Привязчивые ассоциации

Наруто прошёлся по дорожке от калитки до дома, мимо рыжего в лучах заходящего солнца сада, уселся на нагретую за день веранду. Мадара вытек к нему из темноты дома и устроился рядом. Они сидели на самой границе света и тени, а между ними, словно меч в постели между добродетелью и пороком, стоял поднос с вечерним чаем. Мадара налил себе в блюдце янтарное варенье: ломкие полупрозрачные кусочки медово-сладких груш, золотой сироп с ароматом имбиря. Горьковатый зелёный чай и сладко-острый десерт — всегда было тем, что он любит. Наруто походил на эту сладость. К нему тоже привыкаешь не сразу. Он яркий, он пряный, он пронизан солнцем, его слишком много, всегда. По-лисьи растянувшись на животе, Наруто ел роллы. Задумчиво слизывая с пальцев васаби, он лукаво глянул на Мадару и заявил: — А знаешь, ты похож на эту приправу, — улыбка его была озорна и непривычно соблазнительна. — Долго смаковать нельзя — обожжёшь себе рот и глотку, но, тебаё! Без неё жрачка пресная и скучная… Мадара почувствовал удар в ногу, и от неожиданности техника вышла из-под контроля. Летний вечер сменился полднем. Мадара моргнул, рассеивая гендзюцу, и обратил внимание на джинчурики. Узумаки Наруто. Своего заложника и ученика вот уже два месяца. — Прекрати лезть мне в голову. Это не мои фантазии, — прошипел тот, сжимая кулаки, сконфуженный видением. Они путешествовали по городам, из страны в страну, Мадара от скуки учил Наруто техникам из запрещённых свитков. Наруто и Лис злились и норовили мелко пакостить: вынужденно гнуться и подчиняться чужим прихотям всегда неприятно, но целая деревня в опасности — весомый аргумент. Впрочем, своё обучение Наруто объявил блажью Мадары и моральной компенсацией. За ними шли по пятам АНБУ, но Мадару это не волновало. Вот уже около часа они сидели в кафе за столиком, закрытым почти до пола накрахмаленной белой скатертью, а мимо сновали хорошенькие служанки в коротеньких кимоно. Новая мода нравилась Мадаре, на таких красавиц приятно было смотреть, но заводить более тесные знакомства не хотелось. — Васаби, значит. — Мадара под столом высвободил ступню из сандалии и упер её в колено Наруто. Отвёл в сторону и со вкусом погладил ногой внутреннюю сторону бедра. Он любил такие игры, особенно прилюдные; Наруто тоже нравилось, просто ещё не понял этого, не втянулся. Но ничего, это поправимо… Наруто пошёл пятнами, как при лихорадке, и вильнул ногой, пытаясь сбросить ступню, — Мадара чувствовал его дрожь, то, как кровь приливает к члену и мошонке, вызывает в теле изнеможение. И, когда уже подобрался впритык к паху, дёрнул уголком рта и с нажимом скользнул обратно к колену. Он буквально видел, как в мозгу Наруто полыхнуло «Нет!». Мальчишка невольно дёрнулся, закусил губу и откинулся на высокую спинку стула, переводя сбитое дыхание. — Замедленная реакция. Это ты такой плохой ниндзя, что мне стоит отобрать звание самого непредсказуемого себе, или тебе так понравилась… прелюдия? Теперь на лице читалось откровенное негодование и смущение, блестел мелкой росой пот. Даже шея покраснела. — Ты обещал рассказать правду о тебе и Хашираме, — процедил Наруто, откашлялся и упрямо посмотрел ему в глаза, уже алея ушами. Кажется, считал, что истории будут неприличными. И определённо находил это более заманчивым, чем навязчивое внимание, — Мадара видел это во всей позе. Как тот сегодня утром сказал? Старики любят предаваться воспоминаниям, и тогда словно уходят из этого мира в иной. Мир иллюзий. — Правду? — переспросил Мадара и мягко, почти ненавязчиво упёрся в Наруто ступнёй — между ног, погладил сквозь слой одежды набрякший соками член и яйца. — Ну, история это длинная, я расскажу тебе пока часть. — Он подцепил ногтями ширинку штанов, снова с удовольствием надавил на пульсирующий ствол, не сводя взгляда и ловя сбитые вдохи. — О