самый момент, когда Луи начинает двигаться, быстро и так соблазнительно, что наступает уже очередь Стайлса открывать рот в немом крике и закатывать глаза. Луи медленно наклоняется, почти ложась на грудь Гарри; его руки, сжимающие покрывало, дрожат от напряжения. — Я по факту Гарри-сексуал, — горячий шепот на ухо становится для кудрявого последней каплей. Руки, до этого покоящиеся на бедрах Луи, с силой сжимаются, а после безвольно соскальзывают вниз, оставляя после себя красные отметины. Луи обессиленно падает на грудь Гарри, зарываясь носом в его шею. Они лежат в таком положении до тех пор, пока дыхание обоих не успокаивается. Неторопливо приподнявшись, Луи нежно убирает со лба Гарри кудрявые локоны, и мягко целует его. Глаза Стайлса блестят ещё ярче, чем прежде, на щеках появляются милые ямочки, делая парня по-детски наивным. Оба молчат, и это не только потому, что горло Луи саднит. Тишина создает невероятное чувство комфорта, обволакивающее изнутри своим теплом. Сегодня им не нужно сдерживаться, куда-то бежать. Они дали им отсрочку. Но это только пока.