том, как Хаширама ломился голым через кусты, удирая с озера от лазутчиков, и посадил себе здоровенную занозу в интересном месте. Жар и толчки крови ощущались голой подошвой ноги даже сквозь бельё, и Наруто заёрзал: от ласки, от предвкушения неприличной истории. Ха. — И что ты сделал? — глаза у мальчишки горели. — Достал кунай и вырезал занозу, конечно же. — Мадара обмакнул ролл в соевый соус, затем в васаби и закинул себе в рот. — Крику было! В глазах Наруто плескался ужас. — Я, правда, — вкрадчиво добавил, прожевав, Мадара, — разворотил ему мясо до кости… — он позволил себе интонацию ни с чем не сравнимой ностальгии. Стариковской, да. — До кости? — непонимающе переспросил Наруто, и в голосе его слышалось изумление хвостатой зверюги. — Ну да. Я разве не сказал, где была заноза? — Мадара выдержал трагическую паузу. — На копчике. Лицо у Наруто вытянулось, разочарованно и облегчённо одновременно. Мадара хмыкнул. — А если бы у тебя заноза была… там, — и он опять шевельнул ногой. — Ты бы меня подпустил?.. — Нет! — отчаянно крикнул Наруто, ломая в кулаке палочки для еды, и половина посетителей кафе обернулась к ним. «Иллюзия» разрушилась. — Я, вообще-то, не это хотел услышать. И… вообще, тебаё! — Вообще, что? — изогнул бровь Мадара, складывая руки на груди. — Сходи в квартал Ёсивара, — отрезал мальчишка, гневно привставая со стула. — Если невтерпёж, я видел шлюху на соседней улице. Беги, может, ещё не заняли. Чистую! — обидчиво возразил на гримасу отвращения. — Некоторые ничем не хуже, а то и лучше иных дорогих куртизанок! Вот же нашёлся защитник шлюх. — То есть, ты считаешь, что проститутки любого ранга такие же люди, как я и ты? — Ну... да, — чуя подвох, Наруто всё-таки кивнул. И со вкусом облизал сломанные палочки. Вот засранец. Мадара активировал Мангекё. Маленькое гендзюцу, в котором он приблизился, взял Наруто за ладонь и положил её поверх своего члена. Тот вздрогнул, приоткрыл рот, явно собираясь возмутиться, отдёрнуть руку, но вместо этого слегка сжал пальцы. — Мы даже продаём себя за деньги, как и они, — так нам говорил Ибики-сан, — Наруто усмехнулся. — Тогда почему ты мне отказываешь? Считаешь, ты слишком маленький, даже младше той девочки, что торгует собой на соседней улице? — поддразнил Мадара и щёлкнул Наруто по лбу. Тот помрачнел. — Или тебе слабо? Или… стесняешься людных мест? Так давай потренируем технику отвода глаз. Это и полезно, и приятно. Мадара отодвинул стул и встал, кивнул официантке, чтобы столик оставили за ними, и указал на небольшую площадь рядом с кафе. Шах. Это как игра в сёги. Три шаха, и противнику засчитывается поражение. Сейчас, на площади, будет второй. — Да ты шутишь, — прорычал Наруто. — Нет, что ты, я считаю, что шутить с расстёгнутыми штанами посреди дня в людном месте небезопасно. Наруто набычился, посмурнел. Развернул свиток и сложил печати. Вокруг словно образовался невидимый кокон, и людской поток стал обтекать их по небольшому периметру. Наруто постоял так с минуту, спиной к Мадаре, качаясь с носка на пятку, а потом развернулся и нагло заявил: — А в домике отдыха, когда я разделся, ты всё-таки замешкался, тебаё! Мадара поперхнулся. Стянув штаны и фундоси с Мадары, Наруто с настороженным любопытством глянул на его пах. Напряжённо, будто касался жала осы, тронул головку розовым языком, пропуская сквозь него искорку чакры. Мадара вздрогнул, запустил ладонь в соломенные вихры, сжал и легонько потянул, чтобы не шалил. О да, вот так... Вассаби и мёд, чёртов лис. — Призна-айся, хотел же… — Хотел, — убийственно серьёзно произнёс Наруто, скользя открытым ртом по стволу вниз, обжигая дыханием, и прикусил — Мадара зашипел и сдавил пальцами упрямый затылок. — Это ведь приятно, правда? — и сжал его в ладони, блудливый мальчишка. Мадара застонал, подыгрывая лишь отчасти. Непростой вопрос «кому именно приятно ты хочешь сделать, мне или себе?» он оставил при себе для их следующего раза. — У меня совсем другой. Ты белый. А здесь как бутон тюльпана, свежесрезанного, ещё с росой, — в очередной раз процитировал Джирайю его верный ученик, отстраняясь. Постепенно Мадара начинал ненавидеть «Ича-Ича». — У меня сейчас всё упадёт от твоих сравнений. Не думай, раз я терплю твою дурную болтовню, то позволю направить её против меня. — Было бы что направля... Обрывая пустопорожнюю болтовню, Мадара надавил под нижней челюстью мальчишки, чтобы не мог закрыть рта, но и говорить не мог. Болезненно, обидно, но эффективно, и руки тоже зафиксируем, печатью, чтоб зверь не рыпался. Он в ответ на протестующее мычание, отбросил опять спутавшиеся волосы за плечо и хлопнул Наруто по щеке — не пощёчина, так, пустяковый хозяйский жест. Сместив ладонь и надавив на затылок, Мадара заставил его насадиться ртом на член, и, крепче сжав жёсткие, как сено, лохмы, зафиксировал его голову и толкнулся бедрами вперед – совсем немного, но этого хватило, чтобы ресницы дрогнули и Наруто глянул на него снизу вверх, и от этого взгляда, дурного, ошалевшего, захотелось перехватить взъерошенные волосы уже обеими руками и вбиться как можно глубже между припухших, покрасневших губ с яркой трещинкой на верхней. Но он ограничился лишь еще одним аккуратным толчком, встреченным сдавленным мычанием. Мадара потянул мальчишку назад и, не дав ему отдышаться, шлепнул влажным от слюны членом по горящей от прилившей крови щеке. Головка у Мадары была в самом деле светло-розовой, как бутон цветка. Привязчивые ассоциации. Сосал Наруто сосредоточенно и неуклюже, совсем не эротично шумно дыша носом. Мадара с досадой отстранился, задвигал кулаком по члену, задевая пальцами то мокрый от слюней подбородок, то губы или кончик носа Наруто, и, больше от его тёплого и быстрого дыхания на коже, чем от ручного труда, бутон раскрылся и заляпал своим соком виновника всей этой сцены — немного попало и в искривлённый мальчишеский рот. Ноздри у Наруто затрепетали, а под ресницами вспыхнула раскалённая синева с алым отблеском. Мадара выдохнул, усмехнулся и, поведя членом по верхней, кровящей губе мальчишки, толкнулся к припавшему лисицей перед норой языку — коротко выплескиваясь ещё раз. Демоны и биджу раздери, выдрать бы этого строптивца как следует. Он провёл раскрытой ладонью по горлу Наруто, вынудив сглотнуть, и отпустил. Тот закашлялся, согнулся и сплюнул на землю густую, мутную слюну. Мадара подхватил Наруто за локоть, притворившись, будто не слышит «сам бы встал!» — встать бы встал, кто спорит, но Мадара не насытился: лизнул влажно лоснящуюся, загорелую шею в белом мальчишеском пушке и сжал зубы на чувствительном изгибе плеча. Имбирь и груша. Привязчивые ассоциации! Быстрая дрочка возбуждения не сняла, а уж между ними и подавно. — Пойдём, выпьем чаю. И ты не доел свои роллы. — Я сломал палочки, — огрызнулся Наруто, угрём выскальзывая из рук и утираясь предплечьем. — Это были мои любимые, их на день рождения учитель Ирука подарил. И не слова возмущения на тему неудачно повторенной сцены из «Ича ича». — Я подарю тебе новые. Как твой новый учитель, — снисходительно усмехнулся Мадара. — Я не хочу новые. И одноразовые — тоже, — Наруто показал язык, отвернулся, гордо вздёрнув подбородок и заложив руки за голову. — Руками тоже можно есть, но если ты брезгуешь… Я сам покормлю тебя. Наруто споткнулся и свирепо посмотрел на Мадару. На щеках ярче заалели пятна, как головешки из печи. Наверное, об них можно обжечься. Проверить, что ли? Коснувшись, Мадара обвёл пунцовую скулу. И правда, горячая. Наруто вдруг уткнулся щекой ему в ладонь и отступил на шаг. — Хорошо, покормишь сам, — кивнул он. И глумливо добавил: — Как в третьей книжке «Ича-Ича» главного героя кормила его наложница.